– Что ты хочешь сказать? – гневно взвилась Авита. – Что украсть эту бумагу могла только я?
– Или чародей сильнее тебя, – уточнил Даххи.
– Да кому он нужен, этот клочок! – возмутился Алки.
– Убийце, – тихо сказал Фагрим. И все разом замолчали.
Авита была еще бледнее, чем обычно. Глаза ее зло сверкали.
– Вы вот о чем подумайте, – поспешно заговорил Ларш, – вору еще надо было дойти до двери. Это второй этаж. Ночью у входа дежурит стражник. Он не пропустит даже «краба», не узнав, за каким демоном тот приперся ночью. А уж чужого человека не пропустит ни днем, ни...
Ларша перебил красивый женский голос:
– Солнечных лучей и мягкого дождя на кровлю этого дома!
В дверном проеме стояла девочка лет четырнадцати, смуглая, темноволосая. Крепенькие ножки были босы, тело было замотано в оранжевую простыню, а плечи оставались открытыми. На шее красовалась гирлянда из крупных белых цветов, свежих, словно только что сорванных.
– Удачной вам всем охоты и полных животов! – поприветствовала она стражников. – Меня зовут Июми. На Непролазных островах я была богиней раскрытых тайн. Теперь я изгнанница. Мне нужна работа, а я не владею никаким ремеслом, кроме поиска преступников. Возьмите меня к себе!
* * *
Вилират, хозяин лавки «Заморские диковины», устал трястись от страха.
Кровь больше не стучала в висках. Вилират уже не вскидывался на каждый дверной скрип, ожидая, что сейчас войдет дюжий морячина с двумя ножами за поясом.
Лавочник почти успокоился. В конце концов, неведомый головорез не требовал ничего невероятного. Он хочет дать вещь на продажу? Ладно, Вилират продаст. А если вещь ценная и маленькая, так, может, и удерет вместе с нею. Раз сразу не закололи, есть шанс смыться. Хотя... следят ведь за лавкой, сволочи, наверняка следят!..
Заскрипели ступеньки старого крыльца. Вилират не поднялся со стула. Только метнул взгляд на дверь – и приветствовал кивком посетительницу в скромном платье и с платком на голове.
Та, обмахиваясь веером, ответила легким кивком, шагнула к окну, склонилась над прилавком с небольшими украшениями. Ладно, пусть выбирает...
Торговец хотел вновь погрузиться в невеселые мысли. Но тут женщина, не оборачиваясь, сказала четко:
– Старый, очень старый долг.
Вилират не сразу понял ее. Ждал этой фразы, а когда услышал – не узнал. Подумал: о каком долге говорит покупательница? А когда дошло – вскочил со стула.
Женщина повернулась к нему. Лицо ее было закрыто веером. Серый веер с бахромой из мелких раковин. Серое платье. Серый платок, прячущий волосы.
Заговорила тихо, но твердо:
– Господин, не спрашивай меня ни о чем. Я знаю только то, что приказано передать. Люди, которых я не хочу сердить, велели сказать: ты должен как можно скорее добиться приема у Хранителя города. Скажешь, что твой дом ограбили...
– Он пошлет меня в Дом Стражи... – вякнул Вилират.
– Не сбивай, иначе я забуду, что велено передать... Скажешь, что не пошел в Дом Стражи, потому что дело косвенно касается Хранителя и короля. Похищена вещь настолько неповторимая и прекрасная, что ты собирался предложить ее Хранителю для подарка королю. Скоро у короля праздник, и весь город знает, что Хранитель собирается ехать в Тайверан...
Вилират тупо глядел, как покачиваются по краям веера ракушки на ниточках, как подрагивает в такт словам дешевая черная серьга, видная из-за края веера.
– Не допустят меня к Хранителю! – не выдержал он.
– Про это ничего передать не велено. Но если бы эти люди приказали это сделать мне, я совала бы чиновникам любые взятки. Или голосила бы на весь дворец. Но пробилась бы, лишь бы не сердить тех людей.
Вилират тоже не хотел сердить тех людей.
– Ладно. Что за вещь у меня сперли?
– Вазу. Высокую, мне по пояс. Отшлифованное большущее «яйцо» из голубого шеджимирского хрусталя, окованное серебром. Четыре серебряные ручки в виде драконов – полые, в них и ставятся цветы на длинных стеблях. Но главная ценность – «яйцо». Цельный обработанный кусок хрусталя, а внутри – редкая игра природы: посторонние вкрапления образуют что-то вроде маленькой фигурки дракона. Как зародыш в яйце.
– Ух ты... И сколько же стоит такое диво?
