Когда я уже собралась выходить из коморки, то краем глаза заметила какую-то папку, лежавшую под столом. Смахнув с нее очередного паука и сдув пыль, я прочитала название: «Его хорошие поступки». Внутри лежали почетные грамоты и благодарственные письма господина Шэлбрэла, когда он был еще совсем еще ребенком. Все «хорошие поступки» сопровождались семейными снимками, но в какой-то момент повествование обрывалось, пара листов было вырвано. На полях красовалась пометка: «Я не могу поверить, что воспитал вора и обманщика!».
В конце папки я почувствовала что-то твердое. Им оказался ключ. Было неожиданно найти его именно в таком месте. Не раздумывая, спрятала ключ и папку «хороших поступков» в сумку, которую одолжила у Хелмаута.
Выбравшись обратно в библиотеку, я призадумалась. «Три рыцаря знают обходной путь»… Значит ли это, что при помощи статуэтки я разрешила эту головоломку? Или же это была лишь одна треть?
Я тряхнула головой. В библиотеке мне было больше нечего делать. Пора заняться делами.
Так как я была оптимисткой и верила, что неожиданно найденный ключ сможет открыть любые двери, я попробовала отпереть ту, что находилась в шахте лифта, но она, конечно же, не поддалась. Что ж, этого стоило ожидать.
Забравшись обратно в лифт, я нажала кнопку второго этажа. Я так и не узнала любимое растение и цветок принцессы. Может быть, Немиза или кто-то еще может знать об этом? Да и стоит вновь взглянуть на портрет в холле. Я хотела перепроверить год, указанный в книге. Если я не ошибаюсь, то портрет должен быть подписан.
Подойдя к лестнице, я остановилась, разглядывая картину. Девушка сидела на кресле у окна. Было ли это специально или дело в том, что картине больше сотни лет и она неоднократно подлежала реставрации, эльфийка выглядела бледной. На ее коленях сидела жемчужно-белая кошка. Одной рукой она гладила питомца, а во второй держала голубой цветок. В ботанике я была не сильна, так как не помнила название этого растения. В голове что-то мелькало, но поймать нужную мысль за хвост не могла.
— Хальфсена, как здорово, что мы встретились, — окликнул меня Рэй, что появился словно бы из воздуха, бесшумно подкравшись ко мне. — Вы присоединитесь к настольным играм после обедам?
— Кончено. Как я могу пропустить подобное развлечение, Рэй? — мило улыбнулась я. — Кстати, вы случайно не знаете, что за цветок держит принцесса Элэнэль?
— Это пассифлора, неужто вы не знаете? В основном они представлены как усиконосные лианы. Их можно встретить в большом количестве на юге Эльфийских Долин.
— Вы уверены? — уточнила я.
— Разумеется. Признаться честно, ботаника — мое хобби.
— Да что вы? — я несколько иначе взглянула на Рэя. — Тогда можете сказать мне, как профессионал этого дела, может ли пассифлора быть любимым цветком принцессы?
— Почему бы и нет? В Эльфийских Долинах они популярны и по сей день, а тогда пользовались спросам лишь в высших слоях общества. Это весьма вероятно.
— Рэй, вы прекрасны, — в сердцах сказала я, понимая, что неожиданное появление мужчины все расставило по своим местам. — Встретимся в гостиной, — проговорила я на прощания, бросившись вперед по коридору, дабы поскорее сказать профессору Нэрэссе свой ответ.
Все настолько элементарно, что мне даже стыдно, что я потратила столько часов на поиски, которые ни к чему не привели меня. Все ответы крылись в портере: год и любимый цветок. Было бы странно, если бы девушка для такой важной работы выбрала бы то растение, что ей совершенно не нравится. Абсолютно логично, что она взяла свой любимый цветок.
Прибежав к комнате женщины, я постучала, на что получила незамедлительный ответ:
— Открыто, дорогая!
Я дернула ручку двери, которая и впрямь поддалась мне. Неужто профессор ждала меня?
— Запри за собой дверь, пожалуйста, Хэстра, — попросила профессор, что вместе с Хелмаутом сидела на маленьком диванчике и пила чай.
Я послушно повернула рычажок, который закрывал номер изнутри. И довольным тоном сказала:
— Профессор Нэрэсса, я нашла ответы на ваши вопросы: цветок — пассифлора, год — сорок третий трехтысячного тысячелетия.
