счастливы. Что еще имеет значение? Кроме того, – на этот раз улыбка сопровождалась явно похотливым покачиванием впечатляющих бровей, – у них очень красивые тела.
Вики вынуждена была согласиться.
Итак, округа считает Хиркенсов нудистами, это надо же! Вряд ли они смогли бы намеренно создать более идеальную маскировку. Во что люди верят, то они и видят, а те, кто высматривает обнаженные тела, вряд ли высмотрят шерсть.
«И куда легче поверить в нудиста, чем в оборотня. Вот только кое-кто не следует общему курсу», – напомнила себе Вики, чувствуя тяжесть второй серебряной пули в сумке.
Хотя джип племянника все еще стоял на подъездной дорожке, самого Марка поблизости не было.
Карл сел за кухонный стол и подпер голову руками, благодарный за то, что можно побыть одному. Мальчик был единственным сыном его единственной сестры, плотью от плоти его, кровью от крови его и единственной семьей, какая у него осталась. Семья должна быть важнее личных предубеждений.
«Грех ли это, – размышлял он, – что я не могу найти в своем сердце сил полюбить Марка? Что он вообще мне не нравится?»
Карл подозревал, что его дом используют в качестве некоего убежища. Иначе с чего бы племянник, которого он не видел много лет, вдруг появился на его пороге, чтобы остаться на неопределенный срок? Мальчик… мужчина… несомненно, грешник. Но он к тому же – член семьи, и этот факт должен перевесить все остальное.
«Возможно, Господь послал Марка сюда и сейчас, чтобы его спасти».
Карл вздохнул и потер большим пальцем колечко от кофейной кружки на столе. Он был старым человеком, и Господь в последнее время многого от него требовал.
«Должен ли я спросить Марка, куда он ходит по ночам? Хватит ли у меня сил это узнать?»
– Вот наши южные поля, тут заповедник, здесь живет мистер Кляйнбейн, а здесь дом старика Бина. – Питер, прищурившись, посмотрел на свой набросок, затем провел на земле еще три линии. – А вот дороги.
– Старая школьная дорога кривая, – заметила Роза, посмотрев через его плечо.
– Камень мешает.
– Тогда нарисуй здесь…
Она так и сделала, затерев ладонью нарисованную братом дорожку и начертив кончиком пальца новую.
– Ты тоже обогнула камень, – фыркнул Питер. – Теперь дорога под неправильным углом.
– Не совсем. Она по-прежнему идет от угла вниз…
– Не в ту сторону, – перебил Питер.
– А вот и в ту!
– Нет, не в ту!
У обоих спорщиков губы и пальцы были перепачканы ягодным соком, и Вики поражалась тому, как легко они могли превращаться из взрослых в детей и обратно.
На прощание мистер Кляйнбейн сказал: «Ушки на макушке, глаза не закрывать», намекая, чтобы Вики смотрела в оба. Она решила не рассказывать брату и сестре, что их считают нудистами, и еще не до конца решила, говорить ли об этом их дяде Стюарту. Не решила главным образом потому, что сомневалась, интересны ли ему такие сведения.
– Перекресток должен быть здесь!
– А вот и нет.
– А вот и да!
– Это не важно, – прервала спор Вики.
Наблюдая, как вервольфы рисуют карту местности на проплешине газона, она поняла, что они очень плохо разбирались в картографии. Хотя близняшки, вероятно, знали каждый куст и каждый столб забора на своей территории, нарисованное Питером отличалось от того, что запомнилось Вики. Она нахмурилась и поправила очки.
– Насколько я могу судить, дерево именно здесь. А вот тут я вышла из леса.
– Но почему вы просто не вернулись по своему следу? – спросила Роза.
Вики уже объясняла – почему, но Роза продолжала недоумевать.
Вики вздохнула. Вервольфы не понимали, что такое «заблудиться». Прежде чем они смогли возобновить разговор о чутье, под руку Вики просунулась маленькая черная голова: Мрак подкрался сзади, пытаясь рассмотреть, что происходит.
Питер схватил его за шиворот и оттащил.
– Убирайся, ты все затопчешь.
– Ничего страшного. – Вики встала, отряхивая шорты. Среди редкой травы на лужайке было полным-полно пыльных проплешин. – Думаю, я видела достаточно.
Надо пойти в дом и позвонить по телефону, что толку сидеть тут и рисовать карты.
Мрак извивался в объятиях двоюродного брата, а когда Питер его отпустил, превратился в очень взволнованного маленького мальчика.
– Покажи Вики свой фокус, Питер!
