Почувствовав, что девушка колеблется, он скосил на нее глаза:
— Теперь-то можно все рассказать. Правила ограничения действуют только на живых, не на мертвых, — он снова сделал акцент на смерти своего друга, чтобы привести девушку в неустойчивое эмоциональное состояние.
— Он надеялся, что ему удастся сорвать с какого-то князя сумму за молчание, только не был уверен, правильно ли он поступает, — наконец призналась она, то и дело переводя взгляд на Владимира с носок своих туфель.
— И тогда он решил обратиться за помощью к Двоим? — уточнил Владимир.
— Да, — снова поникла головой девушка.
— А за что он хотел?.. — но она уже отрицательно мотала головой.
Как глупо — пытаться шантажировать великого князя.
С некоторой примесью грусти он посмотрел на Клавдию:
— Ты же понимаешь, что должна об этом молчать?
Она кивнула.
— Я серьезно, — добавил Владимир. — Не хочется потом еще и твою пропажу расследовать.
— Я буду молчать, — в подтверждение своих слов девушка провела двумя пальцами по губам, словно закрывала их на замок, и сделала характерный жест откидывания от себя невидимого ключа.
— Ты определилась? Едем на кладбище или нет?
Тяжело вздохнув, Клавдия решительно сказала:
— Едем.
— Хорошо, только я с тобой не останусь. Не выношу после войны вида мертвых.
На кладбище, прямо возле входа, их встретили родители Алексея и прямая начальница Владимира — Екатерина Александровна Волконская.
Когда Клавдию сразу же бросились обихаживать родные Алексея, к нему подошла Екатерина Александровна:
— Вова, ты почему здесь? — спросила она, с любопытством глядя на него.
— Привез девушку погибшего друга, — сухо ответил он.
Только Екатерина Александровна начала говорить, как подошел одетый в белое священник без каких-либо устройств, свойственных оперативникам Церкви.
— Потом поговорим, — коротко бросила она, шагнув к святому отцу.
Посмотрев на ревущую белугой Клавдию и негромко переговаривающуюся с попом начальницу, Владимир развернулся, как его остановил автоматон Екатерины Александровны:
— Владимир, постой, — помахала она ему рукой от стоянки, расположенной снаружи освященной церковью земли.
— Привет, — поздоровался он. — Что начальница хотела от меня?
— Ты почему не пришел сразу к Екатерине Александровне?
— Я сразу явился на свое рабочее место, — резонно возразил Боев, — а потом поехал домой, потому что элементарно хотелось есть. Поэтому и не успел написать рапорт.
— Это подождет, — отмахнулась от его слов Катя. — Ты разве не получал от нас письма с нарочным?
— Нет, — впервые почувствовал тревогу Владимир. — Меня забрали из участка. Вам разве не докладывали?
Тяжело автоматон княгини посмотрел в его глаза и медленно сказал:
— Похоже проблема даже шире, чем мы предполагали.
— Да о чем ты? — воскликнул он.
— В участок больше не возвращайся, — распорядилась Катя, прикрыв рот ладонью, как делала всегда, когда подозревала о наружной слежке. — Пойдем в машину, подальше от чужих ушей и глаз.
Усевшись на заднее сиденье паромобиля представительского класса, Катя задернула тщательно шторки на окнах, отгородившись от остального мира.
— У нас серьезные проблемы, — без предисловий начала она. — Ожидается конфликт между Церковью и опричниками.
— Подожди, — остановил ее Владимир. — Это из-за князя Бориса Бородянского?
— Да, — кивнула Катя. — Он занимался призывом Двоих, причем неоднократно, а опричнина этому способствовала.
— Он узнавал для них информацию? — догадался Владимир.
Кивком Катя подтвердила его версию.
— Знаешь, — сказал он и замолчал, не зная, как именно продолжить.
— Что? — нетерпеливо поторопила его автоматон княгини.
— Короче, та девушка на месте призыва. Это не его дочь.
— А кто? — внимательно посмотрела на него Катя.
— Не знаю, видимо служанка или жертва компрачикос.
— Они же были давно запрещены, — возразила Катя.
