Ознакомительная версия.
Войдя на веранду, я сразу же столкнулся с улыбчивым официантом в белой накрахмаленной рубашке, темно-синем, в цвет узким брюкам, жилете и с огромной малиновой бабочкой под воротником. Деликатно, но решительно официант преградил мне дорогу.
– Извините, мсье, но в данный момент свободных мест в кафе нет, – сообщил он мне, приветливо улыбаясь.
– У меня назначена встреча. Я полагаю, что мой знакомый уже занял мне место.
Я быстрым взглядом обвел веранду.
Нужно ли говорить, что я оказался прав: Марин занял место за маленьким столиком неподалеку от центра веранды. Приподнявшись, он махнул мне рукой.
Проведя по воздуху двумя сложенными вместе пальцами, я устранил со своего пути официанта и начал пробираться к облюбованному Марином столику.
Сегодня Марин был одет в строгий темно-коричневый костюм в мелкий рубчик. На краю стола лежала серая шляпа с узкими полями. Определенная метаморфоза произошла и с лицом Марина – теперь его уже не украшали густые черные усы, придававшие ему исключительно самоуверенный и глупый вид. Без усов Марин выглядел вполне симпатично. Что, впрочем, не вводило меня в заблуждение и не позволяло забыть о происшествиях вчерашнего вечера.
– Добрый день, комиссар Мегрэ, – язвительно улыбнулся я, остановившись рядом со столиком Марина.
Марин с тоской посмотрел на меня, так, словно я продолжал разыгрывать какую-то невообразимо глупую пьесу, которую уже никто не желал смотреть, и молча указал на свободный стул.
На столе стояла большая бутылка красного вина и несколько тарелок с легкими закусками.
– Я позволил себе смелость заказать для вас ассорти из морских деликатесов, – Марин провел рукой над блюдом, один вид которого мог заставить облизнуться даже человека, напрочь лишенного аппетита.
Я с подозрением посмотрел на Марина: откуда ему были известны мои кулинарные пристрастия?
Марин как ни в чем не бывало пододвинул к себе салат из капусты и яблок, приправленный оливковым маслом. Затем откупорил бутылку и плеснул вина в широкие бокалы, стоявшие в центре стола.
– Полагаю, что, если я предложу выпить за дружбу, вы этот тост не поддержите?
Я только криво усмехнулся в ответ.
– В таком случае – за взаимопонимание, – Марин поднял бокал и посмотрел на меня сквозь стекло.
Руки мои неподвижно лежали на краю стола.
Едва заметно пожав плечами, Марин сделал пару глотков, после чего поставил бокал на стол и принялся за салат.
Минуты две он ел, а я молча наблюдал за ним.
Наконец Марин положил вилку на край тарелки и посмотрел на меня осуждающим взглядом, как будто я на виду у всех занимался чем-то совершенно непристойным.
– Вы так и будете следить за тем, как я ем?
Изображая удивление, я приподнял бровь.
– А что я, по-вашему, должен делать?
– Вы не любите морепродукты?
Марин взглядом указал на блюдо, на котором были аккуратно разложены морские гребешки, запеченные устрицы, кусочки щупальцев осьминога и очищенные от панцирей креветки, каждая размером с ладонь.
– Люблю, – спокойно ответил я.
– Тогда в чем же дело?
– Я пришел сюда не для того, чтобы есть.
Марин усмехнулся и покачал головой. Взяв свой бокал, он допил остававшееся в нем вино и вновь наполнил его.
– Послушайте, инспектор, я, кажется, уже принес вам свои извинения…
– Разве?
– Хорошо, – Марин коснулся края стола ребром ладони. – Я сейчас приношу вам свои извинения. Теперь вы удовлетворены?
– Я буду удовлетворен только тогда, когда надену на тебя наручники и в таком виде доставлю в Департамент.
На лице Марина появилась странная гримаса, которая выражала одновременно презрение и сочувствие. И все это я должен был принимать на свой счет.
– Вот только не нужно этой дешевой патетики, инспектор, – Марин тяжело вздохнул. – Ваше начальство сейчас лишено возможности слышать вас, а потому некому оценить вашу несгибаемую преданность служебному долгу.
– Я…
Марин не пожелал слушать меня.
– Вы хотите получить объяснения по поводу того, что произошло вчера?
Я замер, как сеттер, сделавший стойку на затаившуюся в кустах куропатку, которую он пока еще не видел, но уже чувствовал, что дичь где-то рядом.
Марин поднял бокал и выжидающе посмотрел на меня.
Помедлив секунду, я взял со стола свой бокал.
Марин улыбнулся.
– За взаимопонимание, – вновь провозгласил он и коснулся своим бокалом края моего.
Сделав глоток вина, я поставил бокал на стол и наколол на зубец вилки одну из гигантских креветок.
Марин тоже взялся за вилку.
– Вы говорите на суахили, инспектор? – спросил он.
Едва только Марин произнес эти слова, в моем подсознании включилась кодовая система, открывающая доступ к словарному запасу и грамматике названного языка.
Я коротко кивнул и подцепил на вилку морской гребешок.
– Отлично, – Марин с ходу перешел на суахили. – Полагаю, что, помимо нас, в этом кафе язык суахили никому не знаком. Мне не хотелось бы, чтобы предмет нашего с вами обсуждения сделался достоянием гласности.
– Я не брал на себя обязательства хранить молчание, – заметил я.
– Полагаю, инспектор, у вас не возникнет желания делиться со своим начальством тем, что станет вам известно в ходе нашего разговора, – улыбнулся Марин. – Мне кажется, что для вас все складывается не так уж плохо. Картина возвращена в коллекцию графа Витольди, и никто, кроме нас с вами, не знает, каким образом это произошло.
– Чего ради нужно было устраивать суету вокруг картины, которая, как мы оба понимаем, не представляет собой никакой ценности? – спросил я.
– Это был эксперимент, – ответил на мой вопрос Марин.
Вилка с насаженным на нее гребешком зависла в воздухе, не добравшись до моего рта.
– Эксперимент? – мне показалось, что я ослышался.
– Именно так, – подтвердил Марин.
Я не смог удержаться от язвительного замечания:
– Прежде ты не воровал картины.
Марина, похоже, обидели мои слова.
– Не думаю, что это можно считать воровством, – сказал он. – Я же собирался вернуть картину хозяину. Кроме того, Витольди даже не обратился в полицию.
– Об этом я хотел бы узнать поподробнее, – я попробовал чуть подкопченную устрицу и остался весьма доволен ее нежным вкусом.
Марин самодовольно улыбнулся. Должно быть, он полагал, что сию часть головоломки я должен был разгадать, и его самолюбию польстило то, что мне это не удалось.
– Граф Витольди попросту не заметил исчезновения картины. Прежде чем снять «Утро» со стены, я сделал с него голографическую копию, после чего установил воспроизводящий чип на том месте, где должна была находиться картина. Правда, здорово придумано?
Ознакомительная версия.
