соседом по несчастью Филипом Эполитовичем, который безупречно владел своим телом, второй мужчина нанес удар Сергею,внимание которого сейчас занимал имиат. Татьяна? Странно было ощутить сочувствие к нему, ведь мне должно быть все равно. Или не должно?
Удар! Сергей отлетает к стене, с силой ударяясь плечом, кровь бежит по губе. Он отпустил свою Татьяну и сейчас не понятно, что злит его больше: напавший или ее потеря. Неожиданно жалкое загнанное существо яростно визжит и буквально вгрызается в ногу тому, кого она так боялась еще несколько минут назад, раздирает его когтями. В этот момент вспышка разума пробегает в ней, я чувствую этот миг, она с дикой преданностью и невероятной нежностью смотрит на Сергея, и падает под ударом сильнейшего разряда тока, исходящего от своего надзирателя. Она выиграла время, она нанесла урон палачу, она не позволила убить что-то дорогое, хотя уже совсем не понимала, почему тот человек был дорог. Система сгорела, имиат был стерт.
Я больше не хотела наблюдать. Яростный крик мужчины там внизу подо мной заставлял меня отказаться от окружающей стабильности.
– Уве парсе! – слова родились вне меня, я обращалась к окружающему миру, не зная, будет ли он меня слушать, – Пронзи их!
Неожиданно Филип и второй его коллега застыли в неестественной позе, освобождая путь моим друзьям. А я мысленно стирала злодеев атом за атомом. Это было,как стирать ластиком картину: тела этих людей искрились и сгорали, пока не осталось два светящихся сгустка, напоминающих шаровые молнии. Порыв ветра и они исчезли.
Дмитрий с сочувствием смотрел на Сергея, рыдающего над искалеченным телом своей любимой.
– Серега, мы должны спасти Киру. Помнишь?
– Да, – Сергей встал, отпуская то, что осталось от его любимой, – уничтожим этих ублюдков! Как ты их?
– Это не я, – мужчины огляделись, – одно радует, что их можно уничтожить. Вперед.
Мужчины спустились по лестнице в конце коридора вниз. Выходить на палубу сразу не рискнули, увидев в приоткрытую дверь, как по коридору перевозят метровые кубы в одну из кают. Кроме Анарис парни насчитали еще четверых: близняшки, Таис и второй помощник Анарис.
– Возможно, там еще есть кто-то, – прошептал Дмитрий, – надо быть готовыми к худшему.
– Вижу, вы готовы к действиям, – голос Ирики раздался для мужчин неожиданно, за что он чуть не поплатился.
Но, не смотря на плохое самочувствие, реакция у мужчины оставалась отменная, он быстро отразил удар Дмитрия, взяв его в захват.
– Спокойно. Без меня все равно не успеете помочь Кире.
– Можно подумать это не твой приказ! – зло зарычал Сергей.
– Не мой, – устало проговорил мужчина, – я не отрицаю своей причастности, но я дал слово Кире, что вас сегодня никто не тронет и я бы не нарушил его.
– Так уже далеко за полночь, завтра настало, – ехидно проговорил Дмитрий, выворачиваясь из захвата.
– Вы не сможете нам противостоять, – Ирики говорил спокойно, но слова давались ему тяжело. Он переживал, и я чувствовала это. – Только я смогу прервать процесс, если его уже запустили.
– Почему мы должны тебе верить? Ведь мы для вас мусор! Ты сам-то смотрел, что вы делаете с людьми? – Сергей был на взводе.
– Я не прошу вас меня понимать. Вы ведете себя не лучше по отношению к тем, кого не считаете людьми. Мы знаем, что вы наши творение, наш компьютер. А вы убиваете себе подобных! Так что отложим этот разговор на другое время. Мне одному не выстоять в таком состоянии перед Апе и Ана-рис. Вам так и вообще не справиться с системой без меня.
Мужчины переглянулись и, соглашаясь, кивнули.
– Какие действия?
Толчок! И все закружилось, понеслось, увлекая меня за собой. Что-то менялось вокруг меня, что-то менялось во мне. Я увидела вновь ту странную комнату из сна, где стоял саркофаг с девушкой. Но сейчас в комнате было два саркофага. Вернее, один из них больше походил на светящийся куб, видимый мною пару дней назад. Я быстро приближалась. В комнате перед саркофагом с девушкой, которая, к моему облегчению, совсем не была на меня похожей, стояла Анарис и давала распоряжения членам команды: установить устройство с плоским экраном и приборами, выпирающими по обе стороны между двух «гробов», передвинуть странное устройство на треноге в виде первых сотовых телефонов на расчетную позицию, подстроить, подключить… Я не успела вникнуть в суть происходящего, я снова почувствовала каждую клеточку своего тела. Я погружалась в воду. Или это не вода? Мягкая тягучая жидкость вокруг давала тепло и непонятное чувство энергии. Лишь на мгновение я запаниковала, боясь сделать вдох и захлебнуться, но мозг четко отдал приказ – я не должна дышать, я не должна думать, все вне меня, я лишь проводник. Ушли мысли. Ушли чувства. Я единое поле, подвластное воле своего хозяина.
Гул наполнил комнату, теплые искры побежали через каждую клетку в поисках нужного кода. Все собиралось в единую цепь, и я увидела. Нет, даже не так. Я оказалась внутри огромного информационного поля. Здесь вдруг стало ощутимым каждое слово, каждый знак. Шаг за шагом вскрывались ячейки памяти, которой у меня не могло быть. Так много информации! Я чувствовала, как начинают накаляться внутри атомы. Я уже проходила подобное!
Сейчас четко всплыла картинка из детства. Мне жарко. Так жарко, что, кажется, все плавится изнутри. Мама плачет, разговаривая с доктором, ее уговаривают срочно провести операцию, но она не соглашается. Она знает, что врачи сами не знают, что именно вызвало такую реакцию, предположительно опухоль. Она боится. Но врач настаивает, что-то блокирует горло, но нарыва не видно. Мама под напором соглашается. Долго… Я слишком долго на операционном столе. Врач видит изъян, но не может удалить, не задев сонную артерию. Решено оставить рану открытой, на утро проведут вторую попытку. Приедет хирург из столицы.
Такая сильная пульсация внутри! Я слышу голос и повторяю за ним, но никак не могу добиться четкости в произношении. Ночью со мной остается дедушка, он держит меня за руку и что-то успокаивающе шепчет. Мне больно, все тело ломает, пульсация буквально разрывает изнутри. Как жарко!
– Это я виноват, – сокрушается дедушка, – как ты вообще умудрилась включить эту чертову штуковину!
Я тянусь к нему, мне важно выхватить эту странную коробочку черного цвета из его рук. Гул становится чуть меньше, и я все отчетливее слышу голос, за которым повторяю:
– Аве тине кишару, маи петеро Цефина бис альта…
Мощный холодный поток пробегает по телу, останавливая боль, и я тянусь к той детали, что встроена в моем теле. Я чувствую,
