не отвертишься, у нас есть свидетель.
– Этот что ли? – Кивнул он на Антона, и со злостью добавил. – Тебе что инвалид, спокойная жизнь надоела?
Через некоторое время, показания были записаны. И поблагодарив хозяина, незваные гости удалились. А Антон не торопился ложиться спать, всё не мог успокоиться, снова и снова вспоминал прошедшие события и перед глазами у него была милая девушка, которую звали, как он узнал, Ольга. Сидел на кухне и ждал, когда закипит чайник. Вдруг неожиданно в дверь снова позвонили. Кто бы это мог быть, вздрогнув, подумал он. Может ещё что-то нужно подписать? Не спросив, он открыл дверь и замер.
У порога, смущенно улыбаясь, стояла Ольга. В темно- синем платье с длинными рукавами. В руках у неё большая тарелка, прикрытая полотенцем.
– Вы меня простите, но я увидела, что вы ещё не ложились спать и хотела ещё раз поблагодарить вас за помощь. И угостить вас пирогом, я сама его испекла. Возьмите пожалуйста.
Антон, обрадованный столь приятному визиту, с улыбкой ответил:
– Хорошо. Но только с одним условием.
– С каким? – Удивлённо ответила она.
– Только, если этот пирог мы будем есть вместе.
– Ой, я согласна! – радостно, воскликнула девушка. – Я голодна. Да ещё так переволновалась. До сих пор не могу понять, каким чудом удалось задержать этого негодяя. – Продолжила она, входя в комнату и с интересом осматриваясь вокруг.
Поужинав, они ещё долго беседовали, вспоминая, теперь уже со смехом, пережитые приключения. Антон давно так приятно не проводил время. И когда она собралась уходить, с волнением спросил:
– А вы ещё придете ко мне? – И не дождавшись ответа – горячо заговорил. – Приходите в любое время, я всегда дома. И как ни будь, поиграйте мне на скрипке. Я слышал, как вы репетировали, но это было очень тихо.
– Да я стараюсь не беспокоить соседей. А вам обязательно поиграю.
Антон подружился с Ольгой. Она часто приходила к нему, и они прекрасно проводили долгие зимние вечера вместе. Она была из другого города, родители сняли ей квартиру на время учёбы. И у Ольги здесь не было ни друзей, ни знакомых, поэтому она с удовольствием проводила время с Антоном.
Но вскоре это замечательное время закончилось. Неожиданно и в один момент всё рухнуло.
Однажды вечером, Антон, услышав звонок, радостно поспешил к двери, но в прихожую вошла не Оля, как он ожидал, а женщина лет пятидесяти.
– Извините за не прошенный визит. Я Олина мама, Надежда Петровна. И я хочу с вами серьёзно поговорить. Соседи говорят, что у вас с моей дочерью, вроде как роман.
– Ну что вы…
– Не перебивайте меня, молодой человек. – Повысила голос женщина. – Вы то хоть сами понимаете, что ничего у вас хорошего не получиться. А потому, прекратите с ней встречаться. Если вы действительно, желаете ей добра, то подумайте в первую очередь о ней. Не будьте эгоистом. – И всхлипнув, утирая слезу, сказала. – Оставьте её в покое. Я не позволю.
Дверь громко захлопнулась, а Антон сидел, не двигаясь на том же месте, словно придавленный тяжёлым невидимым грузом.
– А действительно! На что я рассчитываю. Лучше расстаться сейчас. Потом будет больнее. Кретин! Сидел бы тихо и не дёргался. – Безжалостно ругал он себя.
В тот же вечер пришла заплаканная Оля и с порога спросила.
– У тебя была моя мама?
– Да была. И твоя мама права, мы не будем больше встречаться.
– А меня вы спросили? – Всхлипнула девушка. – Ведь я тоже живой человек. Так же нельзя!
– Всё Оля! – Оборвал он её. – Разговор окончен. Ты больше не приходи. – И с трудом выдавил из себя. – Ты наверно думаешь, что я в тебя влюблён? Ничего подобного, ты мне даже не нравишься.
Когда за ней закрылась дверь, Антон, перебрался на кровать и повернувшись к стене, неподвижно пролежал весь вечер, прислушиваясь, как где-то наверху, едва слышно плакала скрипка…
За несколько последних дней, Антон осунулся и похудел. Он с трудом заставлял себя, что ни будь съесть, только постоянно пил горький кофе. Даже то что, он был обладателем невероятного явления, не приносило ему, как раньше, радости. Он редко подходил к окну, да и то лишь для того чтобы, укрывшись за шторой, проводить Ольгу утром на занятия и встретить её вечером. Она проходила через двор не спеша, иногда бросая украдкой взгляд на окна Антона. В такие моменты он вздрагивал и окатывался на кресле в сторону. Работа не спасала его, она буквально валилась из рук, а иногда просто раздражала.
В один из вечеров, он сидел с книгой в руках, заставляя себя читать. Было уже достаточно поздно, но спать совсем не хотелось. И вдруг Антон вздрогнул, от громкого хлопка и звона бьющегося стекла. На пол к его ногам, вслед за осколками разбитого окна, упал кирпич. В пустой проём хлынул холодный воздух. Но мужчина ещё какое-то время сидел неподвижно, глядя на красный камень на полу. На поверхности кирпича, красовался корявый рисунок, изображающий рака с раскрытыми клешнями.
– Понятно. Привет от Рачкова. Освободился бандюга.
Антон сдёрнул с кровати одеяло и завернув в него подушку, заткнул проем окна. Стало не так холодно.
Утром он вызвал рабочих, которые установили новое стекло. Рассчитавшись за работу и закрыв за ними дверь, Антон с нескрываемым волнением поспешил к заветному окну. Провёл пальцем по стеклу, внимательно глядя во двор. Ничего не произошло. Он резче провел. И опять ничего! Снова и снова, с упорством сумасшедшего, он царапал и бил по холодному стеклу. Наконец обессилев, понял. Всё больше ничего не будет. Он яростно размахнулся кулаком, но тут же бессильно опустил руки.
– Ну и зачем мне такая жизнь? – Снова вспомнил, когда-то сказанные им слова.
Дни тянулись унылой, серой и бесконечной цепочкой, ничем не отличаясь друг от друга. Сводя с ума безысходностью и отсутствием, какой-либо надежды. Единственное что, действительно интересовало Антона, это то что, он по-прежнему, провожал и встречал Ольгу, глядя, теперь уже через обычное оконное стекло.
В один из таких вечеров, она долго не возвращалась. Но он упорно ждал её, не отрывая взгляда от двора, слабо освещенного фонарями. Вдруг больно кольнуло сердце. А что, если она переехала в другую квартиру, или совсем уехала из города, и он её больше никогда не увидит. И всё же непонятно зачем, упорно ждал у окна, несмотря на поздний час. Двор опустел. Никого. Только на детской площадке, слегка покачиваясь от ветра, жалобно скрипели качели.
– Нет! –
