Конечно, основные ударные силы авангарда ещё не вступили в бой, они терпеливо ждут, прощупывая оборону своего врага при помощи небольших ударных групп, по несколько фаланг в каждой.
Сопротивление, что оказал семнадцатый сектор, оказалась гораздо серьёзнее, чем того ожидали Доминионцы.
Да, Эзекиль прекрасно понимал, что ещё каких ни будь триста метров и он выйдет из зоны действия «Искупителей», а значит, у него наконец-то появиться шанс выжить. Единственное, что капрал ни как не мог понять, это то, что ему делать дальше. Что делать, когда он всё таки доберётся до вражеских окопов.
Преодолев ещё сотню-другую метров, Эзекиль заметил, что плотность арт-обстрела значительно снизилась. Ужасающие взрывы, причиной которых были сконцентрированные на крыше Цитадели «Искупители», грохотали далеко позади. Да и миномёты этот участок поля не обстреливали.
Эзекиль невероятно обрадовался, осознавая, что всё-таки смог прорваться сквозь этот ад. Но ещё больше он обрадовался, когда понял, что он такой не один. Впереди, справа и слева бежали солдаты О.С.С.Ч… Бежали, так же быстра как он. Бежали, даже не оглядываясь.
— Невероятно! Значит я не один! Нас много! Сейчас мы покажем этим ублюдкам, что такое Объединенные Силы Свободного Человечества! — Ещё сильнее ускорившись, размышлял капрал.
Но радость его была не долгой. Раздался резкий и какой-то приглушённый взрыв. Мина сработала под ногой бегущего впереди солдата. Несчастного подбросило высоко воздух и отшвырнуло на несколько метров назад. Он упал прямо к ногам Эзекиля. Ошеломлённый увиденным капрал в ужасе остановился. Лежащий на земле человек был весь в земле, словно только что выкопанный клубень картофеля. В области живота, под чёрным слоем рыхлой земли, что-то неспешно шевелилось и медленно перекатывалось. Это были кишки несчастного. Облепленные землёй внутренности медленно выползали из разорванного живота. Со стороны всё это походило на гигантских дождевых червей, копошащихся в свежеперекопанной земле. Ног у несчастного солдата не было, их оторвало на раз. Но самое страшное это его глаза. Глаза, полнящиеся невообразимым ужасом и отчаянием.
— По-мо-ги… Мне… — чуть слышно шептали синеватые губы. Его лицо стремительно бледнело.
— Чего встал? Подохнуть тут хочешь? — Раздался строгий голос, за которым последовал толчок в спину. Рядом с капралом пробежал ещё один солдат О.С.С.Ч., направляясь в направление проклятых окопов.
— Там мины! — Что было сил заорал Эзекиль, стараясь предупредить сослуживца.
— И что? Назад я точно не вернусь! Посмотри, как они нас утюжат! — Быстро ответил солдат, устремляясь вперёд.
Эзекиль обернулся, и ужас застыл на его лице, оставляя отпечаток на всю его оставшуюся жизнь, какой бы долгой или короткой она не была.
Пламя застилало горизонт. Взрывы, взрывы и снова взрывы, раскидывающие вокруг себя комья земли и то, что некогда было людьми. Тут и там обрушались безжизненные руины древней столицы. Тут и там полыхали пожары, копоть и дым от которых застилали собой солнце. Невообразимый ад превосходной арт-подготовки с расстояния казался ещё ужаснее и масштабнее. Недаром говорят: «большое видится из далека».
Собравшись силами, Эзекиль рванул к окопам. Он бежал, что было сил. Бежал по следу того самого солдата, что недавно его опередил.
— Мины… Я бегу по минному полю, прямо на укреплённые позиции врага. Боже, как же сильно я хочу домой! Как же сильно я хочу жить! Неужели я родился для этого? Родился, чтобы умереть в этой бессмысленной и безумной мясорубке? — Судорожно размышлял капрал, уставившись себе под ноги. Он понимал, что заметить мину ему врятли удастся, но всё же отчаянно пытался это сделать.
Где-то неподалёку громыхнул очередной взрыв. Сработала ещё одна мина, разорвав новую жертву. Откуда-то справа раздались жуткие, истошные крики боли. Крики, которые крепко врезаются в память и остаются там навсегда.
Чудесным образом Эзекилю везло и смертоносные мины не попадались ему под ноги. Окопы уже близко. С этого расстояния был прекрасно виден массивный, гранитный бункер, что своими амбразурами угрожающе встречал гостей. Как бы сейчас Эзекиль хотел оказаться внутри этого бункера, передохнуть, почувствовав мимолётное чувство защищенности. Но капрал был снаружи и вскоре Иерихонские автопушки напомнили ему об этом. Раздался жуткий, стрекочущий грохот и над его головой засвистели смертоносные снаряды. Попадая в бегущих по полю солдат, они легко разрывали их тела и отрывали конечности, рассеивая при этом мириады кровавых брызг, что на мгновение зависали облачками багрового тумана. Бронекостюмы О.С.С.Ч. были не в силах сдержать столь неукротимую силу и не могли защитить своих владельцев.
Выжившие после артиллерийского обстрела Доминионцы попали под плотный огонь фортификаций траншейного комплекса. Сейчас солдаты О.С.С.Ч. напоминали мишени в тире, а не грозных воинов победоносного авангарда достопочтенного Сигилиуса.
Выбраться из под огня «Искупителей» сумели десятки, но сейчас их остались лишь единицы.
— Сукины дети! — Перекрикивая грохот орудий, воскликнул бегущий впереди солдат. Тот самый солдат, что опередил Эзекиля на минном поле. Перепрыгнув намотанную большими кольцами колючку, он снял с пояса гранату и с размаху запустил в сторону злосчастного бункера.
Это была неплохая попытка, но попасть в узкую щель амбразуры он не смог. Граната отскочила от бункера и раздался взрыв, высекающий искры из неприступной фортификации.
В Траншеях началась какая-то возня, видимо сюда стали сбегаться гвардейцы.
— Дай я тоже попробую! — Преодолев колючку, предложил Эзекиль.
Капрал выдернул чеку, и, что было сил, швырнул гранату в направление бункера, совершенно не надеясь на успех. Швырнул и поспешил упасть лицом в притоптанную траву, не дожидаясь ответной реакции со стороны автопушек.
Да, пожалуй, судьба и в правду есть. Хотя, в прочем, это можно назвать и случайностью, но граната Эзекиля угодила прямо в цель. Пролетев через амбразуру в недра бункера, она тут же разорвалась там тысячей рикошетирующих от стен осколков. Грозные автопушки замолчали.
— Вперёд! Вперёд! — Послышались воодушевлённые крики солдат О.С.С.Ч., бегущих к окопам со всех ног.
Раздался рокот штурмовых винтовок. Гвардейцы, что прятались в траншеях, поливали наступающего противника шквальным огнём из своих «разящих», О.С.С.Ч. в свою очередь отвечали не точным, но не менее плотным огнём.
Эзекиль вскочил и продолжил своё наступление. Наступление, что сулило ему спасение или смерть. Преодолев ещё каких-то пару метров, он почувствовал резкую боль в груди и кислый привкус крови во рту. В глазах потемнело. На секунду всё исчезло, словно мир растворился, словно он сгинул во тьме. Во тьме, где нет ни звуков, ни образов. Но затем вернулась острая боль. Вернулись ужасающие звуки боя, грохот орудий, взрывы и крики раненых. Его взору предстали голубые небеса, затянутые чёрной пеленой дыма. Капрал неподвижно лежал на спине, ощущая, как вздрагивает от взрывов земля.
Неистовый удар сбил его с ног. Армейский бронекостюм каким-то чудом смог остановить разрывной снаряд «разящего», что со свистом рикошетировал в сторону. Капрал задыхался от боли, уставившись в затянутое дымом небо. Он жадно хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Нагрудные элементы его брони деформированы, но не пробиты. Однако удар был настолько мощным, что несколько рёбер всё же оказались раздробленными. Доносящиеся отовсюду звуки боя, напомнили Эзекилю Монгу, что наступление ещё продолжается. И правда, сквозь мясорубку артиллерийского заград огня прорывались всё новые и новые солдаты. А вот растянутые, размазанные по всей линии обороны гвардейцы, наоборот лишь редели. Преодолевая сильную боль в груди, Эзекиль Монг вскочил на ноги и в ту же секунду вскинул винтовку. Его палец вдавил спусковой крючок, приклад отдачей ударил в плечо. На удивление точные выстрелы поразили сразу две цели. Голова одного из гвардейцев взорвалась, разбрасывая вокруг мелкие осколки черепа и остатки мозга. Броню второго прошибло насквозь, три зияющие дыры на его груди сочились кровью. Кто-то из наступающих бросил гранату. Прозвучал взрыв и ещё несколько гвардейцев вылетели из траншеи, рухнув на свою же колючку. Капрал торопился, понимая, что это его последний шанс. С разбегу запрыгнув в траншею, он сбил с ног одного из прячущихся там гвардейцев. Иерихонец упал на живот, но тут же принялся подниматься. Эзекиль с размаху огрел его прикладом. Раздался бешеный рёв, и что-то острое вонзилось в плечо капрала. Эзекиль с протяжным стоном отшатнулся и увидел здоровенного гвардейца с кортиком в руках. Бешенные глаза Иерихонца смотрели на противника из под тяжёлого капюшона чёрной робы. Гвардеец вновь размахнулся, намереваясь вонзить свой нож в шею капрала. Глядя на свирепого дикаря, Эзекиль оцепенел от ужаса и совершенно не мог пошевелиться. Но по счастливой случайности или непостижимой воле судьбы, откуда-то сверху, в траншею запрыгнул ещё один солдат О.С.С.Ч… Влетевший в траншею солдат плашмя шлёпнулся на дно траншеи и торопливо, но нелепо принялся подниматься на ноги. Это чудаковатое явление на мгновение отвлекло дикаря, и Капрал выпустил ему в живот добрую половину обоймы. Гвардеец-здоровяк упал замертво. Из пулевых отверстий, что превратили его живот в решето, торчали разорванные кишки, и изливалась кровь.
