Ознакомительная версия.
Солнце уже зашло, когда Наоми включила аграв. Пусть он непомерно жрет энергию, но сейчас без него нельзя. Гляди в оба, Наоми. Гляди вперед. Пока люди не легли спать, в их домах горит свет, так было, так есть, так будет всегда. Человек – дневное животное и боится темноты. Россыпь огней внизу она увидела через полтора часа бреющего беззвучного полета. Ура! Теперь вниз. Когда ноги увязли по щиколотку в мягком, жирном черноземе, она вынуждена была включить форс-режим, так ей было нехорошо. Полночь. Звезды. Степь. Луна… Две луны всходили на горизонте, в их свете Наоми увидела поодаль группу домов. Дотащилась до них, плохо соображая, куда идет. Споткнулась о низкое каменное сооружение, от него пахло водой. Как до нее добраться? Легко сообразила, что это «колодец» – очень похожий на те, какие видела в учебных фильмах по истории Терры. Металлическую емкость надо опустить вниз, разматывая цепь с вала. Она выпила воды сколько смогла, и побрела дальше…
Проснулась не от солнечного света, а от чужого взгляда. Над ней удивленно склонились двое мужчин. По типу, одежде они подходили под категорию «земледельцы», но… Наоми не сразу поняла, что ее в них пугает. Точнее, в одном из них. Он болен? Обыкновенное, загорелое, немного продолговатое лицо выглядит ужасно оттого, что кожа на нем обвисла, испещрена бороздами и складками. Через секунду в ее голове всплыло редко употребляемое слово: agato. Старик. Почему она ожидала чего-то другого? Разве Новые люди – единственные в своем роде? Если, каким-то чудом обнаружилась еще одна обитаемая планета, то ее населяют эфемеры – те, кто рождаются, чтобы прожить совсем короткую жизнь – только успеть завести потомство. Половина этой жизни – постепенное умирание, так называемая старость. И умрешь не по своему желанию, когда получишь от жизни все, что хотел, а когда внезапно откажет полуразрушенный, гниющий заживо организм.
Эфемеры. Она должна их жалеть. Вместо этого Наоми ощутила легкую тошноту. Презрение мешалось в ней с отвращением. «Как можно жить, с сознанием неизбежности смерти? Почему такие вообще живут?» Надо скорее выбираться из этого, наверняка подобного Терре, ужасного места. Только поесть чего-нибудь, восстановить силы. В метаморф встроен субэфирный передатчик и ее просьба о помощи будет принята на Новтере и Унионе в то же мгновение, как она включит аварийную связь. Не надо даже тратить время на знакомство с этими недолюдьми. Она, дура набитая, могла вызвать помощь еще вчера и сейчас не поздно исправить ошибку. Наоми поспешно велела метаморфу установить связь с Кевином Ватанабо. И метаморф ответил: «Signalo anetenden».
Такого не могло быть. Метаморф не портится, в нем никогда ничего не ломается. Он либо работает, либо его можно выбросить. Метаморф Наоми работал. И говорил, что связь установить невозможно, потому что сигнал не проходит сквозь многомерный субэфир. «Anpov se!..» Не может быть…
Совершенно убитая случившимся, Наоми послушно встала и пошла за двумя эфемерами, даже не задумываясь, куда ее ведут, и что ждет ее дальше.
Куры хотят есть, независимо от того, какого ты сама мнения на этот счет. Корову доят вот так… и сесть на скамеечку рядом с ней надо вот здесь. «Еще раз опрокинешь бидон – отобью тебе все руки», – сказала недавно Ханна. Лампа не повиснет в воздухе, если ты отпустишь ее. Стекло тогда разбилось. Страшно подумать, что было бы, если б разлился керосин и, не погас, по счастью, фитиль. Пожар – это страшно, об этом хорошо помнили бока Наоми, по которым прошлась скалка Ханны.
На деле, Ханна вовсе не изверг. Трудолюбивая, приветливая женщина. Приглядись. Лицо у нее полное, щеки округлые, подбородок слегка обвис. Под глазами складочки. В этом увядании есть своеобразная красота, только надо ее понять. Ханна будет становиться все старше… Наоми представила, что это она – Ханна и сердце екнуло. Сколько мне осталось? Лет двадцать? Чтобы легче вжиться в эту мысль, Наоми вообразила, что приговорена к смерти и через двадцать лет за ней придет экзекутор – злая женщина с секирой в руке. Прикажет встать на колени, наклонить голову… А до этого времени надо жить и стараться, чтобы дни не проходили впустую. Родить и вырастить детей, управляться с ними, хозяйством и мужем – ну и бестолочи, эти мужики, Наоми полностью была согласна в этом с Ханной. Может быть, увидеть внуков. И уйти, зная, что после тебя останется новая жизнь, которой дала начало ты.
А пока – жизнь продолжается. И надо учить уму-разуму безграмотную девочку, занесенную в наши места непонятным ветром. Хорошо – соображает она быстро, особенно, если вбивать ей знания через мягкое место. И лентяйка изрядная, не заставишь помои вынести, чтобы не заартачилась…
Наоми улыбнулась своим мыслям. Она постепенно избавлялась от отвращения к эфемерам. С молодыми это легко – они практически ничем не отличаются от ее соплеменников. «Старые»… вот проблема. Они вызывали у нее двойственное чувство – неприязнь и, (странно!) почтение. Наоми недоумевала, пока не вспомнила, как красят Наставники себе волосы в серебристый цвет. Это – окраска под так называемую «седину» – обесцвечивание волос с возрастом, характерное для эфемеров. Значит, врожденный инстинкт уважения к возрасту сохранен и у Новых людей? Не так глубоко переделали свою природу отцы-основатели. Прожитые годы – это накопленный опыт, мудрость. Лишенные внешних проявлений возраста, Новые люди восполняют это искусственно, имитируя проявления «старости». Парадокс, над которым стоит подумать. Наоми отставила ведро в сторону и отошла к давно облюбованному месту у забора, где удобно присесть на глубоко вросший в землю обрубок ствола гории.
– Куды пошла?! – раздался возглас Ханы. – Вот я тебе по горбяге-то дам!
– Когда ты родилась? – спросила Ханна.
Хм, думай Наоми, только недолго. Любой человек в здравом уме знает, как его зовут, и когда он родился.
– 1 января 1305 года…
– Ох, ты! В Новый год тебе – двадцать один. Станешь взрослая девочка.
Наоми научилась хорошо понимать Ханну и знала, что она расспрашивает не из праздного любопытства, а из желания сделать приятное. Ее день рождения будут отмечать наравне с другими членами семьи.
Так и случилось. И было весело, и Наоми расчувствовалась, аж глаза оказались «на мокром месте». Примитивные люди, а как легко об этом забыть. Ханна и Теодор – следы возраста на их лицах больше не пугали Наоми, а молодой Марк – просто загляденье. Очень легко вообразить его своим товарищем по Школе. Как говорил Наставник Ватанабо? «У тебя задатки ментального инженера». Тогда Наоми стал ясен смысл тестов и упражнений, которыми мучили ее последний школьный год. Но Кевин ошибся. Нет у Наоми таланта. Ее глаза встретились с глазами Марка. Он стесняется своего интереса к ней. Сегодня он преодолеет робость и назначит ей свидание. Он хочет ее.
Ознакомительная версия.