Питер слегка покраснел под загаром.
– Не думаю, что она хочет это видеть, малыш.
– Нет, хочет! – Дэниел подскочил к Вики. – Вы же хотите, правда?
Она не хотела, но не смогла отказаться, видя такой бурный энтузиазм.
– Конечно, хочу.
Мальчик подскочил к Питеру.
– Вот видишь!
Питер вздохнул, сдаваясь.
– Хорошо. – Он потянул за прядь волос, упавшую Дэниелу на глаза. – Иди и принеси.
С пронзительным лаем Мрак помчался к дому.
– Его лай что-то означает? – поинтересовалась Вики.
– Не совсем. – Роза навострила уши, ловя звуки. – Когда мы в меховом обличье, звуки, которые мы издаем, выражают эмоции, а не слова.
– Значит, лай Мрака переводится как «Ура! Ура! Ура!»?
Близнецы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Примерно так, – согласилась Роза.
Мрак молча примчался назад. Вики подозревала, что он молчит только потому, что с огромной желтой тарелкой фрисби, зажатой в пасти, невозможно лаять. Мрак бросил сильно изжеванную тарелку к ногам Питера и отступил, пыхтя.
Питер выскользнул из шорт, подобрал диск и спросил:
– Готов?
Мрак завилял задом.
Похожий на древнегреческого метателя диска, Питер подбросил фрисби. Мрак рванул вдогонку за тарелкой, а мгновение спустя – и Шторм; мускулы перекатывались под его красновато-коричневой шерстью. Он обогнал меньшего вервольфа, оттолкнулся задними лапами и взвился в воздух, разинув пасть, готовый вцепиться в край диска… Но более крупный черный вервольф выхватил фрисби буквально из зубов Шторма, приземлился и побежал; Шторм и Мрак гнались за ним по пятам.
Роза хихикнула, сунула свой сарафан в руки Вики, и Туча присоединилась к погоне. Минуту-другую все носились по двору, а потом Туча и Шторм взяли в клещи более крупного вервольфа и прыгнули на него. Мрак, заливавшийся лаем всякий раз, когда удавалось перевести дух, бросился в мешанину кувыркающихся тел.
Мгновение спустя Надин встала над разноцветной мохнатой кучей-малой, отбросила в сторону фрисби и ухмыльнулась Вики.
– Ну, готовы пообедать?
– Мы нашли следы меньше чем в пятистах ярдах от дома.
Эти слова едва можно было разобрать сквозь рычание. Последовала наливающаяся гневом тишина, а через несколько секунд Надин пересекла кухню и схватила мужа за руку.
– Чьи? – нетерпеливо спросила она. – Чьи следы?
– Мы не знаем.
– Но запах…
– Чеснок. Тропа провоняла чесноком.
– Насколько старый след? – спросил Питер.
– Двенадцать часов. Может, чуть больше. Может, немного меньше.
Волосы Стюарта встали дыбом; не в силах усидеть на месте, он порывисто расхаживал взад и вперед.
Если Черного застрелили с того дерева в лесу, как указывали все улики, пятьсот ярдов и двенадцать часов означали, что убийца был прошлой ночью недалеко от дома.
– Может, вам лучше пожить в городском отеле, пока все не закончится, – предложила Вики.
Уже произнося это, она знала, какой будет реакция.
– Нет! – рявкнул Стюарт, повернувшись к ней. – Это наша территория, и мы будем ее защищать!
– Он не охотится за вашей территорией! – Вики тоже повысила голос. – Он охотится за вашими жизнями. Уберитесь от него подальше, хотя бы на время. Это единственное разумное решение!
– Мы не убежим.
– Но если он способен подобраться так близко, вы не сможете защититься.
Глаза Стюарта сузились, его слова почти утонули в рычании:
– Такого больше не повторится.
– И как вы собираетесь его остановить?
Спорить с ним было труднее, чем спорить с Селуччи.
– Мы будем начеку…
– Раньше быть начеку вам не удавалось!
– Раньше он не приходил на нашу территорию!
Вики глубоко вздохнула. Спор быстро заходил в тупик.
– Хотя бы отошлите из дома детей.
– НЕТ! – взорвался Стюарт, и Вики в поисках поддержки повернулась к Надин. Конечно, та поймет, что нужно отправить детей в безопасное место.
– Дети должны оставаться там, где стая сможет их защитить. – Надин одной рукой крепко обнимала серьезного Дэниела, а другой гладила его по голове. Дэниел крепко прижимался к матери.
– Этот трус с ружьем не управляет нашей стаей. – Стюарт
