которого были и возможность, и мотив.
— И поэтому мне нужно писать официальное экспертное заключение? Я, конечно, всегда его составляю, даже если ты и не просишь, но что случилось именно сейчас?
— Есть вероятность, что подозреваемый что-то принял, поэтому ты мог не увидеть его воспоминания. Это, конечно, маловероятно, но возможно, так?
— То есть вы хотите провести проверку моей работы? Хорошо, — то есть дело не в убитом, а в этом М.? Интересно. — Нужно ли будет мне пройти собеседование?
— Да, возможно. Это будет решать руководство после проверки экспертизы.
— Ясно. Спасибо, что сказал. Как Рада? — Олег будто засветился после вопроса.
— Чудесно, у нее, наконец, прорезались зубки. Может, мы даже будем спать ночью. Хочешь посмотреть фотографии? — вместе с вопросом в лицо мне сунули дисплей с фотографиями маленькой девочки, щекастой и насупленной. Глаза были зелеными, волосы светлыми — что там нужно говорить о детях? Я сделал умиленное лицо и взял в руки телефон, коснувшись пальцами кожи Олега.
***
Раздражающее жужжание, наконец, прекратилось, но глаза пришлось открыть. Маши рядом не было — уже ушла, что ли? Плача тоже не слышу. Слава Богу. Шея и спина ноют. Почему-то никто не предупреждал меня, что дети — это куча бессонных ночей и отсутствие секса, потому что на него просто нет сил.
На столе Маша оставила тосты и вареные яйца, рядом — записка: «Ушли к педиатру. Не теряй. Целуем». Опять это «целуем». Может, я хочу только от нее получить поцелуй? И откуда взялась эта привычка постоянно прицеплять к себе ребенка даже в разговоре? Голова снова начинает болеть. Чуть сдавливаю виски пальцами и боль уходит.
Каждый вечер хочу встать пораньше и разбудить ее поцелуем и завтраком, но постоянно просыпаюсь позже. И откуда она берет силы вставать так рано? Я точно ее не заслуживаю. Хлеб остыл, но все еще вкусный и немного хрустит.
Надо сказать Саше, что Михаил — не просто подозреваемый, но как это сделать? Он должен не просто составить очень подробное заключение — надо каждый свой чих описать, каждое его действие. Знать бы еще, что это за семейка, что к ней такое пристальное внимание, но кто б сказал.
Кажется, жертва как-то связана с новой школой за городом, но пока точных данных о его окружении нет. Надеюсь, сегодня прояснится хоть что-то.
Завтра приедет подполковник. Надо подготовить все бумаги по делу. Было бы что, конечно, но кого это волнует? Как я устал делать не пойми для кого не пойми что.
Скоро приедет блокиратор. Тогда будет проще. Может, привезут еще и таблетки получше: в последнее время все хуже переношу наши. Ребята из отдела, вроде, тоже. Может, пока попросить Сашу не приходить в отдел, чтобы…
***
Я продолжил умиленно улыбаться, рассматривая фотографии Рады и Маши: на всех они вместе, словно приклеенные друг к другу. Кошмар. Олег спокойно держал на лице счастливую улыбку и наблюдал за мной.
В том, что я влез в его мысли он был виноват сам: если имеешь дело с тактильным телепатом, то не следует оставлять открытыми такие легкодоступные участки кожи. Что ж, узнал я не так много, но хоть что-то.
Радует, что эти вояки-полицаи не знают о нашей скорости обработки информации: кто бы им рассказал, ага. Видимо, и о требуемой площади контакта им пока неизвестно. Что ж, мне же лучше.
Олег говорил что-то о развитой не по годам дочери (чему там развитому-то быть интересно?). От меня требовалось только кивать и выражать свое восхищение, что не мешало анализировать полученные воспоминания.
Допросы всегда остаются таковыми и неважно, как это называет доминирующая сторона. Олег смотрел на меня взглядом побитой собаки, когда мы подходили к его кабинету, так что все сразу стало ясно. Он хотел быть мне другом, я хотел того же, но не в этом здании и не с моими «особенностями». Что ж, в другой жизни, когда мы будем другими людьми.
На диване сидел мужчина лет сорока, гладко выбритый, с будто зализанными волосами. Он словно нехотя осмотрел нас сверху вниз и повернул голову в сторону девушки. Она выглядела молодо и явно пыталась отстраниться от собеседника.
Олег сказал, что их прислали провести со мной интервью. Чудесное нерусское слово, которое стали очень любить всякие недопсихологи со степенями. Мужчину представили как Алексея Игоревича. Без фамилии. Он явно хотел добавить свои степени и награды, но ему не дал звонок телефона. Олег подошел к столу, снял трубку и кивнул в сторону допросной: свою работу он выполнил. Дальше был их черед.
Я пошел к неприметной двери рядом с книжным шкафом, открыл ее и пропустил вперед своих следователей. Девушка улыбнулась и благодарно кивнула. Она заходила после Алексея Игоревича, ее пальцы легли на дверной косяк. Я будто случайно коснулся ее руки на пару секунд. Они ничего не заметили. Если Олег и поймал меня, то ничего не сказал.
Беседовать со мной направили Алису Михайловну Лидневу. «Игоряш-пухляш» явно согласился на это из-под палки, но хотя б так получил возможность посмотреть на телепата. Будто мы какие-то звери в вольере в самом деле. Мы сели за стол. Пухлик расположился за стеклом.
Она явно предпочитала называться Алисой Лидс или Лидделл, но пока еще не доросла до права выбирать себе имя.
— Здравствуйте, Александр Иванович, — девушка растянула губы в симметричной улыбке и чуть прищурила глаза. Она была одета в серый костюм и белую блузку. Слишком пытается казаться правильной. — Меня зовут…
— Здравствуйте, Алиса, — я не хотел давать ей преимущество. Девушка чуть сжалась и улыбка из приветливой слишком быстро стала нервной. Она не знала, откуда у меня ее имя, но не стала спрашивать. Молодец. Я сел на свободный стул и на своем примере показал, что такое «настоящая добрая улыбка». — Можем опустить лишние формальности. Если не ошибаюсь, вы здесь ради интервью, так что нам стоит говорить менее официально. Вы же не против?
— Конечно нет. Итак, вы правы: я здесь, чтобы провести интервью. Его целью является уточнить ваше заключение по поводу причастности Ми…
— Алиса, вам не стоит называть имя или какие-то иные сведения, касающиеся объекта моего воздействия. Возможно, вы не знали, но для меня вчерашний подозреваемый носит имя «мистер М».
— Ой, да. Прошу прощения, — девушка чуть покраснела и сжала листы досье в правой руке. — Скажите, пожалуйста, согласно вашему заключению, является ли мистер М преступником?
— Конкретизируйте вопрос.
— Совершал ли мистер М какие-либо действия, которые, согласно
