Произошел полный и окончательный поворот событий.
Если бы позволяло время, Сириус мог бы еще призвать к порядку своих союзников, но Доремо, искусный и опытный политик, провел голосование, когда просирианские делегации еще были деморализованы и не могли решиться выступить против очевидных фактов.
За Сириус голосовали три делегации. Делегации Пентесилеи, Дуварна и Муллена, все небольшие планеты, где влияние сирианцев было очень сильно. Остальные голоса, свыше пятидесяти, были поданы в пользу Земли. Постановили, что Сириус должен освободить взятых в плен землян. Постановили демонтировать базу и покинуть Солнечную систему в течение месяца.
Конечно, заставить выполнить эти приказы можно было только оружием, но Земля была готова к войне, а Сириусу пришлось считаться с мнением остальных миров. И никто на Весте не думал, что в таких обстоятельствах Сириус решится на войну.
* * *
Девур, с лицом, искаженным яростью, сказал Лаки:
— Грязный трюк. Вы сознательно вынудили нас…
— Это вы вынудили меня, — спокойно ответил Лаки, — угрожая жизни Верзилы. Помните? Или предпочтете, чтобы были опубликованы все подробности?
— Ваш друг обезьяна все еще у меня, — злобно сказал Девур, — и что бы там ни говорили на конференции…
Глава Совета Конвей, тоже присутствовавший при разговоре, улыбнулся.
— Если вы имеете в виду Верзилу, мистер Девур, то он не у вас. Он в наших руках вместе с офицером Йонгом, которого Лаки Старр заверил в моей поддержке. Очевидно, Йонг считает, что при вашем нынешнем настроении ему лучше не сопровождать вас в обратном полете на Титан. Может, и вам небезопасно возвращаться на Сириус? Если хотите обратиться с просьбой об убежище…
Девур, потеряв дар речи, встал и ушел.
* * *
Доремо широко улыбался, прощаясь с Конвеем и Лаки.
— Думаю, вы рады будете снова оказаться на Земле, молодой человек.
Лаки кивнул в знак согласия.
— Через час я отправляюсь домой на лайнере, сэр, а бедный «Метеор» пойдет на буксире, и, откровенно говоря, я этим доволен.
— Хорошо. Поздравляю с великолепно выполненной работой. Когда глава Совета Конвей попросил меня перед началом заседания дать ему возможность устроить перекрестный допрос, я согласился, но решил, что он сошел с ума. Когда вы давали показания, а он с ними соглашался, я уверился в том, что он сумасшедший. Но, очевидно, вы все спланировали заранее.
— Лаки направил мне послание, в котором рассказал, что собирается делать, — ответил Конвей. — Конечно, до самого последнего момента мы не были уверены, что план удастся.
— Я думаю, вы верили в члена Совета, — возразил Доремо. — Во время нашей первой беседы вы спросили меня, буду ли я на вашей стороне, если показания Лаки не произведут эффекта. Тогда я, конечно, не понял, в чем дело, понял только потом.
— Благодарю вас за поддержку.
— Я поддержал справедливость… Вы серьезный противник, молодой человек, — сказал он Лаки.
Лаки улыбнулся.
— Я просто рассчитывал на неискренность сирианцев. Если бы они на самом деле верили в то, что говорят, они не тронули бы моего друга на Мимасе, и мы остались бы с маленьким куском льда и предстоящей войной.
— Вы правы. Конечно, когда делегаты вернутся домой, многие передумают, начнут гневно обвинять Землю и меня тоже, но, я думаю, все уляжется. Успокоившись, они поймут, что установили прецедент — принцип независимости звездных систем, и я думаю также, что этот принцип важнее всей их оскорбленной гордости и предрассудков. Я считаю, что историки будут рассматривать эту конференцию как очень важный шаг к миру и процветанию всей Галактики. Я очень доволен.
И он энергично пожал землянам руки.
* * *
Лаки и Верзила снова оказались вместе, и хоть пассажирский корабль был велик и места в нем было много, они не расставались. Марс остался позади (Верзила больше часа с довольным видом смотрел на него), приближалась Земля.
Наконец Верзила решил высказать, что его мучит.
— Космос, Лаки, — сказал он, — Как это я не понял, что ты делаешь? Я думал… Только, пески Марса, тебе следовало предупредить меня.
— Верзила, я не мог. Это единственное, чего я не мог сделать. Разве ты не понимаешь? Мне нужно было заставить сирианцев вывезти Бена с Мимаса так, чтобы они не задумались о последствиях. Мне нельзя было показывать им, что я хочу этого, иначе они сразу заподозрили бы ловушку. Нужно было действовать так, будто я иду на это вопреки своему желанию. Уверяю тебя, я с самого начала и не знал, как это сделать, но понимал одно: если бы ты Верзила, знал о моем плане, ты бы его сорвал.
Верзила страшно рассердился.
— Сорвал? Да знаешь ли ты, земной слизняк, что от меня и бластером ничего бы не добились?
— Знаю. Никакая пытка не помогла бы. Но ты выдал бы план сам. Ты очень плохой актер. Стоило тебе по-настоящему рассердиться, и так или иначе все вышло бы на поверхность. Вот почему я хотел, чтобы ты остался на Мимасе, помнишь? Я знал, что не могу тебе рассказать все, знал, что ты не понимаешь, что я делаю, и мне было плохо из-за этого. Но ты оказался настоящей находкой.
— Я? Потому что побил этого подонка?
— В каком-то смысле да. Это дало мне возможность показать, что искренне обмениваю Бена на твою жизнь. Это было легче, чем выдавать его на каких-то других условиях. Я как будто вообще не играл. Ты за меня все сделал.
— Ах, Лаки!
— Ах, Верзила! К тому же ты так расстроился, что они не заподозрили ловушку. Все, кто наблюдал за тобой, были убеждены, что я действительно предаю Землю.
— Пески Марса, Лаки! — Верзила был поражен. — Мне следовало знать, что ты ничего подобного не можешь сделать. Я придурок.
— Ну, я рад, что это так, — сказал Лаки и ласково взъерошил волосы Верзилы.
* * *
Когда за обедом к ним присоединились Конвей и Бен, Бен сказал:
— Не о такой встрече нас дома думал Девур: субэфир и газеты полны рассказами о нас, особенно о тебе, Лаки.
Лаки нахмурился.
— Тут нет ничего хорошего. В будущем нам станет трудней работать. Известность! Только подумай, что говорили бы, если бы сирианцы оказались хоть немного сообразительней и в последнюю минуту сорвались бы с крючка.
Конвей поежился.
— Не буду об этом думать. Но теперь Девур получает заслуженное.
— Переживет. Дядюшка его вытащит, — сказал Лаки.
— Во всяком случае мы с ним покончили, — сказал Верзила.
— Ты думаешь? — серьезно спросил Лаки. — Я в этом не уверен.
После этого несколько минут ели молча.
Конвей, желая развеять атмосферу, сказал:
