какой-то детский страх, что, если а я суну руку внутрь, меня за неё схватят. Я снова взяла бахлаватку, подошла к гориту и положила её на скатерть рядом с солонкой. Бахлаватка, как только я убрала руку из горита, стала тусклого серого цвета, тень от неё вытянулась влево, как и тень от солонки.
Мы все стояли возле картины, разглядывая её так, словно увидели впервые.
— Рамка! — Воскликнул Сакатов — Смотрите, что с ней.
— А что с ней? — Начал было Илья и замолк.
Рамка на картине из тёмной и потрескавшейся, стала коричнево-красной, и на ней не было ни одного скола.
— Ого! — Павел заглянул в комнату и показал пальцем на картину — Там внутри включили свет! Теней от предметов раньше не было.
Точно, я вспомнила, не было раньше никакой тени от солонки. А сейчас, хоть источник света был не понятен, но свет лился справа.
— Похоже, что свет идёт от свечи, — сказала Валентина — поэтому тень не очень чёткая.
— Анна же сказала, что горит это вроде аккумулятора. — Илья почти вплотную приблизился к картине и внимательно разглядывал её — Пока не было бахлаватки, он был в режим экономии. Как только она вернулась, он освещение включил. Очень умно. И экономно. Оля, а ты можешь её снова достать?
— Зачем? — Удивилась я.
— Проверить, выключит он свет или нет.
— Не буду я ничего проверять. Тебя в детстве не учили что ли, что с огнём играть нельзя?
— Интересно ведь. Как-то он незаметно включил освещение, мы даже не успели этот момент зафиксировать.
Вдруг Валентина повалилась на бок, мы не успели её подхватить, и она упала на пол. Илья взял её на руки и положил на кровать. Лариса Николаевна начала искать пульс, отправив Дениску в кухню за водой. Валентина лежала белая, как мел. Дыхание было учащённое, веки подрагивали. Лариса сбегала за нашатырём и, намочив в нём ватку, сунула её под нос Валентине. Она дёрнулась и чуть приоткрыла глаза. Я в это время поправляла под её головой подушку и отпрянула от неожиданности. Все белки глаз были красными от лопнувших сосудов. Она снова закрыла глаза и тихо простонала.
— Валентина, что у тебя болит? — Спросила я её.
Она чуть пошевелила пальцами руки и снова замерла.
— Я вызываю скорую, — сказал Павел — может, у неё с сердцем плохо.
— А где монеты, которые она положила в воду? — вдруг спросил Сакатов — Я хочу на них посмотреть.
— Они в ванной, в тазике. — Ответила Лариса Николаевна.
Мы с Сакатовым пошли в ванную, где и увидели тазик с водой и на дне его две монеты.
— Тебе не кажется подозрительным… — Начала я.
— Что одна блестящая, а другая чёрная? — Продолжил он — Да, очень странно.
— Может чёрная монета была у Терентьева? Он же умер. И монета почернела.
— Не знаю. А может у Валентины она была? Она столько лет подвергалась атаке Сиверки, он мог воздействовать на монету.
— Надо дождаться Анну, она больше нас понимает в этом.
Минут через двадцать приехала скорая. Мы сидели в большой комнате, а врач был возле Валентины. Он вышел к нам и сказал:
— Мы должны её забрать с собой, у неё, похоже, гипертонический криз, но ещё на это накладываются неясные симптомы, похожие на внутреннее кровоизлияние. Документы приготовьте, полис и паспорт.
Илья с Сакатовым помогли вынести Валентину на носилках из квартиры и скорая уехала. Лариса Николаевна села в машину к Павлу, и они поехали за ней.
— Ну вот, — грустно сказал Дениска, когда уехала скорая, — уже двое сегодня пострадали.
— А кто ещё? — спросил Илья.
— Бобик не встаёт, лежит грустный. — Ответил Дениска, и мы все посмотрели на Бобика.
Он, видя наше внимание к нему, вяло шевельнул хвостом и снова положил голову на лапы.
— Он ведь не умрёт? — Снова спросил Дениска.
— Не пугай тётю Олю, — сердито сказал ему Илья — это он моющих средств наглотался. Надо ему чистую воду поставить, пусть пьёт. Можно немного туда бросить соли или марганцовки. Оля, выходи из ступора. Всё будет нормально.
Дениска налил полную чашку воды и поставил рядом с Бобиком, тот пару раз лакнул из неё и снова лёг.
— Ну что, вызываем Анну? — Спросила я — У нас всё готово. Монеты в воде, бахлаватка в го́рите.
Мы спустились к нам на первый этаж, захватив с собой тазик с монетами и горит в обновившейся рамке. Я достала камни. Анна появилась сразу, опять выплыв к нам из воздуха, и оставалась воздушной, пока мы с ней не соединили наши камни. Видя наши расстроенные лица, она поинтересовалась, что у нас случилось. Я рассказала ей про Валентину и показала ей монеты. Она достала из воды монеты, положила их на ладонь и прикрыла глаза. Потом открыла глаза и грустно покачала головой:
— Мне очень жаль, но Валентина не переживёт эту ночь. Слишком долго она подвергалась воздействию монеты. Это подорвала её силы. И она уже не борется за свою жизнь.
Мы стояли вокруг неё, не зная, что говорить. Первым очнулся Сакатов:
— Так это её монета чёрная?
— Да, как только посветлеет, значит, Валентины больше нет.
— Но почему? — Спросила я — Неужели ничего нельзя сделать?
— Нет, нельзя помочь человеку, который сам себе не может помочь. — Она снова грустно покачала головой — Дело в том, что Понин, когда заключил в неё монету, перевернул её аверсом, то есть лицевой стороной внутрь, а так делают на смерть. Монета начинает разрушать человека и на физическом уровне тоже. Столько лет глаза демона воздействовали негативно на неё, она сопротивлялась, но это была заведомо неравная борьба. Даже с учётом того, что монеты уже не обладают той силой, которая была в них заложена с самого начала.
— Значит, монету не надо было из неё доставать? — Снова спросила я.
— После того, как у одной из парных монет умирает носитель, симбиоз второй монеты со своим носителем тоже длится не долго. Обе монеты, почти всегда, в одно время оказываются под землёй. А оттуда их забирает тот, кто создал их. Вот такой вот путь. Поэтому хранители, когда в их руки попадают монеты, стараются не закапывать их в землю, потому что через некоторое время они снова всплывают в чьих-то руках. У меня, к сожалению, нет контейнера для них, но мы с дедом Власимом обязательно что-нибудь придумаем. Без него мне не справиться. Понин мог по незнанию монету не той стороной поместить. Видимо,
