— Это всё из-за неё! Она должна была умереть! Она родилась почти мёртвой! — давилась визгом и рыданиями Ольга. — Но вместо неё судьба забрала сына! Ненавижу! Никогда ей этого не прощу.
— Мам, пап, — уговаривал нас Костя. — Не слушайте её сейчас. Она не в себе. Поймите, ребёнок и на глазах…
— Кость. Это горе. Это страшно. И я в себя прийти не могу. Но набрасываться на девочку и кидаться такими обвинениями? Тебе жену может в больницу положить? — я была в ужасе. Горе не сплотило нас с семьёй младшего сына, а словно развело ещё больше.
Сын и сам был чернее ночи и словно постарел лет на десять. Поэтому мы с Генкой решили, что истерика снохи нас не касается. А к лисёнку мы её в таком состоянии не подпустим.
Глава 29
Жена младшего сына совсем замкнулась в себе, словно мира вокруг не существовало. Ни с кем не разговаривала, постоянно плакала, молча, глядя в стену. Перестала следить за собой и заниматься домом. В это время им с сыном как раз выдали от завода свою, отдельную квартиру. Но Ольга на это почти не обратила внимание. А появившаяся у неё привычка сидеть на подоконнике только пугала Костю.
Он пытался показывать жену врачам, отвозил её в Москву, на станцию метро «Динамо». Прямо говорить о психиатрических расстройствах было не принято, но при упоминании НИИ или больницы на «Динамо» все понимали о чём речь. Был период, когда сын просто делал вид, что ничего не происходит и всё нормально. Пытался жить обычной жизнью, надеясь вернуть у жены нормальное восприятие действительности. Но вскоре оставил эту затею, потому что Ольга не просто не начала возвращаться к жизни через повседневные дела и заботы, а вообще не могла даже точно вспомнить, когда она ела и что.
— Поставлю тарелку, она сидит и смотрит, словно сквозь неё. Говорю, ложимся спать, она просто из положения сидя, ложится на бок. Пытался… То ли с куклой, то ли с трупом. Она даже не реагирует. — Признавался в одно из нечастых появлений сын. — А она как?
Дочь он редко называл по имени. И смотрел на неё всегда то ли с грустью, то ли с чувством вины. Аля это замечала, но к отцу особенно не тянулась. Только иногда жаловалась нам с Геной.
— Опять он так смотрит, — хмурилась внучка.
— Как так? — уточнял у неё Генка.
— Как хулиган в мультфильме, после того как ему уши надрали и заставили извиняться, — отвечала Алька. — Вот! Как Буратино, когда понял, что он деревянный дурак и всё испортил!
Внучка очень рано научилась читать. И возле неё всегда была толпа ребятишек, которым она читала вслух или пересказывала прочитанное. Память у неё была хорошая. В четыре года она запоминала стихотворения после трёх-четырех повторений. Сказки в её рассказах мешались с мифами и историей. Мне казалось, да так наверняка и было в силу возраста, что она не отделяет историю от сказки.
Бывало порой, что уезжая в Москву по партийным делам, я оставляла девочку на работе у подруги, в архиве исторического музея.
— Бабушка, а ты знала, что были настоящие цари? Знала? Иван Грозный не из сказки. Он правда жил! — с восторгом рассказывала она однажды после очередной поездки. — И он был поэт, как Пушкин. Только тогда это называли псалмы. Он их сочинял! Я его письма видела, мне в руках дали подержать стекло с ними!
— Лёша, у Маринкиной башни останови в Коломне, — попросил солдата-водителя Гена, подмигнув внучке.
Когда мы приехали в город, он взял Лисёнка на руки, и пошёл к старому озеру внутри сохранившихся стен древнего Коломенского Кремля.
— Помнишь, у Грозного был помощник и ближайший соратник, тот, кто возглавлял личную охрану царя, — рассказывал внучке муж. — Малюта Скуратов. Говорят, что Григорий родился и вырос в этих местах. Точно это неизвестно, но его родственница, будущая жена Ивана Грозного и царица, Марфа Собакина, точно коломчанка. И по описаниям, недалеко отсюда стоял терем её отца, а сама она с нянями и служанками любила отдыхать на берегу Блюдечка. Так до сих пор называется это озеро.
— А почему тогда башня Маринкина, а не Марфина? — показала на торчащую башню внучка.
— Потому что Марфа не имеет к ней никакого отношения. А названа она по имени Марины Мнишек, жены двух царей Лжедмитриев. — Засмеялся Генка, неся внучку обратно к машине.
