Из размышлений вывел Фокс.
— Прикажите погрузить тюки в машины. Я пойду.
— Моя власть, спалил бы к чертовой матери в этом осином гнезде вместе с бандитами, чтобы и другим неповадно было, да еще бы и по телевизору показал, как у нас любят — во всех подробностях, — процедил сквозь крепко сжатые зубы. Щеки его побледнели. Голоса внутри поддакивали: «Ты сейчас спали, сейчас».
— Ну-ну. Не увлекайтесь, дорогой. Не так экспансивно. — Он похлопал сержанта по плечу и подумал: «Вероятно, поэтому-то тебе и не дают власти. Какой же идиот будет сжигать деньги и тех, кто их приносит. Не пора ли отправить тебя к психиатру?»
Ричмонд снова странно посмотрел на комиссара и будто прочел его мысли. В мозгу промелькнуло: «А ведь я и его когда-нибудь прихлопну, стерву». Голоса за свое: «Убей, убей».
— Я пошел, — Фокс опять дружески похлопал сержанта по плечу. — Проследите за порядком.
К воротам виллы одна за другой подходили и тут же отъезжали машины. Суетились полицейские, вталкивая в них задержанных, захлопывая дверцы.
Фокс направился к служебному автомобилю, уселся, снял трубку радиотелефона и вызвал свой участок.
— Седьмой? Комиссар Фокс. Там у вас находится женщина. Да-да, за нарушение правил уличного движения. Она на месте? Возмущается? Ничего-ничего, это я беру на себя. Отпустите ее. Да-да. И не забудьте принести извинения. Ну скажите, что перепутали. Хорошо. — Он повесил трубку.
— Поехали, — бросил шоферу. — Сработано по высшему классу, все останутся довольны.
— Куда прикажете?
— Домой. А по пути заскочим в магазин, сегодня у сынишки день рождения, нужно купить подарок, давно просит электроконструктор. Увлекается техникой, постреленок. — По лицу Фокса разлилась нежность…
Самолет приземлился рано утром. Нежно-оранжевое солнце только-только поднималось. Охлажденная за ночь пустыня дышала свежестью. Вдали, за белым квадратным зданием аэровокзала, в легкой дымке проступали желтоватые конусы пирамид. Было прохладно. Пахло лимонами, влажным песком, старым камнем и верблюжьей шерстью. Этим рейсом пассажиров прибыло мало.
Друзья сошли по трапу, сонно озираясь — поспать в самолете не пришлось, — и, позевывая, направились ко входу в багажное отделение. За стеклянными витражами, разрисованными восточными орнаментами, увидели: им кто-то машет.
— Наши здесь, — сказал Грег. — Я предполагал — мы их обгоним. Опередили. Вы не бывали в Египте?
— Нет.
— Самобытная страна. Останется время — съездим в Каир, там есть на что посмотреть. Пойдемте.
Едва миновали дверь, навстречу бросились Эдерс и Мартин. Оба выглядели невыспавшимися, лица слегка помяты, волосы взъерошены.
— Здравствуйте! Наконец-то! — крикнул доктор, пожимая им руки. — Ждем уже часа три. Начали волноваться. Нас пустили каким-то укороченным рейсом. А порядки тут — сплошное безобразие — бары не работают, кафе на замке, живот подвело, сосет под ложечкой.
— Доброе утро, — Грег поставил чемодан. — А мы, наоборот, чуть-чуть задержались. Там что-то не ладилось: диспетчеры бастовали или еще кто. Багаж получили? Таможенники не придирались? Прошли контроль? Все нормально, а где чемоданы?
— Конечно. Сдали в камеру хранения.
— Хорошо. Сейчас выполним формальности и отправимся к профессору Эдвину.
— А если сперва в гостиницу? Приведем себя в порядок, позавтракаем. Может быть, наконец, профессора нет дома? — с надеждой предложил Эдерс.
— Я ему звонил. Он ждет. Времени мало, поэтому следует поторопиться. Отдохнем и закусим на месте.
По серой, словно слоновья кожа, резиновой ленте конвейера, покачиваясь, плыли чемоданы, кофры, баулы, саквояжи и картонные коробки. То тут то там их выхватывали из потока и уносили.
— Доктор! — обратился Грег к Эдерсу. — Вы забирайте свое добро из камеры и ждите нас у стоянки такси. Задержимся — начинайте грузиться. Здесь мы одни управимся.
— Резонно. Пойдемте. — Врач обнял плечи негра.
Эдерс и Мартин направились к выходу.
Не прошло и двадцати минут, как все сидели в просторном, непонятной марки, автомобиле с брезентовым верхом и ехали в резиденцию Эдвина. Кузов скрипел. Мотор то захлебывался, то выл.
— Вот удивится профессор, увидев столь многочисленное общество, — обернулся Грег с переднего сиденья. — Я предупредил: еду с друзьями, но не сказал, сколько нас. Хотя удивить его…
— Что он собой представляет? — поинтересовался Эдерс.
— Видный ученый, археолог и палеонтолог, большой оригинал — сами убедитесь. — Грег засмеялся, словно что-то вспомнив. — Он вам еще преподнесет кучу неожиданных сюрпризов. Но человек добрейший, правда, добраться до этого порой нелегко, раскрывается не сразу. Когда я разговаривал с ним по телефону, он заявил, чтобы не мыкались по сволочным — это его любимое прилагательное — гостиницам, а прямо направлялись к нему. И не травили желудки завтраком в буфете — сам приготовит еду. Очевидно, вконец осточертело сидеть в одиночестве.
Покрытие шоссе накалилось. Несмотря на опущенные стекла, дышалось трудно. Ветер был сухим и горячим, По обочинам низкорослые деревца, совершенно не дающие тени, позванивали жесткими, словно из зеленой жести, листочками. Над голубовато-чайным горизонтом дрожал и струился воздух, будто растворенный в стакане сахара. Изредка навстречу с гудом проносились машины.
Когда подъехали к белому, слепящему глаза, аккуратному двухэтажному коттеджу профессора, обнесенному каменной кружевной оградой, припекало невыносимо. Рубашки липли к разгоряченному телу, по распаренным лицам катились ручьи. Всех разморило.
— Выгружайтесь! — крикнул Грег, выбираясь из машины. — Я на переговоры. Профессор со странностями. Однажды устроил мне такой спектакль, что я от страха чуть не остался на всю жизнь заикой.
Фрэнк взбежал на низкое широкое крыльцо и надавил кнопку звонка. Дверь отворилась тотчас, словно профессор только и ждал сигнала. Его могучая фигура занимала весь проем. Эдвин был одет в шорты и рубашку цвета хаки с погончиками, короткими рукавами и распахнутым воротом, в сандалии на босу ногу. Голый череп, волевое лицо, напоминающее маску Фантомаса, сильные руки, крепкие и тренированные ноги покрывал ровный, бронзового оттенка загар. По обе стороны от него, как изваяния, застыли черные, поблескивающие глянцеватой короткой шерстью, доги. Из розовых открытых пастей свешивались набок синие языки, с кончиков которых капала прозрачная слюна.
— Здравствуйте, дорогой профессор. — Грег засиял и протянул ему руку. — Рад вас видеть в добром здравии. После нашей встречи вы совершенно не изменились, разве слегка помолодели.
