Это была большая честь, но Гарт никак не мог успокоиться. Он отлично понимал, что визит президента Соединенных Штатов несомненно привлечет слишком много нежелательного внимания к исследовательской лаборатории, занимавшейся вопросами искусственного выращивания донорских органов. А Федеральное агентство бактериологической безопасности ясно дало понять, что если в «Икоре» снова возникнут проблемы, лабораторию закроют раз и навсегда. И не ее одну. Для этого ФАББ обладало достаточной властью, и руководство агентства не стеснялось пускать ее в ход.
Не далее как пять лет назад сотрудники ФАББ силой вломились в «Икор корпорейшн», после того как несколько человек умерли от таинственного вируса, полученного вместе с пересаженными органами. Все, чем пользовались и к чему прикасались работники Центра репродуцирования, было тщательно проверено и исследовано на наличие болезнетворных бактерий. В герметичные пластиковые мешки были собраны сотни образцов, включая зубочистки из мусорных корзин и одноразовые кофейные чашки из кафетерия. Когда опубликовали выводы следственной комиссии, Гарт почувствовал себя едва ли не убийцей невинных людей, хотя он-то как раз оказался ни при чем. Тем не менее его признали частично ответственным за инцидент; на главную виновницу — «Икор корпорейшн» — наложили крупный штраф; немалые средства пришлось выплатить в качестве компенсации и родственникам погибших.
После этого случая Гарту стало намного сложнее добиваться разрешения властей на новые исследования, не говоря уже о том, что в Центре контроля над заболеваемостью к нему стали относиться с куда меньшим доверием. Но и это еще далеко не все. Будучи одним из подразделений ЦКЗ, Федеральное агентство бактериологической безопасности продолжало держать «Икор» под неусыпным контролем. Одним из средств такого контроля были инспекции, как плановые, так и внезапные, причем в обоих случаях сотрудников агентства защищали военизированные отряды Национальной гвардии. Давление, оказываемое на «Икор», стало таким сильным, что Гарту волей-неволей пришлось вести свои исследования втайне. Он даже оборудовал в подвалах филиала несколько лабораторий, доступ в которые имели только он сам и несколько его самых близких сотрудников. Только там Гарт мог экспериментировать относительно свободно, не опасаясь, что детективы агентства в любую минуту вмешаются в его работу. Для ученого подобное полулегальное существование, конечно, тяжкое бремя — что может быть хорошего в положении преступника, денно и нощно ощущающего над собой занесенный меч палача? — но иного выхода нет. Многие и многие ученые и исследователи, имевшие несчастье привлечь к себе внимание ФАББ, вынуждены создавать такие лаборатории. Практически неограниченные полномочия агентства в буквальном смысле загоняли научное сообщество в подполье, а наибольшая опасность грозила тем, кто, подобно Гарту, занимался не столько теоретическими, сколько практическими вопросами.
В рамках Национального института здоровья ФАББ наделено, пожалуй, самыми широкими правами. Его сотрудники могут силой ворваться в любое здание в любое время дня и ночи, герметически закупорить все комнаты и обследовать их на предмет инфекции. Защищая свою позицию, представители агентства утверждали, что их организация — неизбежный продукт своего времени, когда бактерии и вирусы ежедневно убивают тысячи людей, а биологический терроризм остается наиболее грозной и реальной опасностью. Но профессионалы ненавидели агентство лютой ненавистью и боролись с ним в меру своих возможностей. Гарт уже обладал определенным опытом в этой области, и ему было совершенно очевидно, что напыщенный бюрократ, сидящий за огромным полированным столом в отдельном кабинете на верхнем этаже Центра, плохо знаком с методами работы агентства и не представляет, на что оно способно.
— Почему президент так интересуется нашей работой? — спросил Гарт.
— Очевидно, в детстве он видел Голову. Одно время она была выставлена в Пасадене. Это его родной город.
— Как раз это я и имел в виду, Рик. Если станет известно, что мы использовали для своих экспериментов эту знаменитую на всю страну реликвию, сторонники Движения невмешательства, сколько их ни на есть, явятся сюда и рассядутся вокруг здания со своими идиотскими плакатами. Ты представляешь, чем это нам грозит?!
— Кроме того, отец президента тоже заморожен, — спокойно добавил Рик, не обратив внимания на вспышку Гарта.
— Его отец?..
— Да. Очевидно, президент хотел бы вернуть его к жизни.
— Надеюсь, его правильно проинформировали. Мы не…
— Насчет чего?
— Я не хочу, чтобы президент думал, будто не сегодня завтра мы сможем достать его отца из криохранилища и начать процедуру оживления.
— Я тоже, — кивнул Рик. — Вот почему я настоял, чтобы это был сугубо частный визит. Никакой прессы. Никаких ищеек из ФАББ. Никаких напрасных ожиданий, никаких чудес вроде воскрешения Лазаря. Мы просто… снова познакомим президента с Головой. Продемонстрируем донорское тело. И все.
— Никто не должен знать, откуда мы добываем донорские тела, — отрезал Гарт, особенно выделив первое слово. Обычно он был спокойным, уравновешенным человеком, который терпеть не мог споров и столкновений, однако каким-то образом каждый раз оказывался замешан в тот или иной скандал.
— Я все прекрасно понимаю, — отвечал Рик, тоже начиная злиться. — И прежде чем наскакивать на меня, изволь выслушать, как я все это себе представляю. Мы пригласим президента осмотреть лабораторию, — произнес он, четко выговаривая каждое слово, словно перед ним ребенок, хотя на самом деле Баннерман был старше Рика чуть не на полтора десятка лет. — Твоя задача — научная сторона эксперимента. Постарайся растолковать ее президенту как можно доходчивее. Не забывай — он не врач и не биолог, и вообще не специалист в нашей области. Главное — внушить ему надежду, что когда-нибудь и его отец, возможно, тоже будет возвращен к жизни. Ты спросишь, конечно, что мы с этого будем иметь? Я тебе скажу что… В лице президента Соединенных Штатов мы будем иметь очень и очень высокопоставленного друга и покровителя, который, ко всему прочему, лично заинтересован в успехе нашего проекта.
— Но я боюсь, что…
— Я тебя понимаю, — повторил Рик. — Но на данном этапе мне — нам! — просто необходима поддержка президента. Ничто не способно воодушевить директорат «Икора» больше, чем внимание, проявленное президентом страны к одному из филиалов корпорации. Подумай об этом.
— Но разве нельзя устроить так, чтобы президент приехал позже, когда мы продвинемся хотя бы еще немного?
