Они вышли во двор. День был изумительный — жаркий, безветренный, умиротворенно колыхались верхушки огромных елей, на все лады пели птицы, которых Ильич, наверняка, прикармливал. Проплыть бы сейчас километра два в прохладной и чистой водичке! А ведь Савушкин еще не отделался от подозрений в отношении меня! улыбнулся Лара, глядя на зеленое великолепие леса. Думает, небось, сейчас уложу его, спишу все на налет и обеспечу себе, любимому, таким вот образом, совершенно безопасное дальнейшее существование — меня-то ни в какой путевке нет! Трое было охотничков-то! Да и денежки себе все прихвачу…
Лара улыбнулся еще слаще, словно кот, перед которым после полной глубокой миски со сметаной, поставили бидон сливок, предложив откушать в свое удовольствие. Скосился в сторону своего друга. Савушкин был напряжен, ковыряя огроменным ножом деревянные ступеньки. Точно, так и думает! Вполне логичный ход мыслей для насквозь криминальной страны. А вот, возьму вот и порешу, вона какой я крутой — углядел, автомат на предохранителе, да и усы под стать!
Лара расхохотался, может несколько нервно, своим мыслям. А может, подсознательно радовался возможности избежать перестрелки. Все откладывается на неопределенный срок, и вообще поедут они сейчас домой.
— Послушайте, сэр! — Лара подсел к Савушкину на прогретую солнцем ступеньку. — Вот на месте наших друзей, ты где бы стал нас отлавливать? Ну, в том случае, если ты такой нетерпеливый…
— На шоссе! — Савушкин думал не долее секунды. — Они, правда, могут и разделиться, и послать одного на железнодорожную станцию, но машину они в любом случае не бросят.
— Значит итог таков: на шоссе они будут точно, а вот насчет вокзала — это как повезет. — согласился Лара
— До станции километров пять будет. — поделился Савушкин.
— Значит, там где-нибудь и бросим наш танк!
15 августа 17:20
До вокзала они добрались без происшествий, вкратце поблагодарив Бога за отсутствие завтрака, ибо еда, определенно, не удержалась бы в желудках при такой тряске. Поименованное столичным жителем Савушкиным как «станция», местечко это представляло собой обычную глухую российскую железнодорожную платформу, с пробившимися сквозь закатанный при царе Горохе асфальт пучками выгоревшей на солнце травы. Согласно выработанному ими плану, Савушкин побрел к будке «станции», а Лара стал пробираться туда же окольными путями. Метрах в пятидесяти расположился. Достал бинокль.
Так, вот Савушкин. Вышагивает вполне гордо, и не изображает скорби по погибшим родственникам. Зачехленное ружье, конечно, выдает его с головой, но на то Лара и остался валяться в кустах, чтобы посмотреть, кого это ружьишко взбудоражит. Старикан, с пьяной независимостью прислонившийся к некрашеным железным перилам, не тянет на убивца пятерых человек, даже если он после этого и напился. Не тот типаж… Многочисленная цыганская семья. Пропустим их. Даже если парни замаскировались под чумазых и крикливых ребятишек или состоящую при них дородную тетку с золотыми челюстями, то от рук таких актеров и погибнуть не обидно. Юная парочка. Приобнявшись, как и положено, и в полном соответствии с безбожным временем, курят наравне. Причем… папиросы? Ну да, самые настоящие, без фильтров, толстые, с серенькими кончиками. Обоим так после двадцати пяти, расположились прямо под навесом, возле расписания движения поездов. Случайно? Да запросто, вон солнце как печет! Савушкин прет прямо на них. Ах да, он же не знает расписания. Но мог бы сообразить, в таких глухоманях люди задолго до прибытия электропоездов, как правило, не приходят!
Юная пара скользнула по нему равнодушным взглядом и, продолжая разговаривать, повернулись к Ларе джинсовыми спинами, синхронно поставив ноги в промежутки между решетками ограды. Савушкин посмотрел расписание, прошел в конец платформы. Остановился, вытер пот тыльной стороной руки, взглянул в сторону Лары и прикрыв правую руку от будущих пассажиров своим телом, растопырил ладонь. Молодец! Значит, пять минут…
Лара еще раз внимательно обшарил биноклем окрестности. Больше прятаться и негде, кроме как в этих же кустиках, но их он прочесал еще на подходе. Значит, единственные подходящие кандидатуры — это молодые. А может и не они, может, вообще никого и нет. Но если есть, то только они. Правильно, на черта в такую жару напяливать на себя толстые джинсовые куртки, проанализировал Холмс-Лара. Не иначе, как пистоли прячут!
Бегом преодолел расстояние до платформы. Отдышался, прошел к расписанию. Стоят. Словно часовые у Мавзолея. Равнодушно повертел головой. В этом своеобразном зальчике больше никого не было — все постепенно протянулись к месту остановки первого вагона. На сельской дороге, ведущей к станции, тоже никого. Показался и истошно взревел поезд. Лара резко взмахнул рукой и обрушил удар на затылок девушки. Рухнула как сноп под серпом в умелых руках. Парень моментально развернулся и получил свой прямой удар в лоб. Голова вмазалась в стену, что только прибавило глубины сну. Простите, ребята, может вы и не те, но рисковать никак не можем. Через банк — ищите, а так, уж чтобы прямо к дому выйти, извините, не лохи! А очухаетесь вы, ребята, очень скоро — минут так через двадцать — тридцать.
В два прыжка оказался рядом с Савушкиным и просипел:
— Билеты взял?
Судя по вытаращенным глазам Савушкина, билетов он не взял. Лара только устало вздохнул, вскарабкиваясь на несоразмеримую по высоте с платформой железную ступеньку тамбура. Оставалась надежда на жару и ленность контролеров. А если и пойдут, то не будут ругаться, привлекая, таким образом, ненужное внимание к их персонам. Они миновали прокуренный тамбур, в котором расположились цыгане. Двое мужичков с детской непосредственностью оглядели их с ног до головы и вновь извлекли на свет божий бутылку «Привета», спрятанную под полу при появлении посторонних. Традиционно одна створка ведущих в вагон дверей перекособочилась и намертво заклинилась. Пришлось Савушкину протискивать грузное тело в направлении деревянных сидений, довольствуясь одной.
— Сколько, черт возьми, нам до цивилизации переться? — шепотом поинтересовался Лара, устраивая сумку с деньгами, автоматом и своим разобранным ружьем под жестким сиденьем.
— Минут пятьдесят, час… — неуверенно пробормотал Савушкин. — Я, знаешь ли, не привык на подобных поездах разъезжать!
— Ближе к народу надобно быть! — наставительно изрек Лара.
Он сделал страшные глаза Бимке, и тот обречено залег на полу в ногах. Сам же Лара незаметно передвинул свою кобуру из-за спины на левый бок, прислонился им к вагонной стене и закрыл глаза, напрочь скрыв их от окружающих мохнатыми бровями. Однако, долго поспать ему не удалось. Савушкин потряс его плечо:
