суде рассматривалось дело, по которому Филип Куверт проходил ответчиком. Согласно утверждениям стороны обвинения, Куверт, находясь в пьяном состоянии за рулем внедорожника, сбил семью из трех человек на шоссе Т-13 по пути из Гронтвика в Нивенштадт. Двое пострадавших погибли на месте, еще одна жертва с переломами угодила в больницу.
– И что постановил суд? – спросил Крот, все это время с интересом слушавший Руну – в отличие от Рейнара, который, казалось, погрузился в свои мысли.
Руна перелистнула страницу и, пробежав взглядом текст, ответила:
– Первичное медицинское освидетельствование Куверта проходило в частной клинике в Гронтвике, расположенном ближе всего к месту наезда. Лабораторные тесты, проведенные врачом-экспертом Симоном Хостом, не обнаружили алкоголя в крови Филипа Куверта. А его адвокат, Микаэль Фебер, доказал, что пострадавшие переходили шоссе в неположенном месте, таким образом исключив непосредственную вину своего подзащитного. Филип Куверт отделался денежной компенсацией, которую тот перечислил на счет единственной выжившей в наезде жертвы. Она же выступала и стороной обвинения.
– Тарья Нурми, – зачитал Рейнар имя из файла, а затем сказал Кроту: – Откопай досье на нее.
Крот послушно кивнул и, отвернувшись к компьютеру, застучал толстыми пальцами по клавиатуре, в то время как Руна продолжила зачитывать информацию из файла о деле Филипа Куверта:
– Согласно этим данным, при наезде, совершенном Кувертом, погибли родители Тарьи, Андерс и Кристина Нурми. Девушка была их единственной дочерью. После аварии Тарью госпитализировали в больницу, поэтому на судебное заседание она не явилась.
– Готово! – Крот хлопнул в ладоши, когда на мониторе появились фотографии девушки и короткое досье на нее. – Снимки сделали в больнице, куда поступила Тарья, чтобы зафиксировать ее повреждения для суда. Вот ее лицо.
Крот увеличил одну из фотографий на весь экран. Руна и Рейнар прильнули ближе к монитору, рассматривая девушку. Руна по привычке, выработанной за время учебы в Академии, автоматически отметила наиболее запоминающиеся черты внешности: бледное осунувшееся лицо, окаймленное прямыми темными волосами, маленький, чуть вздернутый нос, тонкие губы с немного опущенными вниз уголками. Лицо девушки покрывали множественные ссадины и кровоподтеки: очевидно, ей здорово досталось, когда внедорожник сбил ее на шоссе вместе с родителями.
Но больше всего запоминались глаза Тарьи: глубоко посаженные под нахмуренными бровями, черные, глядящие будто сквозь пространство и прожигающие насквозь…
Руна непроизвольно передернулась и тайком посмотрела на Рейнара: напарник тоже отвел взгляд от фотографии, словно не в силах выдержать негативную энергию, исходившую от глаз Тарьи Нурми.
– Ну и взгляд, – прокомментировал Крот, который тоже рассматривал фотографию. – Как будто она тебя не замечает, но при этом готова испепелить на месте.
– Вероятно, этим она и занимается, – тихо заметил Рейнар и отпрянул от монитора.
– Думаешь, она и есть наш криптоморф? – спросила Руна.
– Покажи другие фотографии, – вместо ответа сказал Рейнар, обратившись к Кроту.
Айтишник, щелкая мышкой, поочередно выводил на монитор остальные снимки из файла Тарьи Нурми. Руна поморщилась, рассматривая фотографии голой спины и задней поверхности шеи, покрытых синяками и кровоточащими ссадинами. Затем на экране появились снимки травмированных конечностей. Руна закусила нижнюю губу, представив себе ту боль, которую испытала Тарья Нурми: судя по фотографиям, у девушки были сломаны правое предплечье и левое бедро, не считая множественных ушибов и гематом.
– Круто ей досталось, – потрясенно сказал Крот.
