Ознакомительная версия.
– Эта часть города очень и очень древняя, – любезно пояснил Шлиппенбах. – Она называется – «Гамла Стан».
– Очень красиво и симпатично, – согласился со шведом Лаудруп, ранее уже посещавший Стокгольм. – И очень чисто. Прямо-таки, неправдоподобно чисто…
Кунгсерский лес оказался великолепным столетним бором, в котором – между пышными белыми мхами – задумчиво шумели на ветру шикарные корабельные сосны.
Над весёлым водопадом, с грохотом низвергавшимся в глубокое ущелье, возвышался симпатичный бревенчатый дом, вернее, некое подобие рыцарского средневекового замка – с многочисленными башенками и бойницами.
Не доезжая до замка метров шестьсот пятьдесят, кареты остановились. Здесь просёлочная дорога резко обрывалась, дальше гостям предстояло идти пешком – по узкой, но хорошо натоптанной тропе.
Возле высокого крыльца размещались просторные железные клетки, в которых угрожающе порыкивали шесть разномастных полугодовалых медвежат.
– Ой, мишки, мишки! – звонко закричала Катенька. – Папа, можно их погладить?
– Нельзя, – строго ответил Егор, на руках у которого дремала маленькая Лиза Бровкина, утомившаяся в пути. – Зверь – всегда зверь. Даже если он маленький. Руку откусит в одно мгновенье, а ты и не заметишь.
– Ну, тогда и ладно, – покладисто согласилась дочка. – Обойдём опасных мишек сторонкой.
Со стен столового зала бревенчатого замка на вновь прибывших путешественников смотрели – печальными стеклянными глазами – головы благородных оленей, лосей, косуль и диких кабанов. В массивном камине, не смотря на летнее время, лениво и вальяжно потрескивал яркий огонь. На многочисленных полках и полочках красовались искусно сработанные чучела самых разных птиц: гусей, лебедей, уток, аистов, глухарей, тетеревов…
– Красивые какие, – непосредственный Петька тут же ловко залез на высокий табурет и принялся с интересом ощупывать чучело большой полярной совы.
А Томас Лаудруп – без промедлений – бросился к дальней стене зала, густо увешанной разнообразным холодным и огнестрельным оружием, и, не тратя времени даром, вытащил из ножен, украшенных драгоценными камнями, кривую арабскую саблю, чей булатный клинок тускло отливал благородной синевой.
– Дети, прекратите немедленно! – рассерженной гусыней зашипела на английском языке Гертруда. – Мальчики из приличных семей так себя не ведут…
– Ведут, ведут. Ещё как – ведут, – насмешливо заверил всех ломкий юношеский басок, и из боковой двери показался – под ручку с ослепительной черноволосой красавицей, разодетой по последней парижской моде – король Карл Двенадцатый.
Шведский монарх за прошедшие годы – с момента их памятной встречи на Митаве – почти не изменился. Всё тот же потрёпанный серо-зелёный кафтан, застёгнутый на все костяные пуговицы, белый шёлковый шарф на тонкой шее, на ногах – легендарные (уже легендарные!), ярко-жёлтые кожаные ботфорты. А, вот, женщина, стоящая рядом с этим непрезентабельным юнцом, очень напоминавшим Егору царя Петра в молодости, была просто восхитительна: стройная, высокая, с гордой, очень длинной белоснежной шеей, а глаза – тёмно-зелёные, слегка вытянутые, с ярко-выраженной развратинкой. Такие глаза способны свести с ума кого угодно – и принцев, и нищих…
«Роковая женщина, мать её растак», – высказался высокоморальный внутренний голос. – «Я таким ненадёжным и опасным особам – головы бы рубил сразу, без суда и следствия. Ничего хорошего от них никогда не дождёшься – одни только неприятности, изощрённые каверзы и безжалостно разбитые мужские сердца…».
Прекрасную зелёноглазую госпожу звали – графиня Аврора Кенигсмарк, и об её неземной красоте и откровенно-авантюрных наклонностях знала вся Западная Европа, а глупые и романтически настроенные трубадуры – вроде старого Ерика Шлиппенбаха – даже слагали про графиню душещипательные и восторженные баллады.
Сашенция презентовала шведской графине русский летний сарафан, щедро расшитый серебряными узорами и мелким розовым речным жемчугом из северных вологодских и архангельских рек.
– О, какая чудная и необычная вещица! – восторженно воскликнула прекрасная Аврора, прикидывая сарафан к точёным белоснежным плечам и многозначительно поглядывая на Карла чуть затуманенным взором. – Мой любимый король, я думаю, что эта одежда будет просто незаменима в нашей спальне. Особенно, если по подолу сделать парочку пикантных и глубоких разрезов…
Егор непроизвольно усмехнулся, заметив, как пунцово и смущённо покраснела Санька – сметливая графиня достаточно верно угадала одну из важнейших функций этой детали русского женского туалета.
А, вот, шведскому королю не было никакого дела до всякой ерунды – он с увлечением, не обращая на окружающих ни малейшего внимания, рассматривал подаренную ему русскую рогатину, взвешивая её в руке и с вожделением поглядывая на чучело бурого медведя, замершее в дальнем углу зала на задних лапах.
Наконец, Карл не выдержал и почтительно обратился к Егору:
– Сэр Александэр, не продемонстрируете ли, как надо правильно обращаться с этой хитрой штуковиной? Я много слышал о русском способе охоты на медведей, но, вот, теперь несколько теряюсь…. В чём тут смысл? Как это делается? Не понимаю…
– С удовольствием объясню, государь, – ответил Егор и, забрав из рук короля рогатину, неторопливо подошёл к чучелу медведя.
Опыт хождения на медведей с рогатинами у него был весьма скромный и откровенно-небогатый. Всего-то два раза Егор составлял компанию Николаю и Ивану Уховым в этом опасном виде охоты, да и сам – при этом – только стоял на подстраховке с надёжным ружьём в руках. Но, всё же, в теоретической части он был подкован неплохо.
Егор – под наклоном – упёр древко рогатины в пол, приставил «рога» к груди чучела и приступил к объяснениям, послушать которые тут же захотели все благородные персоны, находящиеся в столовом зале замка:
– Зимой, как всем вам известно, господа и дамы, бурые медведи крепко спят в берлогах. Первым делом, надо отыскать такую берлогу и – при помощи длинных палок – выгнать зверя наружу. Медведь, естественно, впадает в сильнейшую ярость и от этого сразу же встаёт на дыбы, ну, как данное чучело…
– Страшный такой, – скорчила испуганную гримасу маленькая Лиза Бровкина.
– Ерунда, – успокоил двоюродную сестрёнку Петька. – Вона, у моего папеньки рогатина какая. Большая, крепкая и надёжная.
Откашлявшись, Егор продолжил:
– Итак, разбуженный и рассерженный медведь выбрался на свежий воздух и встал на задние лапы…. В этот момент охотник должен – вот, так – упереть торец рогатины в землю, а её острые «рога» воткнуть зверю в грудь. При этом желательно, чтобы за спиной у храброго охотника находилась надёжная опора: толстый ствол дерева, например, или просто – вертикальная скала. Ну, в общем, и всё…
Ознакомительная версия.
