Ознакомительная версия.
– Да все на самом деле просто. – Мартов сделал еще глоток из фляжки. – Не было там никакого Хамелеона. Наш был парень, могу Вечностью поклясться, бессмертный. Потому и не погиб в напалмовом море. После того как рейнджеры зачистили партизанскую базу, на место прибыла похоронная команда и составила свой отчет. В нем никакого белого трупа не значилось, только желтые описаны. Уполз, болезный, из братской могилы, отлежался в джунглях и прямым ходом в Сайгон, где его никто уже не ждал.
– Стоп, стоп, – Островский поднял руку. – Вечный не мог убить своих. Не по моральным соображениям, а просто физически.
– Бригадир, – Мартов скривился. – Не надо делать из меня попугая. Я повторял эту историю тысячу раз, сколько можно?
– Сколько нужно, – вмешался Джонатан. – Попросим – повторишь еще тысячу. Как Вечный мог убить своих? Или слухи об их истинной смерти были несколько преувеличены? Их перевели на нелегальное положение?
– Нет, Вечные убыли в мир иной на самом деле, без дураков. А как он это сделал – можно лишь гадать. Я в своем отчете предположил, что предатель использовал вслепую непосвященного в суть нашего противостояния Хамелеона или нашел особый способ, неизвестный Цеху. На первую версию мне резонно возразили, что инстинкт гнева пока никто не отменял и альянс бессмертного с Хамелеоном нереален по причинам физиологического характера, за вторую меня обозвали пустозвоном и фантазером. Закончилось все тем, что я публично принял официальную версию, согласился, что Хамелеоны работали в группе, и занялся другими делами.
– Может, так оно и было?
– Вас интересовало мое мнение как непосредственного участника событий? Я его изложил. Убийцей он был или нанимателем убийцы, но это был бессмертный. Я чувствовал его и улавливал запах. В нем были странные оттенки, но главной нотой был все-таки запах Вечного.
– Чувствовал и улавливал запах? – уцепился Джонатан. – Ты считаешь, это разные вещи?
– Не знаю, просто с языка сорвалось, – Мартов махнул рукой, – как-то само собой. А что, разные? Я не понимаю, ваше новое дело связано с этим сайгонским убийцей? Он снова что-то натворил?
– Пока трудно сказать, – ответил Островский. – Что было дальше?
– Ничего, – адвокат развел руками. – После сайгонского провала я ни разу не слышал о подобных инцидентах и потому постарался забыть о нем. Скорее всего, предатель больше не светился, а своего подручного, Хамелеона, он наверняка уничтожил.
– Ну что же, – размышляя вслух, сказал Джонатан, – в целом все сходится. Да, у предателя мог быть и прирученный Хамелеон, но могло быть и как сегодня.
– А как сегодня? – Мартов уставился на Джонатана, ответа не дождался и перевел взгляд на бригадира: – Что стряслось?
– Мы думаем, Андрюша, что среди нас есть метис, – коротко пояснил Островский. – Помесь Вечного и Хамелеона в равных пропорциях. Как он мог появиться на свет, то есть как его родители могли найти общий язык вопреки инстинкту гнева, нам пока неясно, и почему его таланты вместо простой суммы образовали произведение, нам непонятно, но факт, как говорится, налицо.
– Разрешите внести поправку, Всеволод Семенович, – вмешался Джонатан. – Я говорил, что у меня тоже имеются новости, так вот… Все оказалось гораздо сложнее, бригадир. Похоже, мы отстаем от жизни не по дням, а по минутам. Кроме Туманова и неизвестного Врага-метиса, в игре снова появился наш старый знакомый – Хамелеон Владимир Храмовников. С ним случилось то же самое, что и с Тумановым. Он вернулся, грубо говоря, с того света и теперь желает отомстить Врагу. Прямо с нами связываться он не желает, но тоже намерен ущучить Врага. То есть фактически он на нашей стороне.
– Хамелеон стал бессмертным? Вот так фокус!
– Плохо дело, – Мартов хмуро уставился на багровеющий за окном закат. – Насколько я знаю историю Цеха, Вечность редко меняла правила игры, но все же такое случалось неоднократно и ни к чему хорошему не приводило.
– О чем ты? – удивился Островский.
– О балансе сил, бригадир. Способности бессмертных и Хамелеонов не всегда были настолько различны, как сейчас. То есть… как до последнего времени. Когда-то давно мы играли на равных, а давным-давно Хамелеоны даже имели преимущество – серьезные пси-способности, которые делали их очень грозными врагами. Но постепенно Хамелеоны утратили гипнотический дар, и установился нынешний расклад сил – в нашу пользу, но, честно говоря, несправедливый. Если теперь распределение способностей снова корректируется Вечностью и Хамелеоны получили бессмертие, мы будем вынуждены вести с ними борьбу на равных, а «судить» наш бой будут Враг и Туманов.
– Так себе рефери, – заметил Джонатан. – Слишком пристрастные.
– У Вечности свои понятия об идеальном соотношении сил и судействе.
– Очень может быть, – сказал Островский. – Но хотелось бы узнать поточнее.
– Нет ничего проще – убейте девицу и подежурьте пару часиков у ее смертного одра. Оживет – значит, все верно, нет – будем искать причину дальше.
– Циник ты, Андрюша.
– Я бессмертный, – Мартов пожал плечами и поднял фляжку. – Выпить хотите?
– Зачем Вечности сначала вводить в игру Туманова, а затем насылать на него метиса и менять правила в отношении Хамелеонов? – усомнился Джонатан.
– А кто сказал, что Туманова в дело ввела Вечность? – неожиданно спросил Мартов. – Нет, Джонатан. С чьей подачи он появился, не знаю, но Вечность лишь сделала ответный ход. Кстати сказать, и рождение Врага было ответным ходом Вечности, только не знаю, на какой ход неизвестного соперника. Мы все пешки в чьей-то мудреной шахматной партии, господа. Только пешки. Давайте за это и выпьем.
На фоне архитектурных шедевров прошлого и поблекших от времени вывесок, которыми изобиловали улочки старого города, глянцевый плакат с эмблемой юбилейных, двадцатых, Олимпийских игр выглядел как цветной телевизор на полке со средневековыми книгами. Нет, не прогрессивно. Неуместно. Да и текст: «Мюнхен 1972. Добро пожаловать!» казался нелепым. Какой, к черту, Мюнхен, когда вокруг цветет и пахнет обласканная жарким майским ветром величественная, романтичная и прекрасная Барселона?! Как можно думать о чем-то постороннем, прогуливаясь по этим улицам и площадям, любуясь дворцами, парками и соборами, вдыхая этот волшебный средиземноморский воздух и буквально утопая в истории? Какие другие праздники жизни можно себе представить, попав на Ла Рамбла? Как заставить себя переключиться на посторонние проблемы или новости, окунувшись в богемную атмосферу многочисленных антикварных лавок, ресторанов и кафе района Ла Рибера?
Шуйский немного отстал от группы престарелых, но по-детски любознательных американских туристов и придержал за рукав Мартынова. Бригадир поднял на шефа вопросительный взгляд, но мастер уставился мимо него, на тараторящего, как пулемет, гида, игнорируя немой вопрос подчиненного. Мартынов понял мастера без слов и тоже с деланым интересом прислушался к тому, что говорит экскурсовод.
Ознакомительная версия.
