«Зара» послушно сменила режим освещения, и экран стал еще ярче. Волк с ностальгией посмотрел на фото дочери и не удержался от улыбки. На этой фотографии Мире было тринадцать. Она обнимала пушистого кэй-кота и счастливо улыбалась, не стесняясь ни веснушек, ни царапин по всему лицу.
Хороший выдался день… С него и начались ее неприятности, но Мира не удалила снимок, а, наоборот, поставила на аватарку. Будто напоминание для себя самой… Доказательство того, что неверный шаг можно сделать в любом возрасте, а расплачиваться за него приходится вечность.
Последний раз Мира была онлайн два месяца тому назад. Волк, регулярно мониторивший ее страницу с тех пор, — на прошлой неделе. За это время появилось пятнадцать новых входящих сообщений от четырех разных людей.
Некая Эриона звала на вечеринку. Жасмин прислала три свежие сплетни об Эрионе и подборку неудачных фото с ней в главной роли. Аристэй покачал головой и даже не попытался вникнуть в суть. А вот посланиям от Оливера (накачанного парня, затянутого в кожу с металлическими заклепками и позировавшего на фоне старенького, явно приукрашенного в графическом редакторе флаера) уделил больше внимания.
Как обычно, этот Оливер писал о себе любимом, об общих друзьях, их планах, достижениях… Короткой строчкой приглашал на вечеринку в честь своего Дня рождения. Скупо интересовался, куда Мира запропастилась и все ли у нее хорошо.
«Спасибо за приглашение, но я сейчас болею. Ничего серьезного, скоро увидимся», — ответил Волк и почувствовал себя самым неправильным отцом на свете.
Ему ведь полагалось ограждать дочь от подобных сомнительных субъектов, ну а он, наоборот, был бы рад, если бы круг общения Миранель ограничивался этим хвастливым болтуном с регулярными приводами за нарушение общественного порядка, склонностью к экстремальным развлечениям и поддельной лицензией на управление флаером.
Эх, истина познается в сравнении… Пустозвон Оливер при всех его недостатках гораздо безопаснее Астина Сина — Молодого Сина, как его называют на Ониксе-6.
Он встретил Миру, когда ей было тринадцать, и влюбился по уши. Тихого пятнадцатилетнего мальчишку, не видевшего ничего, кроме скучной жизни высшего общества, покорила малолетняя хулиганка, совсем не похожая на хорошо воспитанных местных девочек.
Поначалу Мира ни в грош его не ставила, называла слюнтяем и бесхребетным папенькиным сынком, но он подарил ей кэй-кота и вырос в ее глазах до небывалых высот.
Они тайком встречались почти год. Наверняка чувствовали себя героями киношной истории. Дочь полицейского и сын мафиози… Чем не романтика?
Потом Астина отправили на Рорайну, и вернулся он спустя три года заматеревшим наследником Джедилэя Сина. Мира к тому времени подросла настолько, чтобы не питать иллюзий насчет детской влюбленности, а вот Молодой Син не сомневался: их свела судьба.
Он писал сообщения, забрасывал ее подарками, устраивал «случайные» встречи… Уверял, что ничего не изменилось, она живет в его сердце, чувства настоящие… Потом заявил, что не отступится, и Мира испугалась по-настоящему.
Астин не угрожал и не навязывался. Его присутствие было незримым, но постоянным. Однажды Аристэй задержал пару негодяев, следивших за дочерью, и попытался получить судебный запрет. А толку? Астин остался за кадром, преследование ужесточилось…
Самое же поганое заключалось в том, что Волк не мог ни на что повлиять. Молодой Син — не тот нежеланный поклонник, которого можно отвадить если не полицией, то кулаками. Ему закон не писан. Даже губернатор охотно пожимал его руку и в открытую заявлял, что яблоко от яблони упало далеко, Астин — уважаемый член общества, старому Джедилэю стоит им гордиться и тому подобную чушь. На деле же преступная империя Синов процветает, как раньше. Управы на них нет и не предвидится.
Фото в профиле Астина было самым обычным. С небольшой картинки на Аристэя смотрел растрепанный девятнадцатилетний парень в футболке и джинсах. Приятное лицо, обаятельная улыбка, на заднем плане — вычурное здание Музея истории. Никто и никогда бы не сказал, что этот милый молодой человек уже почти год управляет криминальным миром Оникса-6.
Волк пробежал глазами сообщения. Все на один манер («Нам нужно встретиться, Мира»), кроме последнего.
