Я подошел к Мухе и мысленно потянулся к его сознанию. Не знаю, почему я решил, что оно есть и туда надо достучаться, но надо было попробовать. Закрыл глаза и представил, что мы с ним на одном уровне, как в мультике: «мы с тобой одной крови — ты и я, бла-бла-бла».
Два старых приятеля, которые бухали вместе всю ночь, а теперь встречают рассвет в стадии: «ты меня уважаешь» — «да, я за тебя вообще любого порву».
Не состояние нестояния, а именно суть той пьяной близости, когда ты с другом и вам обоим еще не стало плохо. То есть я очистил сознание. Открутил крышку душелова и мысленно произнес: «Брат, ты с нами?»
В ответ прилетел образ, который я уже видел: кольцо и девушка. Точнее, Муха, который в раздевалке репетирует, как он сделает предложение руки и сердца.
Блин, держит это его здесь. Незаконченное дело и, скорее всего, дело всей его жизни. Почему-то Настя вспомнилась. Буквально влетела в воспоминания Мухи, растолкала там всех, и сама стала красоваться передо мной.
«Я обещаю, что найду кольцо, а потом девушку и отдам ей это кольцо от тебя», — я продолжил говорить про себя, почему-то казалось, что так будет правильней: «только я не обещаю, что найду некроманта, который вернет тебя к жизни…»
Но вторую часть фразы Муха уже не слушал. Без особых спецэффектов маленьким смерчем втянулся в узкое горлышко потяжелевший фляжки.
Я еле крышку успел закрутить, как меня буквально выдернул Гидеон и потащил к «буханке».
* * *
Отделение Ордена работало круглосуточно, а порой и активней в ночное время. Разрывам было все равно, когда открываться, а чем быстрее его закрыть, тем проще. И по силе деймосов и для ближайших жителей.
В городах и поселениях побогаче устанавливали вечные огни или, как выразился Захар, защитные источники со святым светом, который не на сто процентов, но довольно сильно сдерживали туман. Поэтому в таких местах еще могли переждать за крепким забором, чтобы утром приехали орденские и отловили разгулявшуюся нечесть.
А вот тем, кто победней старались помогать сразу. Защиты святого света у них не было, но были так называемые «пискуны». Они же певчая порода птиц, похожих на канареек, которые чувствовали открытие разрыва и будущий выброс.
Мы перекусили в небольшом тихом трактире, переждав легкую суету с каретой скорой помощи и несколькими патрулями, которые хотели понять, что случилось с сумоистом.
Обсудили Кислого — средний руки мутный дворянин, лидер отряда «Южане». Отряд тоже мутный, то с бандитами их заметят, то сами в какой скандал влипнут. Не любит их особо никто, но дорогу переходить побаиваются. А Кислым его прозвали за шрам, который из лица делает недовольную гримасу. По гулявшей легенде оставил его деймос. В общем, Гидеон, сказал, что при встрече я его легко узнаю.
Потом пересчитали добычу в виде портсигара, который Захар предложил переплавить в дробь из-за слишком знатного герба, и почти шести сотен рублей компенсации.
— Не настучит он? — я отломал вторую ножку от ароматного цыпленка-табака, все никак не мог наесться. И вкусно чертовски и тело требовало энергию восполнить.
— Да, куда ему, крысенышу? — ответил Гидеон, — Сам же первый и получит.
— Я тут подумал, — сказал Захар, сильно подобревший после того, как я отдал ему все деньги (только красненькую одну оставил на карманные расходы), — А выгодное дело получилось, считай, три малых разрыва закрыли, а в убытках только фара.
— Неее, не наш путь, — потянул Гидеон, выпивший уже вторую кружку пива, и выставил палец вверх, — Но! Знаю я одну вдовушку богатую, но скрягу жуткую. Молоденьких и смазливых парней очень любит.
— Я пока не улавливаю, к чему ты клонишь? — аккуратно спросил я. — Но для справки: у меня, как бы, другие вкусы.
— Ха, да не, — рассмеялся святоша, — Померла уже бабка эта давно. Только на тот свет не торопится, но, а ты же мнемоник. Сечешь, куда клоню? По-любому она где-то клад зарыла.