— Хм, давай-ка посмотрим, — пробормотала она, надевая очки, что висели на шее на веревочке, и беря в руки какой-то блокнотик. — Да, милая моя, все верно. Ты права.
— Что это значит? — не поняла я. Неужели она знала ответы на заданные вопросы?
— Это значит, что ты и твой друг, Хелент, — она кивнула на чуть уставшего товарища, чья макушка была припорошена снегом. Неужели он правда выходил на улицу, чтобы посчитать окна? — Прекрасно справились с поставленной задачей. Я восхищена вами. Уверены, что не хотите стать моими ассистентами? Раньше я предлагал это только Херсене, но сейчас и тебе Хенрик. Подумайте об этом, я могу платить вам вдвое больше, — принялась уговаривать нас женщина.
Было немного обидно, что профессор словно бы устроила нам проверку, заставив побегать по замку и повозиться для того, чтобы найти нужную информацию. Кончено, без этого я бы навряд ли нашла бы вход в комнатку господина Зэкфера, но тем не менее…
— Профессор, раз мы справились с вашим «заданием», то теперь вы можете ответить на наши вопросы?
— О, Хайпра, разумеется. Спрашивай, все, что хочешь, — улыбнулась она.
— Что вы можете рассказать о владельцах этого замка после смерти господина Пехельсса и его супруги?
— Это не такая интересная история, как тебе кажется. Замок перешел под власть города, но так как он нуждался в деньгах, то его выставили на продажу. Пару лет он пустовал, но потом один зажиточный купец смог выкупить его, и он переехал туда со своей семьей. Удивительно, но именно они поддерживали замок в том прекрасно виде, в котором мы видим его сейчас. Их род не прервался, и потомки всегда заботились о замке. Жаль, что несколько лет назад последний из рода скончался, не оставив детей.
— Вы говорите о господине Зэкфере? — смело предположила я, а Хелмаут удивлённо приподнял брови, явно не понимая, на чем основан мой вопрос.
— Именно. Он умер от туберкулеза и у него, согласно официальным данным, не было детей.
— А что было бы, если бы внезапно объявился его потомок? Могли ли бы права на замок отойти обратно ему?
— Ох, Хильсена, я изучаю историю, а не юриспруденцию, так что не знаю. Будь я на месте тех, кто вершит суд и творит закон, то без раздумий отдала замок наследнику, дабы не прерывать род. Думается мне, власти города поддержали бы меня.
— А как же нынешний владелец? — встрял Хелмаут.
— Ему можно было бы выплатить денежную компенсацию. Что может быть дороже и важнее, чем семейные ценности? Особенно те, что идут от поколения к поколению. Вы хотели спросить что-то еще? Не хочу торопить вас, но моя книга не будет ждать.
— Верно, есть еще кое-что, — согласилась я. — Когда вы предложили этим утром осмотреть вашу комнату, то мы наткнулись на снимки витража. Они были одинаковыми, но одном из них была надпись, связанная с амарантовым рыцарем. Мы пытались найти ее на самом витраже, но ее нет. Что-то подсказывает, что эти слова могут быть важны.
— О, дорогая, это очень дельный вопрос. Помните о том чудном артефакте, о котором я рассказывала вам? Не знаю, в чем заключается хитрость конструкции, но если сквозь нее посмотреть на витраж, то можно увидеть слова. Мне удалось с помощью кристалла заснять это. Не будь артефакт украден, я бы показала вам это вживую. Наверное, это какой-то хитрый фокус.
— Звучит ужасно интересно. Слова появились только на одном витраже или на всех?
— Только на одном. Но я пока что не смогла перевести эти слова. Не припомнишь ли, как они звучали? — профессор взяла блокнот, желая сделать пометки.
— «Амарантовый рыцарь знает дорогу сквозь холод и мрак», — процитировал ее за меня Хелмаут.
— Спасибо, — поблагодарила нас женщина. — Почему-то мне кажется это знакомым.
— Это все. Скажите нам, пожалуйста, если вдруг вспомните что-то, — попросила я ее.
— Разумеется. Можете рассчитывать на меня, — пообещала профессор Нэрэсса и красноречиво кивнула на дверь, намекая, что нам пора идти.