– Теперь выведи досье, – скомандовал Рейнар. После того, как фотографии на мониторе сменились строчками текста, он быстро зачитал: – Тарья Нурми, восемнадцать лет. Единственная дочь Андерса и Кристины Нурми. Студентка первого курса Политехнического университета Нивенштадта. Интересы в суде представлял адвокат, назначенный государством.
– Как и все адвокаты, назначенные государством, он наверняка сделал свою работу спустя рукава, – заметила Руна. – Микаэль Фебер, защищавший Филипа Куверта, оказался более опытным и хитрым.
– Ты говоришь так, как будто Филип Куверт действительно пьяным за рулем сбил семейство Нурми, а адвокат его отмазал, – упрекнул Рейнар. – Но экспертиза и суд постановили, что он не был пьян и не виноват в наезде, поскольку Тарья Нурми и ее родители переходили шоссе Т-13 в неположенном месте.
– Очевидно, сама Тарья так не считает, – возразила Руна, указав Рейнару на распечатки дела. – В своем письменном обращении к суду она утверждает, что Филип Куверт вышел пьяным из машины после того, как сбил ее вместе с родителями. Но когда суд фактически не нашел вины Куверта в наезде на семейство Нурми, Тарья заявила, что он подкупил врача, проводившего освидетельствование.
Рейнар задумчиво потер подбородок, а затем спросил у Крота:
– А что стало с деньгами, которые Тарья получила от Филипа Куверта в качестве компенсации?
Крот застучал по клавиатуре. Спустя несколько секунд он вывел на экран данные о банковском счете Тарьи Нурми.
– Часть средств ушла на оплату лечения Тарьи в клинике, – сообщил Крот, изучая столбики с цифрами. – Оставшиеся деньги Тарья перечислила на счет питомника для собак-поводырей.
Рейнар обменялся удивленным взглядом с Руной.
– Итак, у нас есть подозреваемая, – сообщил он, поднимаясь с места. – Есть мотив: месть за убитых родителей.
Руна поднялась следом, бросив на стол распечатки с делом Филипа Куверта:
– И есть следующая жертва.
Глава 28
На востоке небо над лесом, протянувшимся вдоль шоссе Т-13, посветлело: густая чернота ночи сменилась бархатной синевой. Вместе с рассветом зарождался новый день. Затянутое дымкой тусклое солнце, медленно поднимавшееся над деревьями, было теперь единственным источником света: фонарные столбы больше не озаряли путь автомобилей в этой части шоссе, протянувшейся сквозь дремучий ельник.
Тарья, сидевшая на пассажирском месте в кабине фургона, искоса взглянула на водителя. Теперь в предрассветных сумерках она наконец-то смогла получше разглядеть его широкое обветренное лицо с рыжими усами. Голову с длинными засаленными волосами венчала поношенная бейсболка с криво согнутым козырьком.
– Меня зовут Хенрик, – представился водитель, раскрыв в противной улыбке рот с пожелтевшими зубами: очевидно, он много курил.
– Тарья, – буркнула девушка, отвернувшись к боковому окну.
За стеклом мелькал унылый пейзаж: густо поросшие деревья превратились в размазанную темную полосу на фоне пепельно-серого неба. Набежали облака, скрыв рассветное солнце: утро было хмурым, враждебным и мрачным – под стать настроению Тарьи.
Хенрик, казалось, не обратил никакого внимания на неразговорчивость попутчицы. Посматривая то на дорогу, то на Тарью, он сообщил:
– Хорошо, что я тебя встретил, а то одному совсем скучно ехать. Я же по этому шоссе мотаюсь по два, а то и три раза в день, шесть дней в неделю: занимаюсь перевозкой грузов из Нивенштадта в Гронтвик, туда и обратно. Устаю как собака, но что поделать: деньги же зарабатывать как-то надо. А ты зачем топала в Гронтвик?
– Есть одно дело, – отрезала Тарья.
Возможно, она бы ответила Хенрику более приветливо, но просто не смогла: сердце ее бешено заколотилось в груди, а ладони похолодели, словно превратившись в куски льда. Тарья закусила губу, стараясь сдерживать нахлынувшие слезы, а вместе с ними и воспоминания: именно в этот момент фургон Хенрика проезжал участок