— Ну, так-то мысль интересная, — кивнул Захар.
— Какие-то вы хреновые сводники, вам бы в передачу «Давай поженимся», — я покачал головой, не собираясь им объяснять, что это такое и откуда я вообще знаю про это шоу, — Поехали уже в Орден, Кислого поищем.
* * *
В отделении Ордена был какой-то аншлаг, сильно напоминавший агитационный митинг с военными сборами. И судя по легкой встревоженности Захара, это была необычная вечерняя смена. Мы даже к воротам не смогли впритык подъехать, потому что большая часть улицы была заставлена местным автопромом. Парочка моторок, несколько мотоциклов, часть из которых с коляской, и несколько фургонов, запряженных живыми лошадьми.
Даже не знаю, что меня взволновало больше — олдскульные «харлеи» или, пышущие силой, единичные лошадиные силы. Я, конечно, встречал в прошлой жизни лошадей, но помельче. Даже ездил один раз, когда на спор пообещал к девушке на белом коне приехать.
И ведь приехал! То есть я в седле сидел, а владелец лошади под уздцы ее сопровождал. Так что принц был всамделишный, а вот «жили они долго и счастливо» не задалось. Да и фиг с ним, только с Настей мне это помешало замутить. Все у нас как-то рассинхрон был — если я свободен, то она занята, да и наоборот.
Прогнав несбывшиеся мечты и воспоминания, побежал за чоповцами, скрывшимися за спинами охотников. Реально муравейник какой-то на военных сборах. Большинство терлось возле броневика, на котором, как Ленин, выступала пожилая, но эффектная женщина.
На вид тетка была крута. У такой внучка должна быть Лара Крофт — не меньше. Спортивная, подсушенная, как тренерша по кросс-фиту, она вещала что-то про важность объединения отрядов и необходимость как можно скорее выступить в рейд.
Но агитация шла, не сказать чтобы успешно. Народ в основном качал головой, а некоторые так вообще махали рукой и пытались выбираться на выход. На стороне женщины на броневике и рядом крутилось всего несколько человек.
Пятеро Номадов, включая моего соседа по камере, сновали вокруг, грузили снаряжение и заправляли смолой большой газовый фонарь, похожий на флотский. Рядом курили два модных деда в телогрейках, чья модность заключалась в новеньких винтовках Мосина, у одного даже с оптикой.
Из люка канистры, которая заменяла броневику башню, высовывалась еще одна девушка со свежим фингалом под глазом. Практически копия крутой тетки, только помоложе и более рельефная. На левой руке у нее был страшный старый шрам от ожога. Он начинался от ладони, прятался под рукавом и продолжался на шее.
Еще несколько человек уже почти переступили ту, условную линию, готовых куда-то вписаться, но еще не определились.
Ни Гидеон, ни Захар заинтересованности не проявили, а, наоборот, ссутулившись, поскорее пробивались ко входу в отделение за спинами у толпы. Мне показалось странным, что старперы прячут глаза, типа их здесь нет, вместо того, чтобы высматривать Кислого, но я промолчал. Мало информации для анализа, хотя женщина агитатор меня заинтересовала. Было в ней что-то, располагающее к уважению.
— Гидеон! — над толпой раздался звонкий голос, — И не надейся, старый ты пропойца, я тебя вижу!
В толпе послышались смешки, она моментально пришла в движение, расступившись и открыв прямой вид между теткой и Гидеоном.
— Ольга, — святоша развернулся и развел руки в извиняющемся жесте, — Прости, не заметил тебя в толпе, о чем вы тут?
— Мы здесь о гнезде оборотней, найденном сегодня в Сухоречье.
— Это без нас, — выступил вперед побледневший Захар и поднял свой крюк, — У меня аллергия на оборотней с некоторых пор.
— Тебя, ржавый, и не зову. Нам двоих не хватает, — женщина почему-то подмигнула мне, а потом обвела рукой толпу, — А то здесь почему-то все забыли, что они настоящие мужчины.
Толпе это не понравилось. Послышалось ворчание, из которого я смог вычленить: «сестры Кравец совсем уже оборзели», «платят слишком мало, а риски большие», «пошли отсюда, что с дурой связываться» и все в таком духе.
