Тем временем у городского периметра развивалась другая битва, реальная. Мы видели только некоторые эпизоды – когда кому-либо из нападавших удавалось взобраться на стену.
– С-смырть зах-хватчикам! – вопили кочевники, бросая гусениц на таран.
Ворота содрогались под ударами бронированных тел. Со стен целыми валунами скатывалась колдетонная крошка – по городу стреляли из крупнокалиберных магических орудий.
– Вот это скверно, – заметил проводник, который отчего-то никак не желал покинуть наше купе. Девушки, видать, понравились. – Откуда у гоблинов такое оружие?
Кусок стены, вызвавший это замечание, с треском приземлился на стеклянный козырек перрона. Брызнули осколки, закричали раненые жители городка и пассажиры – попало даже в поезд.
– Разбудить дежурного мага! – пробился сквозь стоны и плач разъяренный крик. – Где этот алкаш? – И уже более тихим голосом – наверняка не в микрофон: – Разбудить негодяя. Кто, по-вашему, глубокоуважаемые, сможет опрокинуть колдовскую черепаху?
– Сквернее не бывает, – напомнил о себе демон. – Колдовские черепахи этот город еще не пробовали на зуб. И откуда это у них?..
Проводник исчез в утробе технического коридора.
– Из вагонов не выходить! – скомандовали динамики живовоза. – Служба железной дороги не несет ответственности за смерть или несчастный случай за пределами купе.
– Стало быть, если сдохнешь в коридоре или на подножке, твоя семья не получит денежной компенсации, – сварливо провозгласил Раваш. – Сволочи!
Это был едва ли не единственный момент за время нашего знакомства, когда я с ним безапелляционно согласился.
– И что же будем делать? – спросила Натоли.
Бокал в руке красавицы слегка вибрировал. Несомненно, молодая девушка боялась. Мне тут же захотелось схватить ее в свои мужественные объятия. Исключительно для защиты! И в мыслях не было чего-нибудь другого.
– Предлагаю поцеловаться, – я подарил девчонке самую успокаивающую из своих улыбок.
– Он только про это и думает, – укоризненно произнес Раваш. – Проклятый бабник.
– А о чем же еще думать в присутствии прелестнейших дам? – парировал я.
Натоли засмеялась, ее поддержала Олиель.
– Мы не против. Играем в игру «Нецелованный – дурак», любимая игра детства.
Сестрички слегка наклонились над полками и коротко поцеловались в губы. У меня по спине прошелестела огненная метелица. А что уж творилось… кхм.
– Теперь ваша очередь, – глаза Олиели смеялись. – Вы – с графом, дорогой детектив, а затем поменяем партнеров.
Я остолбенел. Вот же надули меня, прелестницы!
– Да чтобы я облобызал брата бывшей жены? – мой ужас даже мне показался неподдельным. – Ни за что.
Граф молча насупился и перевел взгляд на окно.
– Значит, мы выиграли, – заликовали сестры.
– А с вами можно поиграть? – поинтересовался все тот же демон-проводник, выглядывая из коридора. Лично мне он уже действовал на нервы.
Пальцы сам легли на рукоять «Карателя». Я покормил оружие утром, потому поближе ко второму вечеру оно изрядно проголодалось. И требовательно заурчало, напоминая о полезности ужина.
Демон проигнорировал мой плотоядный взгляд. Он застенчиво поглядывал на девушек. При этом у него подрагивал кончик правого рога – признак чрезвычайного возбуждения.
– Конечно, можно, – без колебаний ответила Натоли, хитро прищурившись. – Сперва поцелуйтесь вот с ним. Он, говорят, ловелас, каких не видывали. Вам должно понравиться.
Девичий пальчик фатально указал мне в грудь. Я принял устрашающий вид, но проводника это не остановило. Или просто не заметил?
– Ну что? – спросил мерзейший из рода демонов. – Начнем? – И прошептал мне на ухо: – Уж очень охота белке по деснам ударить…
Мои глаза едва не выскочили из орбит.
– Вон!!! – заорал я самым страшным голосом, на какой был способен. – Я тебе ударю! По деснам!
Рука рефлекторно вытащила «Каратель» почти до половины, когда дверь коридора со стуком захлопнулось. Что-то загрохотало. Вероятно, проводник пытался забаррикадироваться с помощью своего стульчика.
– Вы в порядке? – девчонки не просто смеялись. Они хохотали над бедным сыщиком. – Может, вам таблеток от сердца?..
Я чувствовал, что физиономия горит. Кажется, вся кровь до последней капли прихлынула к голове. Даже перед глазами потемнело.
– Вот она, феминистическая натура, – вздохнул я, присаживаясь обратно на полку. – Подумали, небось, что раз я любитель женщин, – значит, их эксплуататор. А раз так, то отомстим подлецу. Да?
– Простите, Ходжа, – дружелюбно улыбнулась Олиель. – Мы так шутим над студентами в кампусе. Большинство целуется. И кто бы мог подумать, что взрослые мужчины вроде вас с графом окажутся такими невосприимчивыми к своему полу?
«Показал бы тебе восприимчивость к полу, – подумал я. – В кровати бы показал».
Но сохранил лишь обиженное выражение лица и проглотил эту горькую пилюлю.
– Я вижу, вы очень чувствительный, – проворковала Натоли, поглаживая пальчиком рукав моего плаща. – Неужели обиделись на маленькую шутку?
– Не люблю шутить, – грубо отрезал я. – В последний раз из-за такой невинной шуточки от меня ушла жена. Едва успел забрать некоторую мебель. Да и то без спросу…
– Ух ты! Вы вломились в дом бывшей жены и утащили комод с ее бельем и косметикой?
– Нет, всего лишь стол и парочку стульев.
– При этом он даже не разбирал, чью мебель ворует!.. – вдруг взорвался граф. Его глаза горели такой невероятной яростью, что я не нашелся с ответом.
Дружок взбесился так, будто бы я не у своей бывшей жены, а у него спер любимое кресло. Надо будет спросить у Юласии, не хочет ли она обменять какой-то из своих гарнитуров на рухлядь Раваша.
Девчонки вовсю веселились.
– Давайте лучше целоваться, – ляпнул я первое, что навернулось на язык. Они от меня не уйдут!
– Поверить не могу, – уже более спокойно отозвался шурин. – Со всех сторон нападают зеленокожие уродцы, а эти… дамы и господа, – он проговорил это с нелестной задержкой и кислой миной, – занимаются демон знает чем!
– С-смырть колонистам! – пронеслось над городом.
Стены вибрировали под ударами шталкхов, позади поезда сотрясались ворота. Системы магической защиты, наконец, наполнились силой и равномерно накалились докрасна. Колдовские пологи, до этого плотными конусами окутывавшие башни, раскрылись как громадные цветки, зазвенели мощью. Весь видимый отрезок стены оказался под алым сиянием. Каждый, кто дотрагивался до звенящего поля, будь то друг или враг, незамедлительно погибал, рассыпался коричневым пеплом.
