— Тут он говорит: «Попрощайся со своей цыпой, папаша!» А Лена ему телефон в лицо как кинет! Прямо в лоб! Он давай материться, уже ствол поднимает, и я вижу — бегут к нам, Игорь с Мишей! Игорь на Лену ка-ак прыгнет! Прямо в тот момент, когда этот гад стрелял! Сбил с ног и увел с линии огня. А Миша ему кулаком с разбегу ка-ак…
— Мне звонит Горячев, значит. «Тут на проводе Сочина, которая цыганка. Говорит, что у вашего Защитника серьезные неприятности, и она может помочь. Ты что-нибудь понимаешь?» Ну, говорю, Николай Василич, сдается мне, она про нашего Краснова. Раз уж вам звонит. Защитник-шмащитник, но телефон ваш ей только Краснов оставлял, так что это оно. В общем, я руки в ноги — и к Але. А они уже собрались, ждут на улице, она сама и Миша с ней — пригодится, говорит, Миша. Пригодился.
— Но я-то потрясающий лопух, Ярослав Олегович! Дилетант! Всё можно было еще вчера закончить! Я всё удивлялся — откуда же мне в ее квартире такие четкие картинки идут, живые и свежие. Они же с убийцей рядом отчетливо видны, там Степа на лестнице как раз стоял… Понял бы я это тогда — поймали бы гада еще вчера. Хотя нет худа без добра, правда? Сегодня зато с поличным взяли, никто больше не усомнится…
— И гоним мы по трассе, Аля вдруг как захрипит! Я аж в кювет чуть не улетел. А Миша спокойный, говорит мне — не бойся, мол, это она с духами общается. Я выровнялся кое-как, смотрю на нее краем глаза в зеркало: страсти-мордасти. Глаза закачены, руки заломаны, не дышит, кажется, вообще. И тут шок номер два — открывает она глаза, а они у нее голубые, клянусь! Были серые, стали голубые. И говорит мне таким детским голоском: «Дядя Игорь, миленький, езжайте поскорее, там вашей Лене опасность грозит. Тот же злой человек, что и меня убил, ее на тот свет отправить хочет! Я покажу куда». Тут мне стало не до шока — наддал я аж до ста восьмидесяти, вообще не думал, что это корыто на такое способно…
— Хорошая девочка, — подала голос Сочина. — Красивая и добрая. Помогла.
Краснов осторожно выбрался из-за стола. Аккуратно обошел Валуйского, уснувшую головой у него на коленях Лену, Скрипку, бубнящего что-то под нос… Порыв выйти наружу был абсолютно спонтанным, но он уже давно привык доверять интуиции.
Из соседней двери показалась Марина. Увидев Ярослава, она искренне улыбнулась, и от этого у него почему-то сразу улучшилось настроение. Хороший человек эта Марина. Правильный.
— Вот, в первый раз в жизни я в милиции, то есть в полиции, — задорно сказала она. — Давала «свидетельские показания», или как это называется. Если я устроюсь к вам работать, мне таким же придется заниматься? Свидетелей опрашивать?
— Нет, это вряд ли, — улыбаясь, покачал головой Краснов. — Для этого есть следователи. А на нашу долю выпадает совсем другая работа.
— Как сегодня?
— Вроде того, — усмехнулся Ярослав. — Но сегодня как-то больно уж экстремально. Хоть это и первое наше дело, думаю, обычно всё будет гораздо рутиннее.
— Ну и пусть, — покачала русой челкой Марина. — Знаете, что я тут вспомнила. У моей мамы было такое выражение — «Совсем Другая Жизнь». Произносить его надо эдак со значением, мол — «ну, вы же понимаете, что я имею в виду». Она ее боялась как огня, этой другой жизни, я всё детство слышала: «Марина, учись на пятерки, ведь те, кто плохо учатся, живут Совсем Другой Жизнью!» «Марина, возвращайся домой в девять, а то не дай бог что, и начнется у тебя Совсем Другая Жизнь!» То есть хуже, чем была, плохое что-то… А мне всю дорогу хотелось взять и попробовать хоть самую капельку этой страшной и заманчивой Другой Жизни. Потому что обычная мне совершенно не нравилась… В общем, к чему я. Пусть эта работа в сто раз опаснее, ненадежнее и непонятнее, чем моя ветеринария, я всё же хочу к вам. Потому что это Совсем Другая Жизнь, которой я с детства мечтаю пожить.
— Хорошо подумали? — улыбнулся Краснов.
— Вполне, — кивнула Марина. — Деятельность вроде вашей придает жизни перец и смысл. Как раз то, чего мне отчаянно не хватало последнее время. В общем, сейчас или никогда, так, кажется, говорят?
Из-за поворота вынырнул Первухин, заметно усталый и какой-то осунувшийся. Увидев Ярослава и Марину, он натянуто улыбнулся:
— Виват защитникам кетамина!
— Что с вами, Костя? — озаботился Краснов. — Что, проблемы какие-то с допросом?
— Нет, никаких проблем, — открестился Первухин. — Наш дядя Степа вовсю дает показания, в деталях описывает, как убил Полину… Вместе с сегодняшним покушением на убийство пожизненное вырисовывается. Он и не парится особенно, на зоне ему привычно, видите ли — чалился уже два раза, один раз за кражу, другой за незаконное хранение оружия.
— За что убил-то? — поинтересовалась Марина. Первухин замялся, и Ярослав верно истолковал его заминку:
— Марина теперь свой, ей можно. С сегодняшнего дня зачислена в штат консультантов отдела «Т.О.Р.» Следственного Комитета.
— Ну, поздравляю, — изобразил вялые аплодисменты Первухин. — А причины убийства мерзки и банальны. Виды он на племянницу имел недвусмысленные, особенно под алкоголем. В тот день алкоголя было, как назло, предостаточно. План у него созрел такой: вывести из дома, придушить до отключки и попользоваться. Первое удалось, второе не очень: Полина с дядей из дома вышла, но, когда тот напал, отчаянно сопротивлялась, и вместо предполагаемой потери сознания он ее задушил насмерть. Тут же протрезвел, но деваться было уже некуда, и он решил инсценировать самоубийство. Даже ногти ей почистил, говорит, которыми она ему все руки расцарапала. Мразь.
— Я думаю, сидеться ему будет не так комфортно, как в прошлые разы, — мрачно посулил Краснов. — За решеткой таких товарищей, насильников несовершеннолетних, любят. Почти всегда против их желания, но любят.
Первухин только фыркнул. Краснов хотел было его еще расспросить о деталях, но в кармане завибрировал телефон, и следователь, сделав ручкой Марине, двинулся по своим делам.
Звонил Горячев.
— Здравствуйте, Николай Васильевич! — приветствовал его Ярослав, нажав кнопку «Ответить». — Как там ваш «ковер»?
Первое, что сделал Валуйский, убедившись, что его ненаглядная Лена жива и здорова — сообщил Горячеву, что убийцу они взяли. Дело было за полчаса до полудня, и эти сведения пришлись невероятно ко времени и месту. Горячев ведь пошел отчитываться один, без Игоря, нарушая тем самым прямой приказ непосредственного начальства, и должен был иметь для этого весомые причины. Раскрытие «глухаря» в двухдневный срок, да еще учитывая сопутствующие обстоятельства вроде журналистской шумихи, подходило для этого просто идеально.
— Приветствую, — отозвался Горячев. — «Ковер» хорошо, нас хвалят. Обещают наград, премий и дотаций. Всё, как и предполагалось: если раскроем дело — мы на коне. Слава богу, сработали хорошо. А у вас там как дела?
