– А на людях?
– Крайне редко.
– Но проделывается?
– Я же сказал, крайне редко.
– И как называются такие вещества?
– Мы называем их психотомиметиками.
– А в «песочке», который я отыскал в Бэрдокке, нет следов этих самых?… Ну… Как их?…
– Психотомиметиков?
– Вот-вот…
– Для этого, Эдвин, следует посмотреть твой «песочек».
– Нет проблем. Я попрошу Дэвидсона.
– А как на это посмотрит полковник?
– Я думаю, он обрадуется.
Дорога в Бэрдокк позволила Янгу поразмыслить о своих терминологических познаниях. Точнее, о белых пятнах в указанных познаниях. Этот пробел следует восполнить, сказал бы Черри. У фармацевтического салона «Кентавр» инспектор даже притормозил. Почему бы не посмотреть, как работают фармакарты?
Ева Чижевски в салоне не было. Принял Янга энергичный красавчик лет тридцати-тридцати пяти, подтянутый, любезный. Он заботливо проводил инспектора на второй этаж и передал в руки столь же заботливой лаборантки. Забрав фармакарту Инги Альбуди, лаборантка впорхнула в кабинет, но почти сразу вернулась.
Не одна.
За нею следовал плечистый крепыш.
Превосходно выбрит. Солидный костюм. Уверенность.
Ну да, Янг уже все понял. Директор салона лично выражал сожаление. (А точнее – решил увидеть странного посетителя.) Из любезных пояснений инспектор понял, что сегодня, к сожалению, затребованных препаратов в салоне нет. (Если бы они и оказались, Янг ничего бы не получил по чужой фармакарте.) Но нужные препараты уже заказаны. (Наверное, лежат в одном из сейфов.) Завтра. Устроит вас?
– Я посоветуюсь с владелицей карты.
– У вас есть от нее доверенность?
Янг смешался.
– Скорее, доверительное отношение.
– О, понимаю! Доверие нынче редкая вещь.
С эскалатора в зал, где беседовали Янг и директор салона, спустился тощий субъект в слишком уж тщательно пригнанном, а от того как бы тесном костюме. Острый взгляд обшарил инспектора. От этого человека ничто не могло укрыться, он все знал про Янга:
– Сотрудник ФБНОЛ?
«Ага, – догадался Янг. – Доктор Макклиф!»
Он весь светился. Одна лишь фраза доктора Макклифа многое осветила. Как внезапная молния. Янг самому себе боялся признаться, какая редкостная удача ему выпала. Он сразу узнал этот бухгалтерский голос. Прошло уже три года, а он отчетливо помнил каждый обертон. Тогда, три года назад, на вилле Инги Альбуди именно этот голос поставил его в тупик.
«Прежде всего, дорогой Блик, мы люди дела…»
«Мы? Какого черта? Увольте меня от этих дурацких местоимений! Я не люблю, когда меня водят за нос. Тем более неучи вроде вас!»
«Слова, слова, слова…Если уж разбираться по существу, то мой маленький бизнес куда невинней того, чем вы занимаетесь… Путь, предложенный мною, прост. Я бы сказал, что он един для всех, мистер Блик. Поверьте, я никогда не ошибаюсь».
Янг ликовал.
Он откровенно ликовал.
Теперь он знал, кого встретил на вилле Альбуди.
Глава седьмая. Уровень Эванса
Извлечения из статьи доктора Д. Гренвилла «О распространении понятия Уровень Эванса на личность, коллектив, общество»
…В ряду первостепенных задач, поставленных перед человечеством суетным XX веком, особо выделяется создание искусственного интеллекта, хотя мне, как ученому, в оценке данной задачи свойствен некоторый скептицизм.
Тратя неимоверные усилия на создание машин, умеющих играть в шахматы или составлять расписание движения поездов, мы в то же время представляем себе возможности нормального естественного интеллекта ненамного лучше Сократа. Вообще попытки смоделировать процессы, сущность которых нам неясна, вряд ли могут привести к ощутимым успехам. Да и сама необходимость создания мыслящих машин, на мой взгляд, неочевидна. Ведь человеческий разум, если его использовать надлежащим способом, сам научается решать любые поставленные перед ним задачи.
Что значит надлежащим образом?
Наверное, все согласятся с тем, что ум отдельно взятого человека порой блестящ, мощен, глубок, но чаще мелок, непритязателен, и почти всегда достаточно ограничен. Причем природа указанной ограниченности зависит не только от физиологических, но и от социальных и даже от чисто психологических причин.
При этом каждый интеллект ограничены по-своему.
…Если представить себе все загадки, когда-либо встававшие перед человечеством, в виде огромного океана, то не найдется в этом океане ни одной капли, в которой свет разума хотя бы однажды не вспыхивал изумительными озарениями.
Увы, вспышки эти случайны.
Хаотически разбросаны они во времени и пространстве.
Вот почему крайне необходим некий кардинальный метод, позволивший бы объединить и сфокусировать в какой-то определенной точке напряжение всех отдельных умов. Только тогда мы сможем увидеть поистине коллективный интеллект, по самой своей природе отличающийся от пресловутой связки «Человек – Машина».
Кстати, соединение биологических клеток в единую систему и подарило миру в свое время нечто совершенно неожиданное: живой организм с его невероятным чудом – сознанием.
…При той экологической и социальной стабильности, какой добилась современная цивилизация (разумеется, в наиболее развитой части человеческого общества), вероятность самопроизвольного возникновения некоей «коллективной флуктуации» ничуть не выше, чем вероятность появления «Сикстинской мадонны» из-под кистей, отданных в руки стаи обезьян. К искусственным мутациям подобного рода никогда не стремилась, да и не стремится ни одна из существующих образовательных систем. Умственному цензу, необходимому для обучения в стенах колледжей и университетов, вполне удовлетворяет подавляющее большинство людей. Более того, если бы мы даже пожелали ввести какие-то новые градации, положение вряд ли бы существенно изменилось, ведь существующие методы количественной (якобы!) оценки интеллекта весьма условны и примитивны, они не могут служить надежной экспериментальной основой для серьезных исследований в этой области и уж совершенно точно не имеют никакого отношения к описанию интеллекта творческого. Пяти– и десятибалльные критерии очень грубы и приблизительны. Они субъективны даже для действий не самого интеллектуального характера (например, в спорте – гимнастика, фигурное катание и др.), а распространившиеся в последнее время способы подсчета IQ – коэффициента интеллектуальности – есть не что иное, как простая проверка на сообразительность, к тому же далеко не всегда корректная. Такими методами можно достаточно надежно отличить дебила от нормального человека, но гения таким способом никак не вычислишь. Более вероятно (и, к сожалению, такое не раз случалось), что по причине нестандартности мышления гений скорее окажется причисленным к сумасшедшим. Вдобавок надо всем этим царит давнее непонятно на чем построенное убеждение, что истинный гений, как правило, проявляет себя сам.
