– Секретарь документ набирала под мою диктовку… Она могла видеть лишь фрагмент, с которым мы работали. Целиком проект в руках не держала – только по кускам и с большими временными интервалами… И я говорил с ней о пропаже. Светлана Владимировна тут ни при чем. Верный человек. Она себя всю отдает компании.
Двусмысленная фраза.
– Родственников нет, друзей тоже нет. И секретов никаких. Она же на виду постоянно.
Эк хватил! Даже с учетом неформальных отношений.
– Совсем никого? – решил уточнить я.
Шеф помолчал, хмурясь.
– Ну, как-то она звонила в один город. Я случайно узнал. Выяснил по своим каналам, что у нее там сестра. Но других родственников не имеет, точно.
– А сестру почему скрывала?
– Это личное. Касаться не будем.
Ладно. Хотя у вас тут всё личное.
– Кстати, о личном, – сказал я небрежно. – Если нельзя лицезреть саму Светлану Владимировну, то я хотел бы видеть ее личное дело.
– Опять вы… – поморщился Круглов.
Я бы мог добавить, что интуиция меня выручала не раз. Какой смысл?
У бизнесмена – розовые очки.
– Виктор Михайлович, – обратился глава компании к заму. – Не в службу, а в дружбу… У Светланы Владимировны в столе. Кажется, в правом нижнем…
Так. Личное дело хранится не в отделе кадров – в столе у секретарши. Ну и ну.
Сухов вышел. Было слышно, как он выдвинул и задвинул пару ящиков. Через полминуты неловкого молчания вернулся, папку вручил мне.
Я начал ее пролистывать.
В деле сразу обнаружилась нехватка бумаг. И в основном тех, на которых должно быть фото. Причем отсутствовали даже копии страниц паспорта. Их не изъяли из папки – их не подшивали вообще. Нумерация везде сплошная.
Всё отчетливее становилось ощущение махровой липы.
Девица крепко зацепила шефа.
Наверняка появилась в компании совсем недавно и взлетела стремительно, вызвав ярость в коллективе, на который ей плевать, как любой временщице.
– Где же фотографии? – спросил я.
– У нее тогда не оказалось, при оформлении. А потом как-то… Я ее лицо вижу пять дней в неделю, без фото.
Кашлянув, я начал было:
– Николай Сергеевич, при всем уважении…
– Простите, вы уверены в своем праве делать мне замечания? -вскинулся шеф.
Какое-то время в кабинете было тихо.
Вот ситуация.
Ищите «крота», при этом хозяйскую пассию, главного подозреваемого, не трогайте.
Шеф понимал, что выглядит нелепо.
– Извините, – буркнул он.
Во мне забрезжило какое-то предчувствие, неясное, ускользающее. Но пока трудно было расшифровать сигнал непредсказуемого, словно ребенок-вундеркинд, подсознания.
– Вас не затруднит описать внешность Светланы Владимировны? – отозвался я, надеясь на подсказку зрительной памяти.
– Зачем?
– Вы же хотите помочь нашим поискам истины, правда?
Круглов засопел:
– Все женщины красятся. Я понятия не имею, блондинка она, шатенка или брюнетка. За время работы не меньше двух раз меняла колер…
Нехотя стал описывать.
Стройная, привлекательная. С необыкновенными глазами. С необыкновенной улыбкой… И далее в том же духе. Ничего конкретного.
Шеф мямлил. Зам поддакивал.
Для мужчин характерно. Мужчине описать женщину гораздо сложнее, чем женщине – мужчину.
Как правило, наш брат воспринимает общее впечатление, о деталях редко задумывается. У женщин в таких ситуациях всё иначе, те подмечают частности, которые и формируют облик. Хорошо бы с женщиной поговорить, из сотрудниц…
Вряд ли позволят. Фаворитку в коллективе не любят. Шеф это знает. Да и сор выносить не хочет из кабинета.
Я уже почти не сомневался в том, что «крот» – секретарша-любовница. Хотя из того, что мне рассказали, непонятно, как же она сняла информацию, как передала конкуренту.
– Много знаете о сестре?
– Фамилия другая. Но у женщин фамилия – как цвет волос. Живет в небольшом городке у моря…
Я почувствовал холодок в животе:
– Сестра младшая, старшая?
– Они близнецы. Одно лицо. Выросли в детдоме. Не лучшие воспоминания, конечно…
Вот на что намекал ребенок-вундеркинд. Наверное, и здесь совпадения исключены.
Я прикрыл веки. На мгновение вернулся в прошлое. Картины пронеслись вихрем, как при ускоренной перемотке.
Налево – коридор, направо – коридор. Прямо – лестница, ведущая на второй этаж. Вдоль ее перил – развесистые пальмы в лакированных кадках. Зеленая ковровая дорожка между ними.
Что-то прислуги не видно. Спросить не у кого.
Я поднялся на второй этаж особняка.
Налево – коридор, направо – коридор. Солнце, бьющее сквозь арочные окна. Двери.
И куда мне?
Из ближней двери вышел мужчина с нервным, подвижным лицом.
Вот он, клиент.
Пиджак сливочно-белый, черная водолазка, джинсы радикально голубого цвета. Светло-коричневые туфли. Буду работать на него две недели – за очень приличные деньги. Причем шестьдесят процентов гонорара получены и уже разошлись. На долги, на срочные платежи… Но большая часть денег – на врачей. Клиента спас, однако серьезно пострадал от взрыва, которым его хотели отправить на тот свет. Видимо, это последний контракт такого рода.
Как ни жаль, с последствиями контузии приходилось считаться. Виду я не показывал. А сам понимал, что пора искать другую работу.
Клиент, протягивая руку, шагнул вперед:
– Евгений Реутов. Мне, честно говоря, нравится моя фамилия. Она такая решительная… Скажешь: «Реутов» – и сразу возникает образ. Имя тоже ничего. Там прячется гений… А вас я знаю. Лучше и полнее, чем вам кажется… Идемте.
Мы вошли в просторную комнату с дорогой мебелью. Реутов запер дверь:
– Присаживайтесь.
Он принялся ходить по комнате, готовясь к разговору.
Правильно выстроить деловые отношения с клиентом непросто, между тем это половина успеха. Довольно часто клиент ведет себя как взбалмошная, избалованная дамочка: охраняй меня, а я стану капризничать, стану плевать на рекомендации и ни за что не позволю собой командовать.
Я сказал:
– Для начала хочу выяснить, кто постоянно живет в доме – кроме вас.
– Галкина сестра, Марина, вы ее узнаете. – Реутов усмехнулся. -Горничная Лизавета. Еще Галка, моя жена. До некоторой степени.
– До какой степени? Извините, это профессиональный вопрос.
– Спим в разных комнатах. Иначе было бы невозможно работать с ней. От рук отбилась. Сюда вывез ее вместе с сестрой. Они двойняшки, однояйцевые близнецы. Из одной клетки.
– Я могу увидеть вашу супругу? Она где сейчас?
Реутов выдал язвительную тираду:
