В дверь позвонили, и я поставил пустой стакан в раковину. Когда в дверь позвонили второй раз, я уже открывал замок. В дверях стоял не кто иной, как старший инспектор Робин Чейз во всей своей красе, лихо подкручивая усы.
Я улыбнулся. На ловца и зверь бежит!
Я пригласил блюстителя порядка в дом. Он был один, и я обрадовался этому. Быть может, я неправильно истолковал цель его визита? Может, он зашел вовсе и не потому, что полиция наконец-то решила официально заявить, что Эбигейл Уинтертон была убита. Может, он просто хотел повидаться со мной.
И может быть, все желания на земле сбудутся. Я грустно вздохнул и проводил гостя в гостиную. По крайней мере на этот раз я прилично одет.
— Не желаете выпить чего-нибудь, инспектор? — спросил я и жестом предложил присаживаться на любое понравившееся место. Он выбрал самое удобное кресло в комнате.
— Нет, благодарю вас, доктор Керби-Джонс. Я не отниму у вас много времени, — заверил он.
— Чем могу помочь вам, старший инспектор?
— Мы продолжаем расследование, доктор Керби-Джонс, и я хотел бы вернуться к вашим показаниям. — Он достал из кармана записную книжку.
— Так, значит, смерть мисс Эбигейл Уинтертон не была несчастным случаем?
— Теперь мы официально трактуем этот случай как убийство, — ответил Чейз.
— Как это случилось? Вы ведь сами понимаете, по деревне такие слухи ходят, что с ума сойти можно!
Чейз улыбнулся:
— Например?
— Например, что ее забили до смерти. Что ее отравили или удавили. Да любой способ умерщвления! Называйте, не ошибетесь.
Чейз покачал головой:
— Почему-то меня это не удивляет.
— Так как ее убили на самом деле? — повторил я свой вопрос.
— Мисс Уинтертон задушили.
Судя по выражению его лица, зрелище было не из приятных.
— Бедная женщина! — воскликнул я. — Как ужасно! — И я действительно так думал. Да, у нее был нелегкий характер, но она не заслужила такой чудовищной смерти. — У вас уже есть какие-нибудь зацепки, инспектор? — спросил я после краткого молчания.
— Мы ведем расследование по нескольким направлениям, доктор Керби-Джонс, — мягко ответил он. — Но я хотел бы задать вам еще несколько вопросов, если не возражаете.
— Да о чем вы? Конечно, спрашивайте, — сказал я.
— Расскажите мне еще раз о той пьесе, про которую мисс Уинтертон упоминала на вашем собрании.
Ага! Так, значит, пьеса действительно имеет отношение к убийству! Я быстро повторил ему то же, что говорил и раньше, а он кивал время от времени, помечая для себя некоторые факты.
— А вы не нашли рукопись пьесы в ее доме? — спросил я.
Сначала мне показалось, что он не собирается отвечать, но все же он заговорил:
— Нет, пока мы еще не нашли ее. Если, конечно, она вообще когда-либо существовала.
— Вы полагаете, что она могла выдумать все это?
— Да, я полагаю, это вполне возможно. Но скорее всего убийца прихватил рукопись с собой.
Я присвистнул.
— Что бы ни было в этой пьесе, это наверняка горячее чтиво.
— Что ж, пока мы не найдем рукопись или не поговорим с кем-нибудь, кто читал ее, мы не узнаем, — сказал Чейз.
— А как вы думаете, мисс Уинтертон сама ее написала? Ведь если нет, то тот, кто написал, должен сейчас проявить себя.
Чейз пожал плечами:
— Если кто-то другой написал эту пьесу, то скорее всего после такого происшествия он пожелает остаться неизвестным. Кроме того, в настоящее время нам необходимо сосредоточиться на других нюансах дела.
— Например, у кого был подходящий мотив, чтобы покончить с ней? — спросил я из вредности.
Он кивнул, сдерживая улыбку.
С ним легко было разговаривать, он расслабился и охотно делился информацией. Должно быть, это потому, что меня он не подозревал.
— Боюсь, мне придется спросить вас еще раз. Как хорошо вы знали мисс Уинтертон? — Он посмотрел в записную книжку. — Раньше вы заявляли, что недавно в деревне и почти ни с кем не общались, доктор Керби-Джонс. Может так случиться, что вы были знакомы с жертвой до того, как перебрались сюда?
Нет, я ошибся, вовсе он не расслабился.
Я покачал головой:
— Я не был знаком с этой женщиной. Мы встретились впервые три дня назад у викария. Преподобный Невилл пригласил меня на заседание комитета по сбору средств на восстановление церкви Святого Этельвольда, и мисс Уинтертон была одним из членов комитета. Там я и встретил ее впервые.
— Вы ни разу не были в ее магазине? Ни разу не отправляли писем или посылок?
— До прошлых выходных, — повторил я ему во второй раз, — я практически не появлялся в Снаппертон-Мамсли. Преимущественно жил в Лондоне. Пришлось побегать по кабинетам, чтобы получить вид на жительство. Поэтому я и жил в столице, а сюда наведывался лишь изредка, чтобы присматривать за домом. Ни в магазин, ни на почту я не заходил. Первый раз я пришел на почту два дня назад, чтобы отправить рукопись своему литературному агенту в Лондон. Третий и последний раз я видел мисс Уинтертон вечером того же дня, на собрании Общества любителей драмы.
— Значит, вы были абсолютно не знакомы с жертвой? — спросил Чейз.
— Да, — согласился я.
— А вы не заметили в тот вечер или в другое время, когда сталкивались с ней, что-нибудь, что могло бы пролить свет на наше расследование?
Насколько откровенным я должен быть с ним в эту минуту? Да уж, задачка! С другой стороны, самое плохое, что может случиться, — его отношение ко мне изменится в худшую сторону. Он станет воспринимать меня как взбалмошного американца. Я колебался.
— Хм… разве что слухи, которые мне довелось услышать.
Чейз ободряюще улыбнулся. Какой негодник! Уверен, он прекрасно понимает, какое впечатление это производит на меня.
— Птичка нашептала мне, — я улыбнулся ему в ответ, — что мисс Уинтертон не стеснялась совать свой нос в чужую почту.
Чейз снова улыбнулся.
— Доктор Керби-Джонс, не могли бы вы поточнее сказать, кто ваши информаторы?
Он поставил меня в щекотливое положение. Стоит ли мне ссылаться на леди Прунеллу и Джейн? Я нахмурился, обдумывая все «за» и «против».
Чейз заметил мои колебания.
— Могу заверить вас, доктор, что я не раскрываю свои источники информации, если в этом нет крайней необходимости.
Я все еще не был уверен, но, с другой стороны, я не видел ни малейшей причины скрывать от него правду.
— И леди Прунелла Блитерингтон, и Джейн Хардвик упоминали этот факт в разговоре со мной. Они обе говорили, что мисс Эбигейл Уинтертон просматривает чужую почту.
— Другими словами, это означает, что она была потенциальным шантажистом, — сказал Чейз.
