Алексей Кувшинников - Звездный час астронавта Бейтса

Завыло магнето. Лопасти ротора дрогнули и начали набирать обороты. Бейтс пробежал глазами по приборной доске. «Теплый!» — торжествующе мелькнуло в голове. Горючее — норма, масло — норма, обороты турбины — пошла, раскрутилась, норма, обороты ротора — норма, индикаторы стартовой готовности — два зеленых, три красных… два красных… От канатки к вертолету бежали четыре человека, бежали сосредоточенно, не размахивая руками… Один красный… все зеленые! Бейтс дал форсаж, тронул ручку, и вертолет прыжком подскочил вверх. Крутой спиралью ввинтив его метров на 150 в небо, астронавт заложил умопомрачительный вираж и перевел машину в горизонтальный полет. Запыхавшаяся четверка, канатка, плато растворились в черноте ночной облачности.

— Куда летим? — прокричал Бейтс.

— В Италию, — рявкнул в ответ Корнхойзер.

— Куда-куда? — Бейтс подумал, что ослышался.

— В Италию, в Италию, — гаркнул ему Джим в самое ухо.

Последние двести километров до Тауплица машину вел Лысый. Двое других спали, утомленные тяжелой дорогой и напряжением бешеной гонки по горным серпантинам. Жиденькие поначалу сумерки быстро сгущались, и Лысый сам из последних сил боролся со сном. Лента шоссе билась под колесами, словно бешеный червяк — левый вираж, прямая, правый, прямая, правый, еще правый, левый, левый длинный, прямая… Стремясь сохранить скорость, Лысый срезал очередной левый вираж по внутренней обочине и только в середине поворота сообразил, что это крутая «шпилька». Выручил навык профессионального автогонщика. Крутанув рулем, Лысый поставил машину в боковой скользящий занос и нажал на акселератор. По асфальту шипованная резина проскальзывала, но едва правое колесо зацепилось за снежок у внешней обочины, куда снесло машину, как она резко рванулась вперед, уже вполне управляемая. Правое заднее крыло все же ударилось в снежный барьер, машину основательно тряхнуло, но тем дело и кончилось. Спавший на заднем сиденье Ворчун от толчка свалился на пол и теперь отводил душу руганью. Блондин сонно прищурился, огляделся и, не сказав ни слова, опять уронил голову на грудь.

Когда впереди показалось здание нижней станции канатки, Лысый резко сбросил скорость и, погасив фары, затормозил впритирку к огромному сугробу у въезда на стоянку. Ворчун тут же встрепенулся. Зато растолкать Блондина удалось далеко не сразу.

Около канатки стояли два полицейских микроавтобуса. Возле них переминались с ноги на ногу несколько человек в форменных фуражках. Один просунул руку в открытое окно, вытащил микрофон, очевидно с кем-то переговариваясь по рации. Исполняя полученный приказ, сел за руль и, трогаясь с места, отдал какое-то распоряжение. Водитель второго автобуса поспешил к своей машине. Лысый погасил подфарники, выключил мотор. Все трое, не сговариваясь, на всякий случай сползли пониже по сиденьям.

Бойко тарахтя, микроавтобусы пронеслись мимо. У канатки остались трое полицейских. Двое пошли внутрь здания. Блондин толкнул Лысого локтем:

— Давай потихоньку, только без света. Видишь, направо стрелка с надписью «Тауплиц-альм»? Нам туда. Только не газуй. Подъемник грохочет о-го-го, так что услышать нас они не должны…

Весьма деликатный маневр Лысый выполнил виртуозно. Только преодолев первый язык серпантина, после которого дорога нырнула в еловую рощу, он включил фары и прибавил ходу. Но меньше чем через километр путь преградил барьер снежного обвала.

— Пойдем, Ворчун, взглянем, может, объезд есть. — Блондин открыл дверь, зябко повел плечами, но — куда деваться? — вылез наружу из теплой машины. — А ты, Лысый, посвети-ка дальним…

В прожекторных лучах галогенных фар две фигуры словно парили над ослепительно белым снегом. Лысый опустил боковое стекло и с наслаждением подставил разгоряченное лицо под волну чистого морозного воздуха, наполненного великолепным хвойным ароматом. Черная полупрозрачная тень с непомерно большой головой по-кошачьи метнулась с высокой обочины позади машины и неслышно подкралась к открытому окошку. Лысый встрепенулся, только почувствовав, как нечто холодное и твердое уперлось ему в висок. Жесткая перчатка намертво запечатала рот.

— Не суетись, — прошипел откуда-то сбоку властный голос. — Медленно открывай дверь и вылезай. Мне нужна только машина.

Лысый сколько мог скосил глаза — и словно получил удар кувалдой по затылку: присев на одно колено, у двери сидел Головастик. Ладони и пятки вмиг вспотели. Заныло сердце. Лысый перевел взгляд вперед. Блондин и Ворчун выглядели мишенями в тире… Лысый чуть кивнул головой в знак согласия с полученным приказом и медленно, очень медленно положил левую ладонь на ручку дверного замка — одновременно чуть подвинув правую руку к переключателю света.

Дело было вовсе не в желании спасти товарищей. Никаких подобных чувств, способных толкнуть на героическое самопожертвование, Лысый не испытывал. Он действовал как профессионал, стремящийся дать своим партнерам хотя бы маленький шанс. Дороже, увы, его жизнь теперь не стоила.

Замок щелкнул, и в тот же миг Лысый ударил всем телом в дверь, стремясь сбить противнику прицел. Одновременно его правая рука рванулась к рычажку переключателя. Но Самнерс был начеку. Снабженный глушителем пистолет — на этот раз «вальтер» — с шипением выплюнул девятимиллиметровую пулю. Отвратительно чавкнув, она навылет пробила лоснящийся от пота череп Лысого. Самнерс ошибся лишь самую малость. Смертоносный кусочек свинца срикошетил о затылочную кость и, вместо того чтобы бесшумно вонзиться в спинку соседнего сиденья, с мелодичным перезвоном разбитого стекла вылетел в противоположное окно. Блондин и Ворчун недоуменно обернулись на неожиданный звук, но ничего не смогли разглядеть за ослепившими их ореолами фар.

Труп Лысого по инерции все же навалился на дверь, и это обстоятельство спасло жизнь Ворчуну. Дверь толкнула полковника в плечо, и две пули просвистели у самого уха оторопевшего террориста. Самнерс автоматически перевел прицел на Блондина, но того на месте уже не оказалось. Он среагировал в доли секунды, рыбкой метнувшись вбок, прочь из светового круга. Сгруппировавшись, приземлился в снег, перекувыркнулся через голову и покатился вниз по склону. Но метров через двадцать его стремительный спуск остановил ствол дерева. По счастью, Блондин въехал в него не головой, а ногами. Вжался в тень и замер, переводя дыхание. Через мгновение с треском ломающихся веток рядом приземлился Ворчун. Блондин едва успел увернуться. Тут же сверху свалилось еще что-то, но не долетело, застряв в кустах. Хлопнула дверь, взревел двигатель. Лучи фар разворачивающейся машины скользнули по стволам елей, и звук мотора начал удаляться. Когда все стихло, Блондин поинтересовался у Ворчуна: