действий.
– Сделай свою работу. Но не используй этот шанс из-за отчаяния. Единственное условие – сделай работу честно и достойно. Никаких ультиматумов или шантажа, если откажешься, я переживу, никаких претензий.
Все выглядело слишком идеально, он сам выглядел и говорил слишком идеально. Внутри нее так и кричал голос недоверия, настоящая истерия паранойи, извергнувшая лишь краткое и быстрое: «Мне нужно подумать». В ответ Итан лишь кивнул, скорее как заботливый дядя или даже дедушка, нежели кто-то чужой, после чего отключил связь без единого слова. Оказавшись вновь в полумраке комнаты, она начала обдумывать новые вводные, а на расстановку приоритетов словно и вовсе не осталось сил. Что-то внутри не позволяло поверить в такое… стечение обстоятельств, результат труда или же… судьбу? Инородность происходящего рушит и без того шаткие опоры, ввергая в смуту из-за невозможности найти ответ неверия. Может быть, все дело в том, что такой человек, как Итан, попросту не может делать все на добром мотиве? Вопросы возникали слишком быстро, а ответ на любой из них не имел возможность быть не просто озвученным, а даже найденным еще и из-за угасающей жизненной силы. И без того замученная попытками выбраться из бесформенного лабиринта противоречий, с преследующим ее по пятам чувством вины и злобы, она столкнулась с добрым жестом Итана, определение истинной сущности которого окончательно истощило ее малые ресурсы.
Каждая ночь с момента трагедии прятала ее глубоко в пучине тьмы, оставляя лишь осознание отсутствия каких-либо связей с жизнью вне владений пустот покоя и равновесия. Такой порядок ее устраивал – этакая оборона, обязательно и безотлагательно срабатывающая каждый раз, давая необходимую перезагрузку. Ее не интересовало отсутствие семьи во снах, как и отсутствие чего-либо иного, хотя ранее все доступные и возможные краски и образы посещали ее без особых проблем. Будь во сне лучше – велик шанс добиться продления этого состояния по самым очевидным причинам, не говоря уже о том, как быстро реальность может стать кошмаром, безвозвратно спрятаться от которого будет желанно лишь в уже проверенном состоянии счастья. А ей необходима хоть какая-то трезвость, потому что у нее есть определенная и ясная цель завершить свой поход.
Пробуждение всегда случалось стабильно минут за десять-пятнадцать до будильника на семь часов утра, несмотря ни на что, даже если заснула она в середине ночи. В этот раз все случилось иначе, вынудив быстрее включаться в совершенно неожиданные условия. Ее разбудила открывающаяся дверь в квартиру – замки были не электронные, а механические, поставленные по ее указанию с самого первого дня аренды скудного жилья. Кое-как поднявшись, толком не восстановив силы, Ксения отсекла сценарий взлома. Вряд ли кто-то мог сделать копию или подобрать аналог, замки хитрые, а значит, пришел тот единственный человек, которого она хотела видеть меньше всего, но попросту не могла позволить себе выгнать из своей жизни.
– Ты вообще ешь? – не лишенным заботливых крупиц голосом произнесла с упреком взрослая женщина, после того как осмотрела с головы до ног худую и немощную на вид Ксению. Не получив ответа, который она и так не сильно ждала, женщина пошла на кухню, чтобы поставить кипятиться чайник. Действия ее были уверенные, движения четкие, несмотря на возраст ближе к пенсионному, выглядела она крайне бодро. Длинные седые волосы были завязаны в пучок, круглое лицо прорезано морщинами, а тонкие губы почти незаметны в контрасте со щеками и большими, преисполненными суровым жизненным путем голубыми глазами, непроизвольно выражающими тяжесть многих прожитых лет. Расстегнутое скромное пальто почти касалось пола, раскрывая белый свитер и простые штаны. Белый шарф был снят и положен на стул, туда же она положила свою сумочку и одежду, заблаговременно оглядев чистоту пола.
Ксения вошла на кухню и села на свободный стул, направленный спинкой на окно. Спрятав лицо в ладонях, она уперлась локтями в стол, молча собирая воедино все предшествующие незавершенной перезагрузке моменты, коих оказалось слишком много, чтобы быстро прийти в норму.
Напряженное молчание ознаменовало свое окончание в момент, когда на стол были поставлены две кружки с чаем, а в предоставленную Ксении женщина закинула пару таблеток, сразу же сев напротив нее.
– Пей, станет легче.
Женщина сидела с ровной спиной, чуть наклонившись вперед, она обеими руками обхватила свою кружку, изучая хозяйку, которая наконец оживилась и принялась пить теплый напиток. Подводящая к серьезному разговору напряженная атмосфера лишь в первые секунды казалась стоящей своего внимания, на самом же деле фигуры подобных событий уже привыкли к данному сюжету.
– Я бы хотела знать, как долго ты будешь вести такой образ жизни.
Ксения сделала большой глоток, тяжело вздохнула и, не поднимая глаз, ответила отчетливо и раздельно:
– Ольга Олеговна, спасибо, но у меня много работы.
– Я спросила не об этом. Ты исхудала, за собой не следишь, живешь как… в общем, место это явно ниже тебя. Я знаю, тебе не хочется это все слушать и слышать, но если тебе плевать на себя и ты даже не хочешь позаботиться о себе, то я так не могу. Ксюша, вот так жить нельзя. Это не жизнь.
Ксения смиренно выслушала всю заботливую речь, безошибочно замечая порицательные ноты. Подняв глаза и смотря на Ольгу из-под свисающих на лоб давно не мытых волос, уже утомившись от нравоучений, она произнесла спокойно:
– Зачем вы вновь мне все это говорите?
– Потому что мы с тобой семья.
– У меня все в порядке.
– Ты можешь доказывать это кому угодно, но, девочка моя, я вижу тебя насквозь и знаю все то, что ты сейчас чувствуешь.
– Неправда! – резко выпалила Ксения, что, несомненно, не понравилось Ольге, но та стерпела данную активность.
– Что – неправда?
– Мы никакая не семья. Уже нет.
Ольга сначала не находила правильно реакцию, всерьез находясь на грани между выплеском уже давно копившегося недовольства и уходом отсюда раз и навсегда. Но все же возраст дал свои плоды, открыв ей более осмысленный подход к оценке такого отношения со стороны невестки.
– Тогда зачем ты каждый раз соглашаешься на встречу? Зачем даешь ключи от каждой новой съемной квартиры?
В иной день она бы так ничего и не ответила, но тут ей вспомнились слова Итана: «обороной войну не выиграть». Очень хорошая фраза, думала Ксения, отлично описывает основу всей ее работы, позволяя принимать весь побочный ущерб.
– Вы знаете, чем я занимаюсь сейчас? – Ольга недвижимо следила за внушительным тоном Ксении. – Я работаю над тем, чтобы убрать с улиц очередных манипуляторов-сектантов, которые видят в гражданах лишь материал для своего обогащения. У меня высокая должность, куча обязательств и
