«Ну как?» – «Да ничего. А ты?» – «Женился. Работаю. Помнишь Петьку-то?» – «Петьку? Это какого? Сивоухова, что ли?» – «Ну да. Фигурой стал». – «Вот оно как!»
И разговор иссякал. Однокашникам было в общем-то наплевать, какой фигурой стал белобрысый Петька Сивоухов, о котором в памяти удержалось только, что он как-то на уроке выстрелил из рогатки жеваной бумажкой и попал в лоб учительнице литературы. Потом снова тянулись междометия и союзы, пока кто-нибудь не вытаскивал на поверхность еще одно далекое и совсем уж неинтересное воспоминание.
Зойка разрубила узел одним ударом. Забыла. Не вспоминала. Не все ли равно? Ведь Диомидов тоже не вспоминал про Зойку. Да и сюда он явился не для воспоминаний. Возникало какое-то странное дело, в котором Зойке не было места. Случайность. И чем Зойка могла помочь? В сущности, ничем. Может, она видела убийцу вора? Он слушал Зою, а думал о другом. Зачем ему знать, как она живет? Для дела это не нужно. Однако вежливость прежде всего. И Диомидов прихлебывал кофе, не мешая Зое рассказывать о себе, о соседях, о работе.
Звякнула ложечка.
– Хороший кофе, – похвалил Диомидов. – А ты, значит, стала врачом?
– Зубным. Всего-навсего.
– Не скучно?
– Привыкла. Ко всему привыкла. И к работе… И к дому.
Диомидов усмехнулся. Сейчас в самый бы раз вспомнить Петьку Сивоухова. И он решил, что пора прервать затянувшийся разговор. Спросил про утреннее происшествие. Зойка сказала, что ездила на дачу к подруге. От станции пошла лесом. Когда вышла на поляну, увидела яму.
– Тут он на меня и кинулся. Я завизжала и укусила его за палец.
Диомидов заинтересовался подробностями. Зоя сказала, что очень испугалась, когда в яме вспыхнул свет и здорово тренькнуло в голове. Она решила, что это конец. Почему-то вспомнила вдруг про больного, которому лечит кариес. Пожалела, что не долечила.
– Был, значит, свет, – задумчиво откликнулся Диомидов.
Зоя кивнула. Он спросил, не видела ли она чего любопытного, когда этот свет вспыхнул. Зоя резонно заметила, что ей в это время было не до рассматривания любопытных подробностей.
– Н-да, – протянул Диомидов.
Он тоже видел свет. Когда полковник отогнал Беркутова от ямы, старичок врач показал ему дозиметр и сказал, что никакого намека на радиоактивность в этой яме не содержится. Диомидов не успел ему ответить. Он увидел, как из ямы вдруг выплеснулся столб серебряного света. Словно вспыхнул прожектор. Столб вытянулся метров на сорок вверх и исчез. Это произошло как раз в тот момент, когда на поляну вынырнула еще одна машина. Из нее вылез старик в темном пальто и мохнатой шляпе. Диомидов узнал в старике известного академика Кривоколенова. Его молодые спутники вытащили из багажника приборы, и вся группа приблизилась к яме.
А там творилось что-то непонятное. На мерцающей черной поверхности появились серые точки. Одна из них стала расти. Она ползла от края ямы к центру и как бы вспухала, пока не превратилась в серое пятно, крутящееся, как земной шар на экране кинохроники. Затем на пятне замелькали тени, похожие на кубы и параллелепипеды.
И вдруг всплеск черноты. И снова от края к центру поползли точки. Снова возникло серое пятно. А на нем размытая тень, напоминающая человеческую фигуру с воздетыми вверх руками. Потом пятно вздрогнуло, и на нем появились глаза. Широко открытые, с прямоугольными зрачками. Видение продержалось несколько секунд и погасло.
– Салют из другого мира, – произнес кто-то из спутников Кривоколенова.
