— Если вы раскрыли нас, сэр, то назовите своё имя.
— Меня зовут Ниро Вульф. Я нью-йоркский сыщик родом из Черногории. Я не сделаю вам ничего плохого.
— Тогда заходите к нам.
— Вы Ниро Вульф? — спросила фрау Штольц. — Я недавно читала книгу о вашем расследовании "Очень много поваров". Но поверьте, я точно помню, что видела вас лично.
— Где, извольте спросить? Я очень редко выезжаю из дома и в Лондоне я впервые. Этот господин, — жест в сторону Бонда, — правильно сказал из окна, что со мной произошло нечто из ряда вон выходящее. Поэтому я и оказался здесь.
— Но я точно помню, что уже видела вас! Я видела вас живьём!
— Но вы и меня видели, хотя я только что прибыл из будущего! — заметил Бонд.
— Дайте мне пройти, — сказал Вульф, сняв верхнюю одежду. — Я прибыл в Лондон не просто так. Я ни за что не стал бы покидать Нью-Йорк и даже покидать дом без причины. Любые поездки опасны для жизни.
— Но что же заставило вас приплыть в Англию? — спросил я Вульфа, когда тот с большим трудом разместился в кресле.
— Арчи Гудвин, мой помощник и писатель, не стал сопровождать меня. По-видимому, его подружка Лили Роуэн оказалась важнее моей поездки. Мне пришлось отправляться в путь одному, хотя я не могу даже сесть в автомобиль, если за рулём не сидит Гудвин. Дело в том, что меня заинтересовал один вопрос. Не зря ли над столом Гудвина висит портрет Холмса? Я выбрал себе профессию сыщика благодаря гипотезе о том, что моим отцом был Шерлок Холмс.
— Вы в это поверили? — возмутился я.
— Да, говорят, что моими настоящими родителями были Шерлок Холмс и Ирен Адлер, встретившиеся в Черногории, когда Холмс скрывался от сообщников профессора Мориарти.
Я резко встал с кресла, недовольный таким вопиющим заявлением.
— Разве это возможно? — спросил я, зная, что Холмс не способен на такой поступок, несмотря на иные предосудительные привычки.
— Разумеется, нет, — невозмутимо ответил Холмс. — На чём основана эта версия?
— Во-первых, некоторое сходство меня с вами. Чёрные волосы, высокий рост…
— Это ни о чём не говорит, — возразил Бонд. — У меня тоже чёрные волосы, я тоже высокий. Но никто не говорит, что я сын Шерлока Холмса.
— Вы не дослушали, сэр. Во-вторых, историки утверждают, что мистер Холмс проезжал через Черногорию во время «Великой приостановки», как теперь называют его странствия между схваткой с Мориарти и возвращением. Те же историки утверждают, что Ирен Адлер тоже побывала в Черногории.
— Других аргументов нет? — спросил Холмс, когда Вульф замолчал. — Теперь выслушайте мои аргументы. Боюсь, что американцы — сущие невежды. У вас в двадцатом веке изменились взгляды на мораль? Похоже, что да. По этой версии выходит, что я совершил внебрачную связь. Так знайте же, что в наше время внебрачные связи осуждались и обществом, и Церковью. Заметьте, что я вовсе не безбожник. Как можно допустить, что я способен на такую мерзость?
— Не совсем точно, — заметил Бонд. — Знаменитый английский разведчик Лоуренс Аравийский тоже был незаконнорождённым. Его отец, ирландский аристократ…
— То, что ирландский аристократ способен так поступить, не означает, что я способен поступить точно так же. Я в некоторой степени жёноненавистник. Теперь извольте обратить внимание на моё отношение к мисс Адлер. Насколько я помню, Ватсон в своём рассказе не писал ничего такого, что могло бы ввести в заблуждение автора этой гипотезы. Моё отношение к Ирен Адлер не более чем платоническое. Я никогда не испытывал к Ирен Адлер плотских чувств. Боюсь, что американец, который такое сочинил, знает о «Скандале в Богемии» из чужих уст.
— То есть гипотеза о происхождении Ниро Вульфа от Холмса и Ирен Адлер — не гипотеза, а чушь собачья, — понял Бонд.
— Именно это я пытаюсь вам объяснить. Доктору Ватсону вряд ли понравится то, что я сейчас скажу, но он способствовал этому заблуждению. — Уловив мой удивлённый взгляд, он пояснил: — Ирен Адлер вышла замуж за Годфри Нортона, и я был тому свидетелем. Но благодаря рассказу «Скандал в Богемии» миссис Ирен Нортон известна под своей девичьей фамилией. По-видимому, американцы просто забыли о мистере Нортоне. Если я, находясь в Черногории, совершил с Ирен Адлер… хм, понятно что, то где в это время был муж Ирен? Мистер Вульф, какая фамилия у ваших родителей?
— Их фамилия Вукчич, я же переделал её на английский манер.
— Когда вполне вероятно, что ваши родители — Ирен Адлер и Вукчич-старший. Но здесь мы вступаем в область догадок, а как я уже отмечал, гадание губительно влияет на способность делать выводы. Во всяком случае, мистер Бонд правильно сказал, что утверждение, будто я ваш отец — простите, чушь собачья.
Ниро Вульф не выказывает свои эмоции в явном виде, но я подозревал, что он разочарован таким разоблачением гипотезы, на основе которой он стал сыщиком. По моему скромному мнению, верить в такую наивную гипотезу было бы крайним неуважением к Холмсу, его характеру и его аскетизму. Вскоре я уже не думал о невежестве американцев, ибо Ниро Вульф начал рассказывать нам о себе.
— Мистер Бонд, вы курите?
— Да, сэр.
— Только не вздумайте закурить прямо сейчас. Я не курю и ненавижу, когда рядом курят.
— Холмс заметил, что вы пьёте пиво.
— Да, и я складываю крышечки от бутылок, чтобы иметь представление о количестве выпитого. У вас есть скрипка, сэр?
— Я увёз её в Берлин и вернулся с ней через машину времени. Как я вижу, из-за её сорокашестилетнего отсутствия экспонатом музея стала совсем другая скрипка. Что вам сыграть?
— Ничего, сэр. Музыка не имеет никакого интеллектуального содержания. Пока я здесь, забудьте о скрипке.
— Очень жаль. Хотел бы я знать, как обстоят дела с музыкой в 1941 году.
— В кафе устанавливают автоматические проигрыватели, сэр. В начале века появились электромузыкальные инструменты. Предыдущие десятилетия были эпохой джаза.
— Мистер Вульф, вы назвали Арчибальда Гудвина писателем, — вспомнил я. — Он ваш биограф?
— Он не любит, когда его называют Арчибальдом. Просто Арчи Гудвин. Вы правы, Гудвин пишет книги. Им написаны восемь повестей.
— Он пишет как доктор Ватсон? — спросил Холмс. — В смысле, он пишет художественные произведения?
— Ну конечно, сэр. Вы думали, что хотя бы Арчи Гудвин следует вашим рекомендациям о научном описании расследования? Он такой же писатель, как и Ватсон. Но не такой же сыщик. Гудвин играет большую роль в расследовании, сэр. Он мои глаза и уши. Я мозг. Гудвин собирает информацию, я же, не выходя из дома, анализирую её и выдаю результат. Инспектор Кремер напоминает вашего инспектора Лестрейда. Фриц Бреннер работает поваром. Теодор Хорстман занимается моими любимыми орхидеями.