«Я позабочусь, чтобы ты добралась до Ариадны без проблем», — написал Астин утром.
Если в предыдущих случаях Аристэй неизменно отвечал лаконичным: «Извини, нет», то сейчас он попросту растерялся. О том, что они направляются на Ариадну, знали только на «Касэлоне».
Молодой Син намекал, что у него и тут есть глаза и уши? Это пугало еще сильнее, чем преследование на планете.
* * *
— «Зара», све…
Райс умолк на полуслове. В дальнем углу трюма, там, где, согласно схеме, располагался зеленый крестик, что-то неясно светилось.
Рука сама собой потянулась к бедру, но ни бластера, ни хотя бы парализатора в распоряжении Сэма не водилось уже три года. Зато в ящике с инструментами, стоявшем ради удобства у входа, лежала монтировка, и схватить ее тоже было неплохо.
Подошвы ботинок стучали по металлическому полу, поэтому приблизиться тихо не получилось бы при всем желании. Сэм мысленно назвал себя идиотом и приказал бортовому компьютеру зажечь свет. Лампы вспыхнули ослепительно ярко, и даже предусмотрительно сомкнутые веки не помогли — перед глазами заколыхались цветные пятна.
— Кто здесь? — голос внезапно стал непривычно низким и хриплым.
В углу мелькнула тень.
Райс покрепче перехватил монтировку, готовый, если понадобится, проломить череп и преступнику, и инопланетному монстру.
— Кто?!
— Я.
«Какой удобный случай, чтобы избавиться от мертвяка. Никто и не поймет, что случилось. Можно списать все на несчастный случай», — и все же Сэм опустил железяку. Если «техникодоктор» — в самом деле неподконтрольный киборг, да еще и управляемый неизвестным злодеем, шансов застать его врасплох нет. Скорее сам хозяин корабля останется в проходе между ящиками с переломанной шеей, чем на загорелой коже мнимой Алесаны появится синяк.
— Что ты тут делаешь?
Она продемонстрировала вытащенный из морозилки пакет с замороженной фасолью.
— Аристэй попросил принести.
— Почему ходишь без света?!
— У меня фонарик. Что-то случилось, капитан?
Райс покосился на планшет. Без сомнений, зеленая отметка — это морозильная камера.
— Если ты не киборг, иди отсюда, — он не мог не дать ей шанс.
— А почему не наоборот? Ты вдруг изменил отношение к киборгам, капитан?
«Сама напросилась», — Сэм отвернулся и открыл дверку морозилки. Печальное зрелище… Минимум мяса, зато овощей и полуфабрикатов хоть отбавляй. Ну да ладно, «Касэлона» никогда не презентовала себя как круизный лайнер. Какие расценки, такое и питание.
— Помочь? — Сана не собиралась уходить.
— Иди отсюда, — с нажимом повторил он.
— Полегче, капитан. Выглядишь дико. Случаем не бомбу ищешь?
Она рассмеялась собственной шутке и тут же закашлялась, потому что инстинкты Райса взяли верх над предусмотрительностью. Не заботясь о последствиях, он толкнул ее к стене. Сжал тонкую шею, чувствуя, как пульсирует жилка, вперился взглядом в растерянные, будто действительно ничего не понимающие глаза…
Что же она такое? Инструмент в руках преступника? Полезный кэй-презент от Никала? Темная часть Алесаны Лютик?
— Э… Когда я говорила, что я твоя на полгода, то имела в виду нечто другое. Ты же не собираешься меня целовать, правда? От тебя несет кормосмесью СЛХ-2х, а у меня аллергия на арахис.
— У жестянок не бывает аллергии.
На лице Саны промелькнуло недовольство.
— Не убегай, и я докажу тебе, что не киборг, — пропела она. — Инструкция, как меня потом спасать, нужна?
Райс опомнился и разжал пальцы.
— Жестянки прекрасно имитируют реакции организма, — прорычал, поворачиваясь к морозилке. — Краснеют, бледнеют, потеют… Но это не делает их людьми.
Он вытаскивал пакеты один за другим, в какой-то мере ощущая себя беспросветным дураком. И потому, что поверил неизвестной «Коте», и потому, что рука до сих пор помнила, с какой скоростью бился пульс киборга. Несмотря на внешнее спокойствие и наглую браваду, ее сердцебиение зашкаливало. Она испугалась в десятки раз сильнее, чем хотела показать.
