Возле вдовы и Серафимы в это время стояли двое, — начальник службы безопасности — Шаталов Геннадий Сергеевич и его зам, — молодой энергичный двухметровый качок, Валера Кудрин.
— Валера с первого дня над этим работает, — докладывал Шаталов женщинам, — так что, не беспокойтесь.
И Серафима в тот же миг перекинула свой усталый взгляд на Валеру Кудрина.
— Я умоляю тебя, Валера, сделай все возможное!
— Какие вопросы! — молодой человек положил свою тяжелую руку ей на плечо.
— Будет сделано все возможное и невозможное, да к тому же, ментовка в подспорье.
Серафима безнадежно махнула рукой.
— Ментовка, — это несерьезно! Покопаются слегка и присвоят глухарь.
Валера удивленно на нее взглянул.
— Им, вроде сам Степаненко позвонил.
Серафима вопросительно посмотрела на Кудрина.
— Степаненко, это кто?
— Генерал оборонной промышленности. — Сообщил Шаталов. — Алексей Витальевич заключал с ним контракт на выполнение крупного заказа, и вообще, они были в хороших отношениях.
— И что он обещал? — с надеждой спросила Серафима.
— Обещал милицию зарядить по серьезному. — Сказал Валера Кудрин.
— Ладно, Валер, — устало прошептала Серафима, взяв его под руку. — Ты только меня держи в курсе всех дел, хорошо?
— Не вопрос, Серафима Алексеевна!
— Серафима кисло улыбнулась. — Да брось ты официальничать! Или забыл, как мы лазали с тобой по альпийским горам еще совсем недавно? Уж как ты меня только не называл тогда, и даже материл однажды!
Валера расплылся в улыбке, вспоминая прошлогоднюю поездку в Альпы с Серафимой, Машей Кружилиной и еще тремя ребятами, работающими в фирме Голубева.
— Не забыл! Но ты теперь, вроде, будешь вместо шефа. Наши поговаривают, что львиная доля акций по завещанию должна быть отписана не Анне Сергеевне, а именно тебе.
Серафима удивилась.
— Поговаривают?! С чего вдруг? Завещание ведь еще не вскрыто.
Валера мельком бросил взгляд на зама Генерального, терпеливо стоящего возле Анны Сергеевны, а потом наклонился к Серафиме и прошептал.
— Государев сказал, что точно знает содержание завещания. Алексей Витальевич составлял его при нем и Буракове. Но он не просто проболтался, Сим, нет! Он мужик нормальный, интеллигентный, и никогда не стал бы выдавать тайну твоего отца, просто Шаталов вчера выпытал это у него для расследования. Ну, ты сама ж понимаешь, что нам в первую очередь необходимо установить, кто из окружения по службе мог быть заинтересован в убийстве.
— Понимаю, Валер, понимаю! Но все равно, моя будущая доля не имеет никакого значения, так что брось прибедняться, и обращайся ко мне по — человечески.
— Уже обращаюсь!
Серафима грустно улыбнулась и взглянула на маму. Анна Сергеевна была одета в строгое черное платье, облегающее фигуру, которое подчеркивало ее природную красоту, подкрепляемую старанием его владелицы, регулярно соблюдающей диеты и занимающейся спортом. — Такую, да еще при деньгах, уведут не глядя, — подумала Серафима. Вот она причина, со всеми вытекающими отсюда последствиями, по которой папа составил такое завещание. Он наверняка отвалил маме хороший куш, но все же позаботился, чтобы фирма осталась в руках дочери, а не перешла вместе с мамой к кому-нибудь другому, оставив ее, Серафиму, не при делах!
Она вновь взглянула на Кудрина.
— Ладно, Валер, пока! Если у тебя появится хоть какая-нибудь толковая информация, звони. — И в ее глазах заблестели слезы.
— Я жить не смогу, пока не узнаю кто это сделал и не пожалею для этого никаких денег, так что имей это в виду, Валер!
Государев, между тем, улучив минуту, подошел к Анне Сергеевне.
— Аня, прости, но это очень важно. — Юрий Платонович виновато улыбнулся, и уточнил, — важно для фирмы!
— В чем дело, Юра? — спросила Анна Сергеевна.
— В машине у Алеши… — Государев замялся.
— Ну, что ты, Юра, говори. — Подбодрила его Анна Сергеевна, заметив конфуз.
— Словом, у Алеши в машине в тот момент была папка. Он забрал ее из офиса. В ней находился очень важный контракт. Алеша взял с собой оба экземпляра, чтобы просмотреть и подписать.
— Я понимаю, — кивнула Анна Сергеевна. — Но, думаю, с этим тебе надо обратиться в милицию.
— Конечно, конечно! — Юрий Платонович сконфузился еще больше. — Прости, Аня, я как-то об этом не подумал.
— Не стоит извиняться, Юра, я все понимаю. — Анна Сергеевна с пониманием одарила своего воздыхателя усталой улыбкой.
…Когда почти все разошлись, дело дошло до Серафима. Во время массового прощания он скромно стоял в стороне, избавив Серафиму от своего постоянного присутствия, и подошел только тогда, когда она, озираясь по сторонам, остановила на нем свой взгляд.
— Ну, как ты? — участливо спросил он и взял ее за руку.
— Сейчас чувствую, что жутко устала. — Ответила Серафима.
Серафим сунул руку в карман и извлек оттуда упаковку каких-то таблеток.
— Приедешь домой, выпей одну и ложись спать. — Сказал он и протянул ей лекарство. — Можешь и маме дать.
— Что это? — поинтересовалась Серафима.
— Снотворное, очень хорошее, да к тому же безвредное, из какой-то тибетской травы.
— Откуда оно у тебя?
— Из аптеки.
Серафима удивилась.
— Когда ты успел там побывать?
— Только что. — Улыбнулся Серафим.
— Надо же, а я и не заметила, что ты уходил.
— Ничего удивительного. У тебя очень заторможенное состояние от такой груды лекарств.
— Спасибо, Серафим! — она встала на мысочки и поцеловала его в щеку. — Твое участие было самым… Я даже не знаю, как это выразить. Я, наверное, только сейчас поняла, как оно было необходимо и своевременно с твоей стороны.
— Ты позвонишь завтра?
— Конечно!
— Во сколько?
— Как только ты проснешься!
— Хорошо, тогда лучше после десяти. — Сказала Серафима.
Известие об убийстве шефа застало зама "Химпласта" по коммерческой части Буракова Олега Викторовича в Милане, где он находился на отдыхе с семьей, — женой Олей и одиннадцатилетней дочерью Полиной. Звонок раздался в половине десятого утра, как раз во время завтрака в ресторанном зале отеля.
— Что? — воскликнул потрясенный известием Государева Олег Викторович. И, бледнея лицом, нервно вскочил со стула.
Оля и Полина испуганно замерли, терпеливо ожидая окончания разговора, который явно предвещал какую-то страшную трагедию, вот только какую? — у них в семье, или у Олега на работе? — панически думала Ольга, нервно теребя попавшийся под руку край скатерти.