— Как это двух? Ей одного мало что ли было? — нахмурилась Алька. — И как это сразу два мужа? Она сразу обоим есть готовила?
— Нет, сразу двух мужей у неё не было. Это жён у одного мужчины в некоторых странах может быть несколько сразу, — объясняла уже я.
Но идея о нескольких мужьях плотно засела в голову ребёнка.
— Это удобно! Один работает, второй дома помогает, — доводила она до меня свои детские рассуждения.
— Они ругаться будут, — пыталась объяснять я. — И так нельзя, а то у кого-то будет много мужей, а кому-то не достанется.
Аля вообще часто задавала вопросы, которые ставили меня в тупик, а Генку веселили.
— Почему к Бабе-Яге все едут грязные, голодные и ночь? — спросила она как-то. — Днём за советом приехать нельзя? Тем более, если она такая страшная, днём же не так страшно, как в темноте, правда?
Генка чуть не поперхнулся чаем, а потом долго шутил, что видать не так страшна была Яга, что к ней советоваться с ночёвкой ездили, да всё богатыри и царевичи.
— Очень смешно, — хмурилась я. — Особенно если учесть, что девочка ассоциирует себя с отрицательными персонажами. У неё любимые герои Дюдюка, Шапокляк, Баба-Яга. Да она плакала когда посмотрела мультфильм про Горгону!
— Так она не просто так заступается, — отмахивался Генка. — Она же верно говорит, что жила Горгона на необитаемом острове, никого не завоёвывала, это к ней лезли всякие. Горгона защищалась. Справедливо.
Уезжая на Байкал, я оставляла мужу десяток указаний, но он только хмыкал и кивал, напоминая, что уж со своей Чернобуркой он точно справится, а нет, так у него в части пять полных рот нянек, а зарплата и должность позволяет купить внучке очередную книжку со сказками или мифами, а не грабить книжный магазин.
Именно в тот раз, в восемьдесят восьмом, во время отдыха на Ольхоне мы с сёстрами нашли трёх почти задохнувшихся котят.
— Девать их некуда, — вздыхала я. — Да и Аля давно просит. Они с подружкой уже всю живность в части замучили своим желанием поиграть.
— Да у Али по желанию целый зоопарк, хочешь конь, хочешь волк, — засмеялась Анна. — Даже скалятся по команде.
— Солдат, изображающий кого-то, это не то же самое, что котёнок или щенок, — пожала плечами Тося.
Встретив как-то сестёр, приехавших в гости, я зашла вместе с ними на почту. Всё равно было по пути. И мы дружно наблюдали, как солдат уговаривал Алю сходить в военторг, на лавочках у которого сидели молодые девчонки.
— Аля, пойдём в магазин. Шоколадку купим, — подкупал он внучку.
— Я с тобой идти не хочу, — улыбалась мелкая капризуля.
— А с кем хочешь? — спрашивал парень.
— С волком, с настоящим, чтобы рычал! — заявила ему внучка.
— Да ты знаешь, как я рычу? Ни один волк так не может! — засмеялся солдат.
Всю дорогу до магазина он изображал рычащего волка.
— Пойдём, — хохотала я. — Спасать беднягу.
— Пфф, — фыркала Аня. — Не думаю, что он нуждается в спасении. И спасибо тебе явно не скажут. Внучка у него похоже за козырь в общении с девушками.
Котёнка, названного Баюном за красивое и громкое мурчание, я везла в птичьей клетке. Рисковать, как Аня, неся на руках в толпе народа в аэропорту, я не стала. Впрочем, Аля уже в машине вытащила его к себе на колени. Ласки досталось и Аниному Лихо. Тот бедняга, неожиданно получив столько внимания сразу, воспользовался моментом и заполз к Ане на плечи, плотно закрыв глаза.
— Трусишка, — засмеялась Аня, погладив котёнка.
Зато Баюн похоже был доволен. Он выгибался и ласкался, громко мурча на всю машину. Вскоре наш ждала и радостная новость.
Невестка начала неожиданно полнеть. Сначала сын списал всё на её состояние, но потом всё-таки вызвал врача. Так как выросший живот шевелился сам по себе. Диагноз был недвусмысленный. Беременность, и по срокам в середине октября, то есть через два-два с половиной месяца, должен был появиться ребёнок. Эта новость смогла сделать то, чего не добился ни сын, ни специалисты от психиатрии. Сноху словно подменили. Уборка, ремонт, обстановка квартиры.
