Йохан прибавил скорость…
– Бросил парень? – неожиданно задал он вопрос, не отрывая взгляда от дороги.
Его слова доходят до моего притупленного душевной болью мозга мучительно долго. Поэтому я ответила не сразу:
– Да, только что…
– Все вы такие… новое поколение…
– О чём Вы, Йохан? – его слова я даже не думала расценивать как оскорбление.
– Вечно вы то сходитесь, то бросаете другу друга, цепляетесь за малейший намёк на настоящие чувства, так легко расстаётесь, забываете друг друга, – заворчал таксист, словно старик, – Живёте одноразовой любовью, даже не пытаетесь построить любовь на года, на всю жизнь!
Выслушав его выговоры, я тихо всхлипнула и отвернулась, направив взгляд в окно.
– Когда Вы были молодым, готова спорить, это всё тоже было.
– Но в наше время все считали это ненормальным. Сегодня же иметь всего одну девушку или одного парня кажется… кажется…
– Признаком ограниченности? – подсказала я своему необычному собеседнику.
– Вроде того, – согласился Йохан, – Раньше, если люди расставались, то только для того, чтобы найти того самого единственного. Сейчас вам доставляет удовольствие сам процесс. Мазохисты…
Я внимательно слушаю слова усатого таксиста, откладывая их в голове, но совершенно не желаю спорить или просто поддерживать эту тему. Он сам развивает свои мысли:
– Вы собирались жениться?
Вспомнив все наши разговоры с Гарри, я поняла, что, в самом деле, к обсуждению данного шага мы не подбирались…
– Нет…
– То есть, вы почти наверняка знали, что просто разойдётесь со временем. Устанете играть в пару и разойдётесь, чтобы испытать боль… Говорю же: мазохисты!
Возможно… очень возможно, что именно этот простой человек из другой страны говорит истинную правду… Мы с Гарри оба знали, что когда-нибудь наши отношения просто прекратятся, и этот конец ознаменуется моими слезами?
– А у Вас есть семья?
– Да, – кивнул Йохан, – Жена и двое детей. Я женился на первой же женщине, которую когда-то полюбил. Ни разу не возникло желания искать себе других женщин…
– Вам повезло.
– Если хочешь, называй это так…
Мы остановились на светофоре. От нетерпения Йохан начал барабанить пальцами по рулю.
– Давно Вы в городе? – я никак не могла остановить рвущийся из меня поток слов, которые чудом удавалось складывать в предложения. Меня просто тянет поговорить.
– Четыре года, – нехотя ответил таксист, дунув в усы, – А Вы?
– Как Вы узнали, что я неместная?
– Не знаю, это чувствуется, наверно… Взгляд, выражение лица, манера общаться – мелочи, в общем, всякие.
Красный сменился жёлтым, а тот, в свою очередь, зелёным, и Йохан двинулся дальше, держась ближе к центру широкой дороги.
– Я в Данкелбурге пять лет, – вспомнила я про вопрос усатого таксиста.
– И как Вам город?
– Он унылый… А Вам как?
– Работа есть, семья довольна, всем основным обеспечена, и ладно, – как-то совсем ворчливо прогудел Йохан.
Лукавит – на самом деле, ему жутко не по душе этот чёрный клоповник, со всеми людьми, что его населяют. Просто он не может всё бросить и покинуть Данкелбург, так что вынужден убеждать себя, что город ему нравится. Либо просто не вызывает раздражения.
– А вам на родину хочется? – совсем тихо прошептала я.
Однако Йохан услышал и криво улыбнулся:
– Вы меня прогоняете из страны?
– Ни в коем случае…
– Не бойтесь, я пошутил, – на какое-то время он смолк и вёз меня в полной тишине, но затем честно ответил, – Нет, совсем не хочется. Там, знаете ли, совершенно нечего делать: кругом полно преступности, все грызут друг другу глотки. От войны моя страна ещё не оправилась.
– С преступностью в Данкелбурге тоже большие проблемы.
– Если Вы так считаете, то ничего не понимаете в проблемах с преступностью…
За окном замелькала серебряным размытым пятном ограда Литнихского парка – единственного крупного парка в черте города. До входа ехать осталось совсем ничего.
– У Вас хорошая машина, – ляпнула я очередную глупость.
Таксист окинул салон придирчивым взглядом, словно проверяет на вшивость совершенно незнакомый автомобиль. Его секундный осмотр не выявил серьёзных дефектов, и Йохан согласно кивнул головой:
– Да, неплохая…
– А что это за марка? – я убрала с лица непослушный локон.
– «Феникс».
– Красивое название для автомобиля.
– Да, неплохое…
Йохан перестроился в правый ряд, проехал последние метры и остановил своего легко-крылого «Феникса» точно напротив больших кованых ворот.
– Приехали, – доложил он, убрав правую руку с руля.
– Сколько я Вам должна?
– Пятнадцать.
Расплатившись, я покинула тёплый уютный салон и направилась в гостеприимно распахнутые ворота. Позади меня с мерным гулом отъехал автомобиль таксиста Йохана, который заставляет себя любить Данкелбург и совершенно не разделяет нынешних нравов.
Литнихский парк представляет собой огромное место общественного отдыха, засаженное зелёными насаждениями, оборудованное фонарями, скамейками, беседками, небольшими прудиками для всяких рыб и птиц, всевозможными прекрасными аллеями, по красоте своей вполне сравнимыми с картинами живого леса.
Парк так огромен и так далёк от цивилизации, что на его дорожках, в его лабиринтах, чувствуешь себя почти как в диком, девственном лесу. Это место безумно любят многие жители Данкелбурга: здесь постоянно ходят тысячи прогуливающихся, здесь часто встречаются пары…
От местных пейзажей веет спокойствием. Даже ночная темень не способна нагнать на это место ощущение дискомфорта…
Я люблю здесь бывать. Йохан отлично придумал. Надеюсь, мне удастся поскорее успокоиться…
Литнихский парк был основан ещё в те годы, когда Данкелбург только-только разросся до размеров крупного города. Люди смекнули, что без большого парка город будет выглядеть несолидно, и отгородили большую территорию высоким кованным забором, который и ныне стоит в том же виде. За сотни лет его не раз меняли, но внешне он остался неизменным.
Литнихским он был назван в честь великого врача Карла Литниха, который во время последней войны вытянул из рук смерти более двух сотен тяжелораненых. Тогда, без ряда инструментов, в условиях полной антисанитарии, он спасал уже, казалось бы, обречённых с помощью решительности, быстроты и точности действий, богатому арсеналу знаний и многолетней практики.
Конечно, назвать парк в честь врача – не самая удачная идея, но спорить я тут совершенно не собираюсь.
На широких тропинках пока ещё мало народу. Можно даже сказать, что они почти необитаемые. Я иду точно к большому фонтану, вокруг которого раскинулась целая площадь.
