– Мы посадили двух агентов в часовню, из которой просматривается весь Непенте. – Она щелкнула тумблером рации. – Предупрежу их.
Пока она вела связь, Джолсон сидел в кресле, расслабившись и закрыв глаза. Потом произнес:
– Высади меня на окраине.
– На окраине вам надо выглядеть молодым, – сказа ла Дженнифер. – Кроме того, вы даже ничего не знаете о тамошних обычаях и моде.
– Усвою по пути. – Джолсон на миг закрыл лицо ла донями, сделал выдох и стал двадцатилетним.
Девушка взглянула на него, и брови у нее задрожали.
– Не привыкла к такому. Давайте посмотрим. Волосы подлиннее. Обычно их зачесывают на левую сторону. А как быть с одеждой?
– Одолжи мне немного, остальное я подберу себе на окраине.
– Я когда-нибудь увижу вас настоящего? Как Бена Джолсона? – спросила она.
– Когда-нибудь, – ответил Джолсон…
В «Последней пристани» Джолсон заказал еще один антигистамин.
– Благословляю, заблудшая душа, – произнес чело век с вывернутым воротником. Он едва держался на ногах. – Не засекал тебя раньше. Новенький?
– Чего надо, осеннее трепло? – спросил Джолсон, используя одну из выученных за два дня фраз жаргона окраины.
– Я священник. – Он был невысокого роста, с широкой грудью и трясущимся подбородком. – И я хотел бы с тобой посидеть потрепаться.
– Только не перепудри мне мозги.
– Меня зовут Преп Кокспур, – сообщил его преподобие, шлепнулся на свободный стул и сковырнул с потертого локтя кусок присохшей яичницы. – Какой на тебе хорошенький бенджаминчик.
– Я его слямзил, – сказал Джолсон.
– У всех есть свои слабости, мой друг. – Преп Кокспур засмеялся, откинув голову. – А вот и сам старина Сын.
В дверях, раздвинув бусы портьер, стоял стройный юноша. Его светлые волосы были заплетены в косички и украшены алыми лентами. Одет он был в костюм с серебряными блестками и канареечного цвета ботинки. За спиной у него висела мандолина, а в левой руке он держал усилитель.
– Сын Брюстер? – спросил Джолсон.
– Собственной персоной, – подтвердил Преп Кокспур.
– Давай грабли, Преп. Отвалю тебе пару рваных. – Сын извлек из кармана пачку купюр и протянул Препу Кокспуру. – А это что за тип?
– Мой друг, – ответил преподобный, пряча деньги в складках своей туники.
– Меня зовут Вилл Роксбери. А тебя? – спросил Джолсон.
– Сын Брюстер Младший, – ответил юноша. Он втянул щеки и прищурился. – Недавно на окраине?
– Ага.
– Сыграем в зениц?
Джолсон пожал плечами.
– По крупной или по мелкой?
– По десять минимум. Мелочь. – Сын аккуратно снял мандолину. – Подержи-ка ее, Преп…
В темной комнате сидело человек десять молодежи.
– Сейчас мы с этим типом в симпатичной хламиде сыграем партию в зениц, – обратился к ним Брюстер.
– Сделай из него шницель, Сын, – бросил рыжий парень.
– Оказалось, что зениц – это квадратные карты с изображением основных кладбищ, которые кидаются об стену. Кому выпадают самые ближние, тот выиграл кон. Через полчаса Джолсон имел уже восемьдесят долларов в плюсе.
– Хватит? – спросил он Сына.
Сын подергал себя за одну из косичек, забрал у Джолсона карты.
– Занят сегодня вечером?
– Нет. А что?
– Знаешь «Ползучую Эклектику»?
– Конечно.
– Жди меня там где-нибудь в районе обеда. Поиграем в лото и дурака. Идет?
– Посмотрим, – отвернувшись, сказал Джолсон и на правился к двери. В аллее он столкнулся с пожилой жен щиной, торгующей подержанными венками.
– Если вы знаете покойника по имени Аксминстер, могу вам кое-что предложить, – сказала она.
Крепко взяв ее за руку, Джолсон отвел женщину в сторону.
– Никогда не надейся на грим, Дженнифер. Хватит таскаться за мной. Давай-ка дуй к себе в посольство, пока тобой не занялся Брюстер и вся «Группа А».
– Трипп, Хокеринг и посол сейчас тоже на окраине.
– Тем более. А теперь иди…. Смешайся с толпой. Быстро!
– Мои друзья. – Сын Брюстер, войдя в кабинет, указал на четырех белобрысых парней, которые сменяли на сцене женский ансамбль. Все юноши были высокие, широкоплечие, с такой же, как у Сына, прической. – Они себя называют «Фондом Форда».
После второй песни «Фонд Форда» побросал свои инструменты. Музыканты спрыгнули в зал и, сверкая лезвиями ножей, окружили кабинет.
– Ты подделка, Вилл, – встав и отступив назад, сказал Сын. – Трипп меня предупредил, что к нам залетела птичка из КХ, и я начал проверять всех незнакомцев. Ты не заметил, что мы играли в зениц не по правилам. И даже наш жаргон не заучил как следует.
Джолсон вспрыгнул на скамейку, на которой сидел, и, сделав сальто назад, перескочил в соседнюю кабину.
– Сделайте из него шницель, – заорал Сын. Джолсон пересек танцплощадку и вскарабкался на сцену. Позади он услышал шум преследующего его «Фонда Форда», и, схватив контрабас, Джолсон запустил в первого из квартета, который попытался схватить его.
Второй выбросил вперед руку с зажатым в ней ножом. Джолсон ударил его ногой в живот. Юноша вскрикнул и согнулся пополам.
Двое других юнцов, держа ножи перед собой, бросились к Джолсону. Удлинив левую руку, он обернул ее несколько раз вокруг шеи одного из нападающих и резко дернул, отшвырнув его на другого. Когда они поднимались, Джолсон по разу ударил их ногой по голове. Затем оглушил тех двух, которые пытались убить его первыми. Приглаживая волосы, он повернулся к Сыну Брюстеру.
– Протестую, – заявил Сын Брюстер. – Я не дерусь.
Не сходя с места, Джолсон выкинул вперед руку и захлестнул ее вокруг горла Брюстера.
– Ну-ка расскажи мне про «Группу А», Сын.
– Нет.
Джолсон напряг обвитую вокруг шеи руку.
– Говори.
– Полегче. У них твоя девушка.
– Что?
– Та, с забавными скулами. Мы засекли, что она тут пасется.
– Где она?
На острове.
– Что за остров?
– За кладбищами. Триста миль отсюда. Они там держат замороженных. На острове… Ты лучше успокойся, приятель. Ее уже час как заморозили, и если ты будешь себя плохо вести, она там и останется.
Джолсон едва не задушил его. Потом, взяв себя в руки, ослабил хватку.
– Кто ее туда повез?
– Кто-то из «Группы А». Ее повезли на адском катафалке.
– Кто там, на острове?
– Этого я сказать не могу.
– Можешь.
– Дерьмо! – проговорил Сын, пытаясь глотнуть. – Его зовут Пурвьянс. Максвелл Пурвьянс. Он – за «Землю превыше всего».
– И что он хочет, мира?
– Не знаю. Правда не знаю.
Джолсон достал из своего набора снотворное, сделал каждому из парней по инъекции и оттащил их в подсобную комнату за сценой. Теперь тревога поднимется не раньше, чем через шесть часов. А меньше чем через час он уже выезжал с окраины на автобусе, везущем плакальщиков…