– Про это мне ничего не говорили. Зато сказали, что если вазу удастся найти и продать, деньги достанутся тебе. Но поторопись: Хранитель уже собирается в дорогу.
С этими словами незнакомка шагнула к двери и исчезла за порогом, оставив потрясенного Вилирата, в душе которого сражались жадность и страх.
* * *
Особый десяток уставился на босоногое явление. Явление приветливо улыбалось.
Первым опомнился Ларш:
– Июми, да? Не знаю, Июми, в какую игру ты играешь, но ступай домой и скажи маме, чтобы она надрала тебе уши.
– Моя мать – Риати, она была богиней мудрости, письмен и правосудия, – обиженно ответила девочка. – Она никого не драла за уши. Может быть, она пощадила бы даже тебя, дерзкий человек.
Авита захихикала. Остальные с трудом сдерживали улыбки. Только Сверчку было жаль девочку, которой сейчас попадет.
– Господин Ларш из Клана Спрута командует особым десятком, – быстрым шепотом предупредил он девчонку.
– Так ты здесь главный! – обрадовалась девочка, глядя мимо Сверчка на Ларша. – Но почему ты рассердился, вождь? Разве к тебе каждый день приходят богини и предлагают помощь?
– Вот только богинь мне... – начал было Ларш, но осекся. – Погоди! Как ты сюда попала? Дежурный стражник внизу отлучился?
– Ты о том верзиле, что торчит у входа? Он не хотел меня впустить. Пришлось отвести ему глаза.
– Отвести гла... Так. Ладно. По первому и второму этажу ходят стражники. И никто тебя не остановил, не вывел отсюда?
– Если я хочу быть незаметной, меня никто не видит. Когда я плыла сюда на корабле, я не все время сидела в трюме. Выходила подышать морским воздухом, матросы не глядели в мою сторону. В порту я спустилась по якорной цепи, этого тоже никто не заметил.
Авита перестала ухмыляться, шагнула к девочке:
– Погоди, Июми, ты в Аршмире совсем одна? Без родных, без друзей?
Девочка взглянула ей в лицо и ответила серьезно:
– Женщина, ты мне нравишься. Ты умна и смела, у тебя добрые глаза. К тому же я чувствую в тебе особую силу, которой нет в остальных. Ты – бхайта?
– Это как ты ее обозвала? – поинтересовался Даххи.
Авита вспыхнула, обернулась к наррабанцу и отчеканила:
– Разве трудно догадаться? Она сказала, что я колдунья!
– Я еще не слышала этого слова по-грайански, – пояснила Июми. – Почему ты гневаешься, женщина?
– Так, хватит! – рявкнул десятник. – Гневаться тут могу только я! И буду!.. Откуда ты явилась, чудо в простыне?
– Далеко отсюда, на островах, которые вы называете Непролазными, люди поклонялись моей семье. Отец мой – Грух, бог войны и поединков. Он хотел воспитать меня своей помощницей, но старейшины, вожди и жрецы всех островов посовещались и запретили ему это.
– Запретили? – не понял Гижер. – Люди? Богу?
– Ну да, – простодушно ответила Июми. – Они решили, что чужеземцы все равно вязнут в наших лесах и болотах, поэтому нам одного бога войны вполне хватает. А поединков вообще чем меньше, тем лучше. И велели, чтобы я помогала матери. – Она обернулась к Авите и жалобно спросила: – Я понятно объясняю?
– Что ты, милая, ты прекрасно говоришь по-грайански! Как ты выучила наш язык?
– Отряд чужеземцев высадился на наш остров. С ними был Нурфер, он рисовал карту. Нурфер заболел. Чужеземцы побоялись заразиться и бросили его. Наша бхайта... колдунья, да, теперь я знаю это слово... вылечила его, он остался с нами. Я учила его язык.
– Ты выучила его отлично!
– Конечно. Я дочь богини мудрости.
– С этим понятно, – перебил Ларш, которому ничего не было понятно. – А чего тебе не сиделось на островах?
– Мне там сиделось! Мне там хорошо сиделось! Это все Ууруу! – топнула Июми босой ножкой. – Бог подземного огня, отец моего отца, старый глупец! Он слишком полюбил пальмовое вино и спьяну не уследил за вулканами! Залил лавой почти весь Жабий мыс! А с Синих скал люди спасались на лодках, бросив дома. Собрались старейшины, вожди и жрецы со всех островов и решили, что такой бог им не нужен. Ему нельзя доверять, он может наделать еще бо́льших бед. Но ведь богов не изгоняют по одному, только всей семьей – это все знают, верно?