Старик сердито сказал молодому человеку, упомянувшему про салют:
– Вы бы лучше замеры сделали, чем про салюты распространяться.
– Приборы молчат, – развел руками молодой человек. – А явление заканчивается.
Диомидов бросил взгляд на яму. Яма осталась. Но странный черный лак исчез. На желтом тинистом дне лежал обломок диомидовского ножа. Потом академик придирчиво расспрашивал милиционеров об этом явлении, хмыкал иронически. И наконец уехал.
– Три сеанса было, – сказал Диомидову врач. – Я считал. И все время одно и то же…
А Зоя говорит, что был еще сеанс. Сколько же их всего было? И что это за чертовщина все-таки? Академик ни на один его вопрос не ответил. Уехал сердитый. Что-то ему в этой яме не понравилось.
– Ямы сперва не было, – сказала Зоя. – Поляна как поляна. Цветы там росли хорошенькие, голубенькие. Я хотела букетик нарвать. Наклонилась. И тут яма и раскрылась. А в ней лежал этот… этот убитый. И палка валялась.
– Палка, говоришь? – перебил Диомидов. – А какая она из себя, эта палка?
– Не знаю. Хотя… На мундштук похожа. Знаешь, есть такие самодельные мундштуки из колечек. Красные, желтые, черные… А может, мне показалось? Может, там только красные… Я еще почему-то подумала про тросточку. Вот, думаю, гулял человек с тросточкой, а его и застрелили. Ну да. Это и была тросточка. С зеленым набалдашником. Но мне ведь некогда рассуждать было. Все смешалось в голове. Яма из ниоткуда… Убитый… А потом этот душить начал…
Зоя передернула плечами и замолчала. Диомидов отодвинул чашку и задумчиво пощелкал по ней ногтем.
– Лица его ты, конечно, не видела? – спросил он.
– Нет. Костюм у него, кажется, серый. А что это за яма?
Диомидов покачал головой. Зоя понимающе взглянула на него и сочувственно улыбнулась. Заметила, что он выбрал себе специальность не из лучших, но, наверное, интересную. Диомидов ответил неопределенно:
– Как тебе сказать? Уезжаем – приезжаем.
– Жена, вероятно, волнуется.
– Не женат я. Вроде тебя.
Зоя нахмурилась, потом засмеялась и сказала, что она женщина самостоятельная, а Диомидову жена нужна. Для разнообразия. Чтобы было к кому приезжать.
– Может, и нужна, – в тон ей откликнулся полковник и сказал, что он еще не успел познакомиться со своей будущей половиной.
– А ты познакомься, – посоветовала Зоя. – Это же легко.
– Кому как, – вздохнул Диомидов, вставая. – Спасибо за кофе, отличный он у тебя.
Пока Диомидов одевался, они еще поговорили немного. Федор Петрович рассказал Зое про кота, которого держит вроде живого талисмана. Зоя поинтересовалась, где Диомидов обедает. Закрывая дверь, усмехнулась:
– Значит, уезжаем – приезжаем. А бывает, что и совсем уезжаем?
– Бывает, – согласился Диомидов и протянул руку.
– Пока, – сказала Зоя на прощанье. – Соскучишься – позвони. Поговорим о том, о сем.
– Поговорим, – сказал Диомидов и шагнул к лестнице…
А утром он вылетел в Сосенск. Перед вылетом пригласил Беркутова и рассказал ему про трость. Майор махнул рукой, заметив, что мысль Федора Петровича ему понятна, но вряд ли из поисков владельца палки получится что-нибудь путное. Полковнику дело тоже казалось безнадежным, но привычка не пренебрегать даже самыми незначительными возможностями взяла верх. Беркутов ушел от него недовольный. Легко сказать: искать в Москве человека, у которого пропала трость. В том, что она пропала, Диомидов не сомневался. Раз был вор – значит была и кража. Кроме того, эта вещь после убийства вора из ямы исчезла. Унести ее мог только убийца.
