По странному совпадению, в тот же день, но несколько ранее кабинет чародея Морана посетили несколько высокопоставленных и богатых клиентов. Их капризы и требования (впрочем, весьма хорошо оплаченные) практически полностью истощили как терпение Морана, так и его магическую силу.
В кабинете Морана сэр Чарльз очень долго распространялся о том, какое впечатление на него произвели эрудиция и талант мага. Намекнул, что штатный заклинатель вынужден просить помощи у старшего коллеги.
Хань Фэй, которого Роуэн успел посвятить в суть дела, только печально кивал.
Польщенный маг обещал любую помощь в рамках его «скромных» возможностей.
Наконец сэр Чарльз перешел к сути дела:
— Видите ли, я недавно узнал, что это не первый случай возгорания при вызове Каргелита. В провинции было уже три таких смерти, — невозмутимо солгал Роуэн.
— Неужели? — удивленно отозвался Моран.
— Наш специалист предположил, что Каргелит убивает, руководствуясь чьими-то приказаниями на расстоянии, без непосредственного ритуала вызова…. Я знаю, вы долго пытались доказать такую возможность, — с уважением глядя на мага, сообщил Роуэн. — Но косность научной общественности…
— Да-да, — с некоторым недоумением отозвался Моран, глядя на действия штатного заклинателя.
Хань Фэй раскладывал на полу листья окопника и вербены, тщательно следя за тем, чтобы они не перекрывали выгравированных в каменной плите линий пентаграммы.
— Позвольте… — начал было Моран.
— Возможно, в ходе допроса мы сможем подтвердить вашу теорию… — мягко перебил его сэр Чарльз, а Хань Фэй уже выписывал мелом истинное имя элементаля в знаке призыва.
— Постойте! — Моран заметно взволновался. — Вы что, хотите допросить Каргелита у меня дома?
— Вы ведь понимаете, что, поскольку смерть вашего ученика является последней по времени, наиболее удачно ритуал пройдет именно здесь…
Хань Фэй отступил от пентаграммы на шаг и несколько демонстративно раскрыл свою потрепанную книгу заклинаний. На лице Морана не дрогнул ни единый мускул, но на лбу обильно выступил пот. Впрочем, едва Хань Фэй начертил имя призываемого, в комнате сразу стало ощутимо жарче.
— Да-да, я понимаю… но я не ожидал, что ваш визит займет столько времени, — маг демонстративно взглянул на часы, — и я сейчас должен сообщить коллеге, что наша встреча откладывается.
Моран рывком поднялся из кресла и решительно направился к двери.
— Взгляните, пожалуйста, Фэй ничего не упустил? — Роуэн деликатно преградил Морану путь.
Моран бросил беглый взгляд на пентаграмму.
— Все правильно… будьте любезны, пропустите! — повысил голос Моран, и одновременно Хань Фэй спокойно, словно в кабинете не происходило ничего необычного, начал читать.
Температура воздуха поднялась еще выше, по стенам заплясали тени, словно от колеблемого ветром огня; шар под потолком замигал; а сержанту Бэйнсу на грани слышимости почудилась бравурная музыка.
Моран оттолкнул Роуэна и рванулся к двери.
— В чем дело, сэр? — сержант невозмутимо заступил дверной проем.
— Выпустите меня, идиоты! Мы все сгорим! — яростно выпалил Моран, его желтое лицо изуродовала гневная гримаса.
— Почему же? — удивился Роуэн. — Ни Фэй, ни вы за этот месяц Каргелита не вызывали — я проверил учетные записи… Хань, продолжай!
В ответ на это заявление Моран попытался нокаутировать сержанта. Его кулак еще не успел долететь до челюсти Бэйнса, когда чародей был сражен ударом, известным профессионалам как «криббовский в висок». Этот удар отправил его на пол, где Моран и остался, ошеломленно мотая головой. Из его правого уха, словно темная змейка, проворно выбралась струйка крови.
Воздух в комнате словно уплотнился и пошел медленными, тягучими волнами, размывая пространство. По комнате начали виться жаркие ленты алого и пурпурного дыма, устремляясь к Морану.
Сержант Бэйнс тревожно взглянул на Роуэна. Он не очень разбирался в теории магии, но знал, что есть точка, после которой обряд уже нельзя остановить. Тем более это знал Моран.
— Остановите обряд! — отчаянно закричал маг.
— Зачем?
— Я… вызывал Каргелита в этом месяце, — выдавил Моран.
— Зачем? — сухо повторил сэр Чарльз на фоне монотонного речитатива Фэя.
Моран снова умолк, но когда багровый дым уверенно коснулся его лица, а раскаленный ветер рванул за волосы, не выдержал:
— Я приказал ему сжечь Джастина, — простонал Моран. — Да остановитесь же!
— Хань, можешь прекратить, — отрывисто сказал Роуэн, и маг невозмутимо захлопнул книгу. Мечущиеся по стенам тени исчезли, из окон снова лился спокойный, ровный свет.
— Почему вы убили его?
— Эмили… Я хотел сделать ей предложение, но, когда появился этот наглый мальчишка, она пришла ко мне и сказала, что считает меня отцом. Меня — отцом! Только подумайте! — выпрямился в кресле Моран.
Роуэн посмотрел на него с нескрываемой брезгливостью и приказал снять все амулеты, кроме целительных. Моран подчинился, но пальцы плохо его слушались, и сержанту пришлось ему помочь.
Алая дымка постепенно развеивалась в воздухе.
Бэйнс терпел очень долго. Только после суда, на котором Моран повторил свое признание, он спросил у сэра Чарльза:
— Так как же вы поняли, что он — убийца?
* * *
Сэр Чарльз с удовольствием принялся объяснять:
— Понимаешь, Бэйнс, мне сразу не понравился этот идеальный порядок в комнате! Я просто не смог поверить, что подмастерье-первогодок взялся за такой подвиг, как вызов элементаля, и не прихватил с собой ни одного своего конспекта, учебника, хотя бы справочника! Вы ведь помните его комнату! В конце концов, мне и самому доводилось проделывать нечто подобное… А в комнате у Морана не было ни одной раскрытой книги. Естественно, ведь он практикует уже десять лет и давно выучил ритуал наизусть.
— О! — только и сказал сержант Бэйнс.
Шерлок Холмс весьма неохотно давал мне разрешение на публикацию историй о своих расследованиях, особенно если в них фигурировали особы, чья репутация напрямую связана с репутацией королевства. Мне пришлось напомнить ему о данном когда-то обещании, прежде чем он позволил рассказать об этом деле — одном из самых ответственных, какими Холмсу приходилось когда-либо заниматься.
В рождественскую ночь (год я предпочту не называть) в нашей скромной квартире на Бейкер-стрит появились два человека, пользующиеся европейской известностью. Один из них, высокий, надменный, с массивной фигурой и властным взглядом, был не кто иной, как лорд Чубб, занимавший пост премьер-министра Великобритании. Второй, элегантный брюнет с правильными чертами лица, ещё не достигший среднего возраста и наделённый не только тонким умом, но и незаурядным художественным даром, был лорд Вэйкоул.
