— Что случилось? — тяжело дыша, спросил он констебля.
Тот с сомнением посмотрел на него, но было что-то в его голосе и манере держаться, что внушило констеблю уважение.
— Сэр Криктон Дейви убит, сэр.
Смит отпрянул назад как от удара и судорожно вцепился в мое плечо. Даже сквозь густой загар было видно, как он побледнел, его взгляд застыл в ужасе.
— Боже мой! — прошептал он. — Я опоздал!
Сжав кулаки, он повернулся и, проталкиваясь через любопытствующих, прыжками взбежал по ступенькам. В холле человек, в котором можно было безошибочно признать сотрудника Скотланд-Ярда, беседовал с лакеем. Другие домочадцы ходили туда-сюда без всякой видимой цели. Леденящая властная рука страха коснулась всех и каждого. Они ходили из угла в угол, все время оглядываясь, как будто в каждой тени таилась опасность, и, казалось, прислушивались к какому-то звуку, который сами страшились услышать.
Смит широким шагом подошел к детективу и показал ему удостоверение, взглянув на которое сотрудник Скотланд-Ярда что-то негромко сказал и, кивнув, с уважением приподнял шляпу.
Несколько кратких вопросов и ответов — и в мрачном молчании мы последовали за детективом вверх по лестнице, уложенной коврами, вдоль по коридору, мимо картин и бюстов, в большую библиотеку. Там находилась группа людей, среди которых я узнал Чалмерса Клива с Харли-стрит. Он стоял, склонившись над неподвижным телом, вытянувшимся на кушетке. Другая дверь, ведшая в маленький кабинет, была приоткрыта, и я видел человека, на четвереньках исследовавшего ковер. Ощущение неловкого молчания; группа, стоявшая около врача; странная фигура, ползающая, как жук, во внутренней комнате; и то страшное, тот центр, вокруг которого разворачивалась вся эта зловещая активность, — все вместе составляло картину, которая неизгладимо врезалась в мою память.
Когда мы вошли, доктор Клив выпрямился и задумчиво нахмурился.
— Честно говоря, я бы не рискнул сейчас высказывать каких-либо предположений насчет непосредственной причины, вызвавшей смерть, — сказал он. — Сэр Криктон употреблял кокаин, но некоторые признаки не согласуются с версией кокаинового отравления. Боюсь, что только вскрытие может установить истину, если, — добавил он, — мы до нее когда-нибудь вообще доберемся. Очень загадочный случай!
Смит подошел к знаменитому врачу-патологу и завел с ним разговор, а я тем временем воспользовался случаем, чтобы осмотреть тело сэра Криктона.
Мертвец был в вечернем костюме, но на нем был старый смокинг. Он был худощавого, но крепкого телосложения, с тонкими, орлиными чертами, которые теперь были странно одутловатыми, как и его сжатые руки. Я поднял его рукав и увидел следы подкожного впрыскивания на левой руке. Я механически повернулся к правой руке и увидел, что на ней не было шрамов, но на тыльной стороне ладони имелся слабый красный отпечаток, что-то вроде мазка губной помады. Я посмотрел ближе и даже попытался стереть «краску», но, очевидно, это было какое-то местное воспаление, если не родимое пятно.
Повернувшись к бледному молодому человеку, который, по-видимому, был личным секретарем сэра Криктона, я обратил его внимание на это пятно и спросил, не было ли его раньше.
— Нет, сэр, — ответил доктор Клив, услышавший мой вопрос. — Я уже спрашивал. Вам это о чем-нибудь говорит? Должен признаться, что мне — нет.
— И мне нет, — ответил я. — Но оно очень странное.
— Простите, мистер Бэрбойн, — сказал Смит, поворачиваясь к секретарю, — но инспектор Веймаут скажет вам, что я имею право задавать вопросы. Если я правильно понимаю, эта… болезнь поразила сэра Криктона в его кабинете?
— Да, в половине одиннадцатого. Я работал в библиотеке, а он внутри, как у нас заведено.
— Дверь из библиотеки в кабинет была закрыта?
— Да, все время. Она открывалась на минуту или меньше в десять двадцать пять, когда сэру Криктону пришло письмо. Я отнес его к нему, и он в это время выглядел нормально.
— Что за письмо?
— Не знаю. Его принес рассыльный и положил к нему на стол. Без сомнения, оно и сейчас там.
— А в половине одиннадцатого?..
— Сэр Криктон вдруг распахнул дверь и с воплем бросился в библиотеку Я побежал к нему, но он замахал руками, мол, не подходи. В глазах у него горел такой… ужас ненависти. Я только успел подбежать к нему, как он упал, корчась, на пол. Он казалось, потерял дар речи, но, когда я поднял его на кушетку, он выдохнул что-то вроде: «Красная рука!» Я не успел добраться до колокольчика или телефона, как он уже был мертв!
Голос мистера Бэрбойна задрожал, произнося последнюю фразу, но Смита, похоже, что-то смущало в его рассказе.
— А вы не думаете, что он говорил о метке на своей руке?
— Думаю, что нет. Судя по тому, куда был устремлен его последний взгляд, я уверен, что он имел в виду что-то, находящееся в кабинете.
— Что вы сделали затем?
— Вызвал слуг, а сам побежал в кабинет. Но там не было абсолютно ничего необычного. Окна были закрыты и заперты на засовы. Он работал при закрытых окнах в самую жаркую погоду. Другой двери в кабинет нет, он находится в конце узкого крыла дома, поэтому туда никто не мог проникнуть незамеченным, пока я был в библиотеке. Если бы кто-то спрятался в кабинете вечером заранее, — а я убежден, что там негде спрятаться, — он мог бы выйти обратно только здесь.
Найланд Смит подергал себя за мочку уха, что он всегда делал, когда размышлял.
— Вы здесь уже довольно долго так работаете?
— Да. Сэр Криктон готовил к печати важную книгу.
— А до сегодняшнего вечера не происходило ли чего-нибудь необычного?
— Да… — сказал мистер Бэрбойн с явным смущением, — хотя тогда я не придал этому никакого значения. Три дня назад сэр Криктон пришел ко мне и выглядел очень нервозным; но у него нервы иногда шалят, знаете ли. Так вот, на этот раз он попросил меня обыскать кабинет. Ему пришло в голову, что там что-то спрятано.
— Что-то или кто-то?
— Он сказал «что-то». Я искал, но безрезультатно. Он казался вполне удовлетворенным и вновь вернулся к своей работе.
— Спасибо, мистер Бэрбойн. Мы с моим другом хотели бы вдвоем, без посторонних, на несколько минут зайти и осмотреть кабинет.
ГЛАВА II
НАДУШЕННЫЙ КОНВЕРТ
Кабинет сэра Криктона Дейви был маленький. Достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что, как сказал секретарь, спрятаться там негде. Обилие ковров, бирманских и китайских орнаментов и антикварных вещей. На камине — несколько фотографий в рамках, свидетельствующих, что богатый холостяк не был женоненавистником. Большую часть стены занимала карта Индийской империи. Каминная решетка была пуста, потому что погода была чрезвычайно жаркой, а единственным источником света была лампа с зеленым абажуром, стоявшая на заваленном бумагами столе. Воздух был спертый, так как окна были закрыты на засовы.
