9
Мало кто в университете, считая и студентов, и преподавателей, и обслуживающий персонал, знал наверняка, что Вилля — это не имя и даже не столь распространенное в среде молодых людей забавное прозвище, а подлинная фамилия немолодого по студенческим меркам человека, а назван он был то ли давно усопшими, то ли просто невзначай утерянными родителями Леонидом, в детские и отроческие годы охотно отзываясь на имя Леон. Но едва ли не с первых дней попадания в университет неожиданная забавная фамилия его превратилась фактически в «визитную карточку», единственно употребляемая друзьями, знакомыми, преподавателями для того, чтобы обозначить этого человека. А во время первого еще академического отпуска, покинув стены alma mater почти на полтора года, Вилля превратился в Сандро и еще долго-долго незаметно вздрагивал, если при нем кто-то случайно ли, специально произносил это имя. Потом было еще полдесятка сессий, и еще одна «академка», насыщенная такими приключениями, о которых Вилля предпочитал никому не рассказывать, обыкновенно выдумывая отговорки о старательских бригадах, с которыми он зарабатывал на дальнейшее обучение и безбедную жизнь. Надо заметить, что деньги у него водились всегда — и сразу после «академок», и во время учебы, но студент никогда не шиковал, закатывая многодневные пиры в общаге за свой счет, как это делали некоторые из его товарищей иной раз, то получив нежданное наследство, то подзаработав неожиданно легко и непринужденно крупную сумму. Не шикуя, не демонстрируя своих настоящих финансовых возможностей, Вилля, тем не менее, всегда и без лишних разговоров давал в долг чаще всего прозябающим с макарон на портвейн и обратно товарищам, так же охотно и легко забывая о выданных мелких суммах.
И еще он не менее щедро делился с первокурсниками и стажерами подготовительных курсов своими глубокими знаниями о привычках и склонностях преподавательского состава — очень многие девушки в университете именно благодаря его советам перед экзаменами начинали носить мини-юбки, брючки и блузки в обтяжку, совершенно иной раз позабыв о текущей моде на балахоны и распашонки, чтобы к концу сессии с уверенностью сказать знакомым или отписать родителям, мол, ничего сложного в обучении нет, да и не предвидится. С ребятами Вилля не менее охотно делился опытом общения с городской полицией, хозяевами доходных домов, в которых проживали многие студенты, утомленные непрерывными пьянками и оргиями в общежитиях, и с теми же девушками старших курсов, что также добавляло его авторитета в глазах начинающих обучение, и уже через несколько месяцев пребывания в alma mater многие из них просто не представляли университета без Вилля.
Невысокий и худощавый, неспортивный, но достаточно крепкий, чтобы в случае крайней необходимости постоять за себя, невзрачной, какой-то усредненной внешности без особых примет, он, несмотря на долгие годы пребывания в качестве студента, продолжал оставаться ровесником и тех, кто только-только поступил на стажерский факультет или первый курс, и тех, кто уже готовил выпускной диплом, наполненный реальными знаниями и даже некоторым опытом работы — занятия в университетских лабораториях оставляли серьезный след в головах и душах студентов. При этом Вилля учился средненько, чаще перебиваясь с троек на четверки, особыми талантами, кроме прилежания и знакомства едва ли не со всеми и каждым, не отличаясь.
Вопросом — откуда у совершенно простого, казалось бы, студента, не имеющего стабильного официального источника дохода, богатых родственников или покровителей, постоянно имеются деньги, а если посчитать годовой расход Вилля, то деньги не малые — никто не задавался: преподавателей и сокурсников молодого человека это не интересовало, полицейские Энска следили лишь за внешним соблюдением закона и порядка в университетской среде, да и не бросались в глаза, откровенно говоря, излишние траты «вечного студента», а чтобы взять его под плотное наблюдение Департаментом Безопасности — так много чести для такой скромной персоны, особенно, учитывая отсутствие постоянных представителей охраны государственной безопасности в городке.
Все эти годы, за исключением двух пока академических отпусков, Вилля постоянно проживал в общежитии, подобно всем здешним обитателям кочуя из комнаты в комнату, изредка ночуя у приятелей в доходных домах и студенческих гостиницах городка, иной раз даже перебираясь на пару-другую дней к мало кому известным подружкам из числа коренных жительниц Энска. А когда общество студентов и студенток, преподавателей и горожан надоедало ему, а может быть, и еще по какой неизвестной, загадочной причине, Вилля уходил в свой Бункер, как он сам называл старую заброшенную еще лет тридцать назад котельную, почему-то забытую не только университетскими администраторами, старающимися рационально использовать любое свободное помещение на подведомственной им территории, но и самыми любопытными из студентов. Может быть, сказывалась дурная слава этого места? Ведь, согласно городским легендам и местным мифам, на месте старой котельной было когда-то обширное капище, обильно лилась кровь жертвенных животных и людей, сражались в поединках ищущие правды и обиженные в судах, поговаривали, что из нескольких десятков известных документально истопников, работавших когда-то в этом месте, половина закончила свои дни в психбольницах, а остальные покончили с собой самыми разнообразными, иной раз абсолютно дикими и противоестественными способами. Как бы то ни было, но — не просто заглянуть, вдохнуть въевшийся запах угольной пыли и металлической ржавчины, запах пустоты и заброшенности, и быстренько вернуться в общагу к картам, девчонкам и вину, а жить в этом помещении несколько дней, ночевать в нем, завтракать, обедать и ужинать, читать учебники и просто спать мог без всякого вреда для себя только Вилля. Ну, во всяком случае так утверждали официальные университетские слухи, которых, как в каждом себя уважающем, старинном заведении, было полным-полно. Про звон ржавых цепей, заглушающий порой стоны и крики сражающихся, про невнятное блеяние жертвенных баранов, хрюканье и визг забиваемых у алтаря свиней, о выступающей иногда на стенах пролитой за долгие столетия крови вечный студент рассказывал в компаниях часто и умело, нагнетая порой обстановку до девичьих истерик, но вот о том, что под старой котельной он обнаружил непонятную пещеру с неожиданно отличной вентиляцией, и зимой, и летом странным образом поддерживающую небольшую отрицательную температуру, как в холодильнике, ну, или в вечной мерзлоте — хотя, откуда она могла взяться, эта вечная мерзлота во многих тысячах верст от полярного круга — Вилля предпочитал скромно помалкивать, используя свое открытие в качестве известного лишь ему тайника, в котором держал… да мало ли что может держать в личном тайнике человек, проучившийся в университете не один год и имеющий невнятные, но достаточные для безбедного существования доходы?..
