В ее голосе отчетливо слышалась нарастающая паника. Наверно, благоразумнее было бы промолчать и пройти мимо. Но Настю жгла боль, испытанная бедной кошкой. Эти изверги теперь перестали смеяться. Они разглядывали девушек с нехорошим интересом.
– Ты че сказала? А ну иди сюда! – выкрикнул парень в синем спортивном костюме с грязно-белыми лампасами, поверх которого была надета потертая кожаная куртка.
Он встал, и сам двинулся по направлению к девушкам. Настя, стоявшая ближе, явственно ощутила, как он рыщет по ней глазами. Тома осмотрелась – частный сектор и вокруг ни души. При этом еще и начинает темнеть. Девушка попятилась. Убежать еще вполне можно успеть, тем более с ее физической подготовкой.
Анастасия бежать не собиралась. Глупая, безрассудная смелость? Возможно. Но в данный момент рассудок затуманивала ярость.
– Сюда подошла, овца! Ты че бо́рзая такая? – парень был сильно выпивший, но на ногах держался вполне крепко.
Эта манера выражаться, присущая отъявленной гопоте, выдавала в нем далеко не интеллигента. Тома отошла вглубь домов, готовая в любой момент дать деру. Она еще наделась, что все обойдется. Но когда Настю схватили за руку и потянули к калитке, девушка развернулась и бросилась прочь.
– Рыжую лови, она ж ментов наведет! – заорал другой из компании.
– Вот с-с-сука, быстрая какая, – выдохнул густым перегаром тот, что волок упиравшуюся Настю к дому.
Девушка успела посмотреть подруге вслед. Почему-то мелькнула мысль, что Таня бы так не поступила…
Когда поняла, что происходит, возможности убежать уже не было. Да она бы все равно не могла сдвинуться с места. Ее сковал животный ужас на уровне чутья. Что называется – заныла душа. Руки тряслись, по спине лил холодный пот, губы стали ледяными.
Ступор прошел, когда она оказалась во дворе, и за спиной захлопнулась покосившаяся обшарпанная калитка. Девушка завизжала, стала звать на помощь и извиваться в попытках вырваться. Но ее крепко держала пара мужских рук. Она понимала, что в доме шансов позвать на помощь практически нет. А здесь ее крики заглушали пьяный галдеж и рев неизвестно откуда взявшегося на улице мотоцикла. К тому же ей постоянно пытались зажать рот грязной лапищей.
Втолкнули в дом. В нос ударил отвратительный смрад из смеси мочи, алкоголя и уже несвежей закуски. Если до этого свое попадание в прошлое Настя воспринимала как приключение, игру, то сейчас впервые пришло понимание, что это все реально. И здесь могут по-настоящему изнасиловать, а то и убить.
Против пятерых мужчин она точно не справится. А намерения их вполне прозрачны. В то время, как один из них тащил ее в комнату, другой попытался схватить за грудь, бормоча что-то вроде «дай потрогать».
Паника, похожая на безумие, заставляла биться из последних сил, рваться на свободу, крушить все вокруг. Дыхание резко перехватило, когда ее ударили сзади под ребра. И она вместо того, чтобы замолчать, заорала еще громче. Ее крик то ли немного припугнул их, то ли они просто поняли, что жертва никуда из дома не денется, поэтому отпустили. Но девушку захлестнула такая дикая злость, что она вдруг, не помня себя, изо всех сил стала бить одного из напавших на нее парней. Руками по лицу, ногой в пах. Стоявшему рядом тоже попало – по спине.
– Она шизанутая! – закричал кто-то.
Другие ржали уже над избитыми товарищами.
Настя всегда была этаким борцом за справедливость. Однажды в школе им сказали, что если, мол, увидите, что кому-то в транспорте режут сумку, молчите, а то могут полоснуть по лицу. Ее тогда это очень возмутило, и она решила, что молчать бы точно не стала. Отец учил другому – если на тебя или кого-то рядом нападают, всегда давай отпор, кричи, старайся устроить скандал, привлечь к себе внимание, особенно в людном месте. Но здесь эта тактика не работала.
– Ах, ты ж тварь! Щас башку расквашу! – тот, что получил в пах, цепко схватил ее за горло, так, что стало невозможно дышать, и ударил затылком об стену.
В нем словно зверь проснулся. Его лицо оказалось совсем близко. Он стал похож на ощетинившегося, готового к атаке пса, у которого вздыбилась шерсть по холке и хребту. Без того не совсем адекватный взгляд затуманило бешенство. А губы сложились в подобие оскала.
Настю в этот момент поразило одно – завтра ее тело найдут где-нибудь поблизости и сообщат родителям… А может, не завтра. Или даже вообще не найдут, как Татьяну…
Глава 9. Откровенный разговор
Настя закрыла глаза, чтоб хотя бы таким способом отгородиться от происходящего. По крайней мере, взбешенная физиономия исчезла. Чего нельзя было сказать об ужасном перегаре, бившем в нос, и жестких пальцах, сдавивших шею.
– Что у вас тут происходит? Витек, ты чего барышню обижаешь?
Пауза и снова тот же голос:
– Эй, а я ее знаю…
Похоже, эта реплика порядком охладила Витька. Он отпустил Настю, привалившуюся спиной к стене, и даже отошел.
Девушка заозиралась, ища того, кто стал ее невольным спасителем. Из полумрака прихожей в комнату ступил уже знакомый ей парень в косухе, которого она видела на квартирнике.
– Привет, – он смотрел на нее удивленно и вполне дружелюбно. – Ты откуда тут?
От шока Настя с трудом понимала, что происходит, и не могла вымолвить ни слова. Только глупо хлопала глазами.
– Она – тупая курица, ее надо воспитывать, – недовольно бросил Витек.
Кажется, остальной компании до Анастасии уже не было никакого дела. Некоторые удалились на кухню и, должно быть, продолжили застолье, другие приятельски болтали с вновь прибывшим.
– Кстати, ворота открой, воспитатель, я мотоцикл загоню, – бросил он и снова обратился к Насте. – А ты что тут делаешь? Я так и не понял. Это же ты с Мартом у Лехи была?
Девушка кивнула и ощутила болезненный ком в горле. Сознание начало постепенно отходить от шокового паралича и боль в ушибленном затылке теперь чувствовалась сильнее. Вытерла глаза и только сейчас поняла – все щеки в слезах.
Так и не добившись от нее внятных объяснений всему произошедшему, парень в косухе, которого, как оказалось, звали Мишей, усадил ее в видавшее виды кресло, а сам принялся набирать какой-то номер на старом дисковом телефоне. Хотя это в ее времени такими давно никто не пользовался, а здесь-то вполне обычный аппарат.
– Алле, Мартовицкий, привет, – почти весело пробасил он в трубку. – Узнал? М-м-м…
Настя, и так натянутая, как струна, при упоминании знакомой фамилии напряглась еще больше. Неужели он звонит Артему?
– Зачем звоню? Что-то ты не больно рад услышать старого знакомого. Короче, дело одно есть. Помнишь ту девочку-припевочку, которую ты к Лехе притащил? Ну ты даешь! Я понимаю, что в бабах бывает тяжело разобраться. Но эту трудно не запомнить. Фигуристая такая, светленькая, с хвостом… Ты с ней нам балетные пируэты выдавал. Ага, Настя… Она сейчас у Витька на хате.
Пауза.
– Да я серьезно! Точно она! А черт ее знает, что она тут делает… Перепуганная какая-то. Глазищи, как блюдца. И ревет. Девочка, видимо, еще совсем девочка… Испугалась взрослых дядек. Ладно, чего я распинаюсь. Приезжай, поболтаем.
После этого разговора Михаил вышел к остальной компании на кухню. А Настя, вся алая от щек до ушей, забившись как можно глубже в кресло, старалась не дышать. Лучше было не напоминать о себе, иначе опять появится этот сумасшедший Витек. Просидела так минут пятнадцать – до самого появления Артема.
Мартовицкий в своих идеально выглаженных джинсах, новеньких белых кроссовках и кожаной куртке во всем этом хаосе выглядел как ни от мира сего. Словно аристократ, попавший в трущобы. Парень брезгливо переступал валявшиеся на полу вещи и старался ни к чему не прикасаться.
– М-да… Витя опустился окончательно, – заметил он, когда они вошли и прикрыли за собой двери.
– Колется, – сказал Михаил. – Недавно начал.
Потом обернулся к Насте, так и сидевшей неподвижно, крепко сцепив пальцы.
– Эй, девуля, нам надо пообщаться. Можешь выйти?
