Оттоми очень любила свою квартиру. Ей нравилось сидеть вечером перед телевизором с подругами, хрустя попкорном, и перемывать косточки какому-нибудь актеру. Или поваляться на кровати, читая какой-нибудь детективчик, купленный в книжной лавке за доллар тридцать центов. Она обожала детективы. Тихий, уютный мирок. БЫЛ. Пока не появился этот дух.
Оттоми лежала на кровати с мокрым полотенцем на голове. Голова у нее раскалывалась так, словно по затылку врезали бейсбольной битой. Хотя, собственно, еще не известно, что лучше — получить по затылку битой или вышибать головой дверь. Нет уж, хватит. Она должна объяснить этому парню, что ей вовсе не нравится перспектива общения с духами, какими бы они ни были. Дудки. Не хочу и не буду.
— Слушай. — Обратилась она к креслу, из которого исходил голос. — У моей мамы был дар ясновидения, у моей бабушки был дар ясновидения, все говорили, что у меня тоже должен быть дар. Ну нет у меня этого дара! А теперь, когда я знаю, что он у меня все-таки есть, лучше уж его и не было вовсе! Слушай-ка, сделай одолжение, уйди куда-нибудь, найди кого-нибудь еще.
«Кого-нибудь еще? Да ты что, смеешься?» — Изумился голос.
— Ну, в конце концов, нельзя же так сразу. — Возмутилась Оттоми.
Худенькая негритянка, которую звали Ула, повернулась к подруге Шейле и с видимым беспокойством произнесла:
— По-моему, она стукнулась головой гораздо сильнее, чем я думала.
— Да нет. — Шейла осторожно заглянула из прихожей в комнату, где Оттоми горячо доказывала что-то обитому плюшем креслу. — Она с ним разговаривала еще до того. как стукнулась.
— Точно тебе говорю, — стояла на своем Ула, — она явно больная, раз так делает.
Голос умолк, и Оттоми беспокойно спросила:
— Ты сейчас где?
«Стою прямо за твоей спиной». — Ответил Сэм.
— Прямо за моей спиной?
— Да нет, дорогая, мы здесь! — фальшивыми голосами пискнули из прихожей подруги.
— Ты белый?
«Что значит белый?» — Переспросил Сэм, не совсем понимая постановки вопроса. Как может ПРИВИДЕНИЕ быть белым или черным?
— Цвет кожи у тебя белый, не так ли? — Ехидно спросила Оттоми.
— Ты знаешь, что я думаю? — Испуганно тараща глаза на подругу, шепнула Ула.
— Знаю. Уже иду звонить врачу. — Кивнула та.
— И раз уж ты белый, то какого черта пристаешь ко мне? — Она взорвалась, думая, что уж на такой-то аргумент этому парню нечего будет сказать.
«Ты должна мне помочь — Спокойно ответил голос, пропуская ее выпад мимо ушей. — Есть такая девушка — Молли Дженсен. И она в большой опасности. Человек, который убил меня, был в ее квартире. Что-то искал, но не смог найти. Он собирается вернуться туда еще раз. И ты должна предупредить Молли об этом». — Голос замолчал в ожидании ответа.
Оттоми задумалась. С одной стороны, по-человечески, его, конечно, жаль, но с другой… Вдруг ему! завтра приспичит, чтобы она пешком отправилась в Сан-Франциско? Нет. Лучше все-таки отказаться.
— А с чего это ты взял, что она вообще мне поверит?
«Это всего лишь один телефонный звонок».
— Нет. — Ответила она. — И не проси.
Сэм присел в кресло и задумался. Если он не сможет уговорить ее сделать это, Молли может погибнуть. Нужно придумать что-то, чтобы заставить эту женщину позвонить. И вдруг его осенило. ГОЛОС! Она же слышит его!
«О'кей, — жестко произнес голос со стороны кресла. — Ты — ВСЕ, что у меня есть, и поэтому я никуда не уйду, пока ты не поможешь мне. Неважно, сколько времени это займет. Я могу говорить сколько угодно».
— …Она разговаривает с белыми людьми в комнате. — Тихо шептала в трубку Шейла, бросая настороженные взгляды в сторону лежащей на диване примолкшей подруги.
Конечно, врач приехал. Довольно быстро. И так же быстро уехал, наткнувшись на мощный поток слов, самым мягким из которых было — «урод». Понятно, Оттоми не стала ему рассказывать про чокнутого духа, который поселился в их квартире, а заодно и о том, чего ради ей приспичило выбивать головой дверь. Оттоми прекрасно отдавала себе отчет в том, что попытайся она хотя бы заикнуться, о происшедшем, ее тут же спеленают и увезут в «санаторий» с трехметровыми стенами и решетками на окнах.
Голос пропал. За полтора часа, пока они смотрели телевизор, он не произнес ни звука. Оттоми даже понадеялась, что этот дух ушел искать себе другого помощника, но жестоко просчиталась.
В полночь, когда Ула и Шейла засопели в своей комнате, а Оттоми начала дремать, кресло вдруг запело громким баритоном:
«Жил славный парень Гарри,
Он пас себе коров,
И этот парень Гарри,
Был парень будь здоров!»
Оттоми подскочила на кровати. Дух пел немилосердно фальшиво, но этот недостаток он компенсировал усердием и громкостью.
«Хей-хо! Хей-хо!
Гарри — это я!!!»—
гаркнул голос.
«Хей-хо! Хей-хо!
Гарри — это я!»
На каждое «хей-хо» Оттоми подскакивала в кровати, словно ее били молотком по голове.
«Однажды этот Гарри!
Отправился гулять!!!»—
орал дух.
Оттоми заткнула уши подушкой.
«Решил он — этот Гарри!
Уток пострелять!!
Хей-хо! Хей-хо!»
— Прекрати!!! — Заорала Оттоми. — Немедленно!
«Гарри — это я!
Хей-хо! Хей-хо!
Гарри — это я!»
— Тебе медведь на ухо наступил. — Буркнула она, включая свет, и голос в кресле весело засмеялся.
Сон был чутким и зыбким. Молли несколько раз погружалась в него, как в теплую воду, но быстро всплывала на поверхность, продолжая висеть на грани бодрствования и сна… В тот момент, когда сон все же укачал ее, Молли увидела Сэма. Он стоял в ногах кровати, и лицо его было растерянным и тревожным.
— Молли, ты в опасности… Ты в большой опасности. — Тихо сказал Сэм.
Его тон взволновал ее.
— Что случилось, Сэм? — Спросила она. — О чем ты говоришь?
— Молли, — протянул ей руку Сэм, — человек, который убил меня…
Телефонный звонок разорвал голубую пелену сна, как гвоздь тонкую шелковую ткань. Нервно и резко.
Еще не совсем понимая, что это за пугающие звуки, Молли быстро села в кровати. В ушах ее, удаляясь и слабея, звучал голос:
