дыру в стене. Что-то обнаружив, три раза стучит по камню. — Она сейчас подойдет, — говорит он, после ответного стука.
Отлично. Пока ждем, я зачем-то подхожу ближе к горе тряпья, и та вдруг оживает. Тряпки рядом с моей ногой расползаются в стороны. Я сначала отскакиваю, направив туда луч моего слабенького фонаря, но потом возвращаюсь, не смотря на то, что Морис пытается снова схватить меня за руку. Из кучи, плохо заметная в этих почти сравнявшихся по цвету тряпках, встает моя собака. Выглядит такой сонной…
— О, шерстяной обед! — восклицает Роко, замахиваясь на мою подругу камнем. Я так неудачно бросаюсь между ними, что чуть не получаю этим камнем по собственной голове.
— Не трогай ее! — кричу я.
— Ты чего, это же еда! — удивленно восклицает Роко, но в отличие от меня голос разумно не повышает. Я бы тоже догадалась, что шуметь не стоит, но крик вырвался как-то сам по себе, минуя мозги. — Ночью и утром они сбиваются в стаи и сами могут кого хочешь съесть. Но если днем обнаружить их лежку — это же куча дармового мяса!
— Нет, только не она! — Забыв, что моя знакомая собака прикосновений не любит и не выносит, я опускаюсь на колени и обнимаю ее. Она удивленно позволяет мне такую вольность, а потом вдруг разевает пасть и мокрым языком быстро проводит по моей щеке.
— Вы что типа друзья? — догадывается Роко.
— Типа да. Не будешь ее обижать, а присмотришь за ней, я тебе регулярно готова еду носить.
— Идет, — с готовностью соглашается Роко.
Увлекшись нашим новым договором, не сразу обращаем внимание на появившееся из дыры существо. В длинном женском платье и куртке поверх, платке, закрывающем волосы, и со свертком на руках, который она постоянно укачивает.
— Это няня, — говорит Роко. — Что вы хотите от нее?
Несмотря на то, что парень отзывается о няне, как о ней, у меня сильное подозрение, что перед нами мужчина. С блаженной улыбкой он смотрит на нас, но не уверена, что воспринимает наше присутствие.
— Нам нужны часы, которые вы сняли со скелета, — вступает Лекс.
— Точно, есть у нее часы, красивые, блестящие такие, — вместо няни говорит Роко. — Сам хотел у нее выменять, да не нашел на что.
Няня вроде бы согласно улыбается, смотря в пространство мимо нас и не забывая активно укачивать ребенка у себя на руках.
— А вот у нас вроде есть на что, — Лекс открывает последнюю сумку, — куча детских вещичек. Ползунки там и чего там еще маленьким нужно.
Няня улыбается и кивает. Лекс закрывает сумку и ставит ее возле ее ног. Няня снова кивает, смотрит на сумку, кивает и вдруг без предупреждения кидается младенцем в Лекса. Садится на пол и начинает перебирать вещички.
Лекс ребенка, конечно, ловит, реакция у него хорошая, и уже хочет возмутиться, но потом разворачивает одеяло и достает оттуда кирпич, перевязанный бантиком. Мы снова в шоке!
Неудачный у нас сегодня денек выдался.
Очевидно, конкурирующая команда в этот раз успела первыми. Ну ладно, раз на раз не приходится.
— И что теперь, это все? Задание считается выполненным? — расстраивается Лекс.
— Наверное, раз кирпич оставили, — Морис берет этот кирпич и кладет в свой рюкзак. — Пригодится на следующем задании, а то их сложно достать.
— Не так уж и сложно, — не соглашается Лекс с досадой. Как следует потаскав несколько десятков этих тяжелых штуковин по лестницам, он их наверняка возненавидел на всю жизнь.
— Странно все же, что все заканчивается на часах, — у меня не получается не думать, — а не на каком-то месте, где находится поздравительная открытка. Я бы скорее предположила, что в часах — подсказка адреса.
— Там была надпись, — вспоминает Роко. — Зюке от папы, черточка 89. Я их хорошо рассмотрел, хотел выменять и подарить своей дочери. Правда пришлось бы дочь Зюкой назвать.
— У тебя скоро будет дочь? — спрашивает Палома.
— Ну, может не скоро, — пожимает плечами Роко. — Но когда-нибудь.
— Зюке от папы. Закрывающий открывающий пункт! — восклицает Морис.
— Неужели есть такой? — скептически вздыхает Палома.
— Ну да, конечно. В Муравейнике, куча всего закрывается и открывается автоматически, — поясняет Морис. Естественно, он же техник, он должен такие вещи знать. — Это одно из видов технических помещений. Черточка — значит минус, подземные уровни. 89 — номер помещения. Это должно быть недалеко отсюда, все сходится! Единственное, они закупорены намертво. Даже у стражей туда допуска нет.
— В подземельях все иначе, — возражает Лекс.
Собаку мы оставляем досыпать дневное время в облюбованной ей куче, а няню счастливо перебирать детские вещи. Сами же мы, в предположении, что подземные уровни идентичны по общей планировке с уровнями надземными, ориентируясь по карте в планшете Лекса, идем в направлении ЗОП-89, расположенного неподалеку от гнезда падших. Однако, не смотря на явное запустение уровня и отсутствие большинства дверей и другой техники, которая могла бы автоматически запускаться или выключаться, сам ЗОП оказывается цел. Створка двери почти сливается со стеной из-за коричневого шероховатого налета, покрывающего ее всю, словно Муравейник пытается медленно полностью замуровать помещение. Но на стыке со стеной этот налет осыпался, как будто эту дверь все же недавно открывали.
— Нет ни считывателя карт, ни замочной скважины, ни даже дверной ручки. Как это вообще предполагалось открывать? — интересуется Лекс.
— Дистанционно, — Морис с любопытством осматривает дверь. — Я же говорил, нам ее никак не открыть. Разве что выломать, но на это нужно что-то сильно покруче наших мускульных сил.
— Тогда как вторая команда это сделала?
— Может, они ее и не открывали, — предполагает Палома, — оттого и оставили кирпич у няни. Подсказку получили раньше нас, но использовать не смогли.
— А что это были за часы? — спрашиваю у Роко. — Электронные или механические.
— Ну, такие, круглые, — описывает их парень, — с цифрами по кругу и двумя тоненькими палочками.
— А ты не помнишь, как были расположены эти палочки?
— Ща, — Роко, осмотревшись, садится на пол, подгребает к себе мелкий мусор и выкладывает из них подобие циферблата. С помощью щепки и трубочки пытается разбудить зрительную память. — Да, точно, вот
