природу только из-за твоих капризов я не буду. Одевайся теплее и пей мой грог, — покачала головой Калунна и продолжила: — Итак, шабаш. На нем я похвалю тебя и предложу награду за верную службу, а ты попросишь разрешения показать колдовство Адалинды жителям Кловерфилда. Я дам вам три дня, а потом она должна вернуться или погибнет на чужих землях. С последствиями разбирайся сама.
— Договорились. Спасибо, о моя богиня, — Беата повеселела.
— Ты уже нашла бесплодные пары для ритуалов плодородия?
— Пока нет.
— Опять усложнила себе жизнь. А могла бы вселить моих жриц в тела ведьм ковена Тринадцати и получила бы множество верных последовательниц. Дана, Эва и Лили прекрасны и очень полезны, ты сама это признала. Но почему-то не хочешь усилить наш культ достойными ведьмами прямо сейчас.
Беата не ответила. Спорить с богиней было глупо, объяснять ей, бессмертной, что такое совесть и мораль — еще глупее. Она должна была знать эти простые понятия сама, а если игнорировала их, значит, делала это сознательно или считала себя выше них. Интересно, не потому ли была так безжалостна жрица Верже, пытавшаяся уничтожить Эйне за отказ служить ей и греть постель? Когда смерти нет, можно ли помнить, что она вообще значит? Или ценить жизни жалких смертных букашек, которых легко раздавить одним пальцем?
Ради каждой из тринадцати удобных и полезных жриц Беате пришлось бы убить исходную ведьму. Изгнать их души из тел и заселить туда другие личности. Это было недопустимо. Она лучше поможет зачать младенцев тем, для кого это будет счастьем, чем отнимет чужую жизнь.
Калунна внезапно негромко рассмеялась. Протянула руку и погладила ее по волосам, как ребенка.
— Моя маленькая рыжая жрица очень добрая. И такая наивная. Что ж, оставайся такой, пока можешь.
— Если я начну отлавливать и похищать ведьм, а затем тащить их на вересковые пустоши, кто-нибудь это заметит, и меня арестуют, — хмыкнула Беата.
— Зачем тащить их сюда? Ты получила от Гиля отличные жемчужины: в них можно переносить чужие души. Если вложить такую в рот человека, потерявшего сознание или разум, то ты легко вселишь кого угодно в новое тело. И никто ничего не узнает, — вкрадчиво поведала Калунна.
Беата вздрогнула. Нет уж, такие чары ей определенно не по душе. Темная магия во всей ее красе. Жуть.
— Я дам тебе обещанных жриц через ритуалы плодородия, если ты не возражаешь.
— Не возражаю. Мне нужен результат, а способы его достижения выбирай любые. Сколько у тебя посмертной росы?
— Около десятка.
— Пожертвуй мне три штуки. Такое подношение усилит меня, а моя сила пригодится нам обеим. Не забывай время от времени делиться со мной чем-нибудь ценным.
— Да, моя богиня. Насчет усиления: к концу декабря, на Йоль, я устрою тебе зимний праздник. Люди будут славить твое имя. А весенний, если все пройдет по плану, отпразднуем уже в Кловерфилде.
Калунна улыбнулась.
— Жду с нетерпением.
* * *
Новость о шабаше взбудоражила учениц, обрадовала Валери и напрягла Голди. Джеральд беспокоился ровно минуту, пока Беата не сообщила, что на шабаше не будет мужчин, зато будет вересковая богиня. Беата сварила огромный котел грога, а Калунна согрела небольшой участок пустошей, установив на нем теплую летнюю погоду. Ведьмы скинули тяжелую верхнюю одежду, танцевали, пили грог и колдовали, наслаждаясь вересковой магией, приводящей в чудесное игривое настроение. Даже Голди расслабилась, хотя поначалу старалась держаться поближе к Беате и подальше от глаз Калунны.
Каждая из ведьм продемонстрировала лучшее заклинание и каждая получила от Калунны свиток с новым в подарок. Валери восторженно завопила, заглянув в свой, Лили заулыбалась, а Голди тихо выдохнула: «Ничего себе!». В свитке Беаты был рецепт создания сложного оберега с посмертной росой, гривой ночных кобылиц и плотью восставшего из мертвых. Оберег был одноразовый и рассыпался по окончании использования: выходе из загробного мира. Он был способен сделать живую ведьму незаметной для голодных духов той стороны. Но основным его ингредиентом было то, что можно было достать только там. Беата вдруг резко поняла всю ценность подарка Гиля: если гриву ночных кобылиц и останки восставшего из мертвых достать было тяжело, но возможно, то за посмертной росой пришлось бы лезть туда, откуда она едва унесла ноги в прошлый раз, а без помощи верных кецалей так там и осталась бы. Любой вход в загробный мир привлекал нежить и был чреват гибелью. Сколько жемчужин у нее осталось? Девять? Должно хватить на обереги для всех ее ведьм. Она попробует сделать один на досуге. Но почему Калунна дала именно ей этот рецепт, ведь у нее были кецали, которые с радостью достанут ей любую диковинку загробного мира, а самой Беате рисковать при этом не придется.
Неужели…
Беата заволновалась и остаток шабаша думала только об одном. Вернее, пыталась думать, а потом Калунна, которой это явно не понравилось, окутала ее эйфорией, и пугающая мысль покинула Беату на несколько дней. Шабаш прошел отлично, Адалинда восприняла поездку в Кловерфилд с Беатой как поход с подругой по магазинам, а Голди и Валери благостно пожелали им приятно провести время, даже не подумав возмущаться этим.
Калунна, не желавшая, чтобы ее жрицы спорили с ней или пытались бежать, просто околдовала их всех, делая счастливыми, безмятежными и рассеянными. Все они плясали и веселились до рассвета, потом разошлись по домам. Дана, Лили и Эва с восторгом обсуждали свой первый шабаш, недоумевая, зачем вообще на него приглашать мужчин, если и так все было превосходно. Валери авторитетно подтверждала, что незачем. Сами лезут поглазеть на колдовство. Голди и Адалинда посмеивались, но не разубеждали их.
Беата несколько дней была то нежна и ласкова с Джеральдом, то хулиганила, с хохотом запирая его в спальне и требуя, чтобы он бросил все и оставался только с ней. Липла к нему как репей и гоняла Пламя с его колен, объявляя, что этот мужчина ее и только ее. Джеральд, привычный к последствиям вересковой магии, терпеливо сносил ее выходки, хотя лицо у него при этом было самодовольное донельзя.
И лишь когда морок окончательно выветрился, а Адалинда закатила истерику, боясь, что вне земель Калунны ее тело рассыплется (Голди и Валери ее насилу успокоили, но она успела заразить их своими страхами), Беата вспомнила о своем беспокойстве. Развеять его было сложно в том числе и потому, что счастливый Джеральд постоянно норовил вернуться домой пораньше, чтобы провести с ней побольше времени. Наконец Беата выбрала день, когда он должен был работать допоздна, составляя ежемесячный отчет, и поспешила устроить спиритический сеанс.