— Видимо не до конца, — пожал плечами Владимир. — Это всего лишь версия.
— Были отмечены случаи пропажи детей из соседних городов, — задумчиво протянула Катя.
— Вот видишь, только учитывая состояние поместья великого князя всей правды мы до конца не узнаем, разве что…
— Что? Не тяни, — взмолилась Катя.
— Разве что нам удастся отыскать пропавшую дочь князя, Веру Бородянскую.
— Ты думаешь, ей что-то известно?
Владимир посмотрел на автоматона сидевшего рядом и ничего не сказал.
— Как ты предполагаешь искать ее, если нет никаких зацепок?
— У кого бы она не скрывалась или кто бы ее не похитил, он не относится к организованной преступности, потому что ее давно бы обнаружили.
— Логично, — согласилась Катя.
— Единственный выход заставить преступника ошибиться, это заставить его действовать.
— Каким образом?
— Дав объявление в газету, — просто ответил Владимир.
Снова воцарилось молчание, уже со стороны Кати.
С интересом Владимир смотрел на девушку рядом с собой, ожидая как именно сложатся механические цепи внутри ее головы, так не отличимой от настоящей.
Просто его планы явно не стыковались с планами великой княжны, потому что Екатерина Александровна определенно примыкала к Церкви, а все газеты контролировались опричниной.
— «Спасение жизни превыше всего», — озвучила Катя девиз их службы, заученный ею с самого первого появления здесь. — Я даю добро на эти действия, а тебя освобождаю от всех остальных обязанностей. В участке больше не появляйся, связь будем держать через твоего домашнего автоматона. Оружие есть?
— Служебный револьвер, — коротко ответил Боев.
— Это хорошо, — неожиданно Катя перегнулась через переднее сиденье, выставив на обозрение затянутую в кожаную юбку попку. — Вот, держи, — протянула она ему извлеченную из-за приборной доски коробку с патронами.
— Спасибо, — поблагодарил он ее.
— И вот, — она протянула ему длинную серебряную гривну в виде упакованных десятирублевых монет. — Это на покупку места для объявлений.
Заметив его задумчивый взгляд, Катя добавила:
— И на текущие расходы, естественно. Пятьсот рублей серьезная сумма.
— Спасибо, — впервые от всего сердца выразил признательность Владимир, разламывая столбик монет пополам и пряча в разные карманы.
Коротко усмехнувшись, Катя сказала:
— А вот сейчас это было искренне. Ладно, ничего не забыли?
— Вроде нет, — на всякий случай он осмотрелся.
— Вот и хорошо. Теперь иди и отыщи эту девушку.
Вытолкав Владимира наружу, Катя пошла догонять хозяйку, идущую рядом со священником и все еще о чем-то беседующую с ним.
В каждом кармане Владимира сейчас лежало по годовой его зарплате, а получал он в четверо раз больше чем самый простой поденный рабочий. Вот и выходило, что он мог бы безбедно прожить на эти деньги лет пять-шесть или уехать из этого города, перебраться подальше в снежную и холодную Пири, справить новые документы и начать жить заново.
Помахав головой для верности, Боев отогнал все мысли о жадности.
Всего один аргумент был за то, чтобы присвоить эти деньги для себя, и тысяча против — начиная от офицерской чести и заканчивая обыкновенной порядочностью.
Теперь самое главное — не потерять доверенные деньги.
Сев за свой байк, Владимир еще раз проверил сумму в карманах и закрыл их на пуговицу, чтобы не они случайно не выпали по дороге.
Когда мимо прошел какой-то прохожий, то ли только что пришедший на кладбище, то ли посещавший могилу родных, Владимир сразу перехватил коробку с патронами и спрятал в откидывающийся карман на байке, спрятав ключ за пазуху.
Дальше он задумался.
Можно было конечно прямо сейчас поехать по газетам, дать объявление о пропаже девушки. Или можно поехать домой, посоветоваться с Дашей. Конечно, Владимир внес предложение об объявлении в газете, но на самом деле он ни разу не думал, что следует напечатать, потому что не имел ни денег для объявлений, ни повода.
