— Дай мне немного перекусить и я тоже в деле.
— Гм, — застенчиво произнес Пибоди. — На самом деле, Чародей Слушающий Ветер, если вы бы смогли подписать несколько бумаг для меня, пока Мерлин ест, это было бы принято с благодарностью. На вашем столе два документа, нуждающихся в рассмотрении и у меня три… — Он прервался и начал перекладывать бумаги из одной руки в другую, пока наконец не заглянул в папку. — Нет четыре, еще четыре других у меня.
Индеец Джо вздохнул.
— Ладно, — сказал он. — Пошли.
Они направились к лестнице, ведущей к балкону, повернули в противоположном от меня направлении, когда достигли верха, и вошли в кабинет в дальней части комнаты.
Я подождал, пока они не ушли, чтобы спуститься по лестнице в нижний уровень.
*
Мерлин сидел на ближайшем стуле и ел сэндвичи. Он замер на секунду, когда увидел меня, а затем спокойно продолжил. Забавно. Мне нравился Мерлин столько же, сколько гонорея, но я никогда прежде не видел его в такой обстановке. Обычно я видел его во главе собрания Совета, в качестве отдаленной и неприступной фигуры власти и полномочий.
Я даже не представлял себе, что он может есть сэндвичи.
Я уже почти прошел мимо, но затем развернулся и остановился возле него.
Он продолжил есть, совершенно безучастно, до тех пор, пока не покончил с сэндвичем.
— Пришел позлорадствовать, не так ли, Дрезден? — спросил он.
— Нет, — сказал я спокойно. — Я здесь, чтобы помочь вам.
Он уронил кусочек сыра, от которого собирался откусить. Сыр упал на пол незамеченным, глаза чародея сузились, он глянул на меня с подозрением.
— Прошу прощения?
Я оскалил зубы в холодной улыбке.
— Знаю. Это все равно что пропихнуть мышь сквозь сырную терку, так сказать.
Он смотрел на меня в молчании с минуту, прежде чем глубоко вздохнул, откинувшись на спинку стула, и одарил меня пристальным взглядом голубых глаз.
— Почему я должен верить, что ты будешь делать такого рода вещи?
— Потому что ваши яйца зажали в тиски, и только я один смогу их освободить, — сказал я.
Он выгнул элегантную серебряную бровь.
— Ладно, — сказал я. — Вышло немного более гомоэротично, чем я ожидал.
— В самом деле, — сказал Мерлин.
— Но Морган не может скрываться вечно и вы знаете это. Они найдут его. Разбирательство по его делу не займет и двух секунд. Затем он падет и сломает свою корону, а ваша политическая карьера покатится после этого в тартарары.
Мерлин, казалось, обдумывал это с минуту. Затем пожал плечами.
— Думаю, гораздо более вероятно, что ты будешь очень, очень кропотливо работать, чтобы убедиться, что он умрет.
— Мне нравиться думать, что я работаю скорее разумно, чем кропотливо, — сказал я. — Если бы я хотел видеть его мертвым, все, что мне следовало бы делать — это стоять в сторонке и аплодировать. Так не будет, хотя я мог бы сделать это дело гораздо запутаннее.
— Ох, — произнес Мерлин. — Я не так уверен. У тебя огромный талант в этой области.
— На него уже охотятся. Половина Совета жаждет его крови. Из того что я слышал, все улики против него — и все, что я узнаю о нем, будет отравлено нашим неприятным прошлым. — Я пожал плечами. — На данном этапе я не смогу принести вреда больше, чем уже есть. Так что вы выбираете?
Маленькая улыбка коснулась уголков его рта.
— Представим, на мгновение, что я согласен. Что ты хочешь от меня?
— Копию его дела, — сказал я. — Все что вы накопали о смерти ЛаФортиера и как Морган осуществил это. Все.
— И что ты собираешься делать с этим? — спросил Мерлин.
— Я думаю, воспользуюсь информацией, чтобы узнать, кто убил ЛаФортиера, — сказал я.
— Просто так.
Я замолчал на минуту.
— Да. В значительной степени.
Мерлин взял другой кусочек сыра и, не торопясь, начал жевать его.
— Если мои собственные расследования принесут плоды, — сказал он, — мне твоя помощь не понадобится.
— Черт возьми, не будет, — сказал я. — Каждый знает, что в ваших интересах лгать, чтобы защитить Моргана. Все, что вы сделаете, чтобы очистить его имя, будет выглядеть подозрительно.
— Тогда как ваша с Морганом вражда хорошо известна, — Мерлин размышлял вслух. — Все, что ты найдешь в его пользу, будет рассмотрен как божественное свидетельство. — Он наклонил голову и посмотрел на меня. — Почему ты хочешь это сделать?
— Может быть, я не думаю, что он сделал это.
Его брови взмыли в изумлении, что никогда не предвещало улыбку.
— И тот факт, что умерший был одним из тех, кто выступал против тебя, когда ты был под подозрением, ничего не значит.
— Точно, — сказал я, закатывая глаза. — Ну, началось. Это моя зацикленная, мелочная, мстительная мотивация желания помочь Моргану. Потому, что этот мертвый ублюдок ЛаФортиер доказывает мою правоту.
Мерлин рассматривал меня в течение долгого времени, и затем покачал головой.
— Есть условие.
— Условие, — сказал я. — Прежде, чем Вы согласитесь позволить мне помочь Вам вытащить свою задницу из огня.
Он выдал мрачную улыбку.
— Моей заднице достаточно удобно там, где она сейчас. Едва ли это мой первый кризис, Страж.
— И все же Вы не сказали мне уходить.
Он поднял палец в жесте, напоминающим салют фехтовальщика.
— Туше. Я признаю, что это для тебя, формально, возможность доказать свою полезность.
— Господи, я рад, что я решил быть милостивым и предлагаю свою помощь. На самом деле, я чувствую себя таким добрым, что даже хочу услышать ваши условия.
Он покачал головой.
— Недостаточно просто доказать, что Морган невиновен. Предатель в наших рядах. Он должен быть найден. Кто-то должен нести ответственность за то, что случилось с ЛаФортиером и не только ради членов Совета. Наши враги должны знать, что понесут ответственность за такие действия..
Я кивнул.
— То есть не только доказать невиновность Моргана, но и найти парня, который это сделал. Может быть, я сумею найти, откуда играет музыка и станцевать, пока буду рядом.
— Чувствую необходимость отметить, что это ты пришел ко мне, Дрезден. — Он снова одарил меня хрупкой улыбкой. — Ситуация должна решаться аккуратно и решительно, если мы хотим избежать хаоса. — Он развел руками. — Если ты не сможешь применять такого рода подход к решению проблемы, этого разговора никогда не было. — Его взгляд стал стальным. — И я буду ждать, что ты будешь благоразумен.
— Ты своего собственного человека вывесил на просушку. Даже зная, что он невиновен.
Его глаза блеснули внезапным холодным огнем, и мне понадобилось приложить усилия, чтобы не вздрогнуть.
