— Вот и хорошо. А теперь ты спокойно зароешься в кучу мусора и проспишь до вечера. А ночью заживешь своей обычной жизнью. По рукам?
— Хо-хорошо…
— Тебя как зовут? — спросил я.
— Жорик, — ответил малец.
— Я запомнил тебя, Жорик, — сказал я и отпустил пацана. Тот забился в угол, с ненавистью поблескивая глазенками. Наверняка сдаст.
— Я отправляюсь в Центр. Только попробуй кому-нибудь это рассказать, — произнес я с угрозой и вышел.
Уловка глупая, но шанс, что она сработает, все-таки был.
* * *
Я дожидался ночи в подвале доходного дома, расположенного двух кварталах от парка. Город гудел — солдаты в сером (те, что с Макса) и в синей форме (наши, статические) заполонили улицы, то тут, то там выли сирены, а полицейские «форды» правили небом, загоняя на землю любые, хоть чем-то подозрительные машины.
В подвале было мерзко, мокро, и мой нос уже подозрительно хлюпал — как бы не заболеть. Но все-таки здесь было гораздо лучше, чем в кресле «Черной Дыры». Мне даже удалось пообедать — у противоположной стены я обнаружил трубу пищедоставки. С помощью луча «Талона», выставленного на малую мощность, я проделал в трубе отверстие и вскоре наружу выскочил горячий бутерброд с дешевой колбасой. Я с аппетитом его сожрал и запил холодной водицей из фляжки, которую обнаружил в заднем кармане брюк. Конечно, я рисковал — тот парень, что заказал бутерброд, мог позвонить ремонтникам, однако пищедоставка на Статике в последнее время часто ошибалась. Скорее всего, он сочтет неприбывший бутерброд за обычный глюк.
Но все равно — лучше не наглеть. Я приладил к дырке кусок пластика и приварил его с помощью лучемета.
Наконец, стемнело. Я выбрался из своего временного убежища и направился в сторону парка.
* * *
Я стукнул всего три раза и замер, обернувшись, всматриваясь в сумеречно-темные двери, ведущие в соседние квартирки. Но все было тихо.
Потом я услышал легкие шаги за дверью.
Денис открыл сразу.
— Проходи, — тихо сказал он.
На парне была все та же рекламная майка и потертые джинсы. Круги под глазами увеличились.
— Гена спит, — произнес Денис, когда я оказался в прихожей. И добавил: — На планете введено чрезвычайное положение. Нас отпустили раньше… я… я подумал, что ты придешь.
Я почесал затылок. Проклятая память. Ведь знал же, что парень работает сегодня в ночную смену. Зачем пришел?
И вдвойне проклятое везенье! Так недолго к нему и привыкнуть.
— Все равно не уснуть, — пробормотал Денис, потирая переносицу: — У тебя еще осталась водка?
Я помотал головой.
— Да, ты ж только что из тюрьмы… — проговорил Денис. — Ладно, пойдем на кухню… у меня есть полбутылки самогонки… теть Маша, соседка наша, гонит. Будешь?
Я виновато улыбнулся:
— Денис, я все понимаю… Если хочешь я тут же уйду.
— Завтра уйдешь, — твердо сказал парнишка. — Рано утром. А сегодня — оставайся. Чего уж там.
* * *
Два пластиковых стакана заполнила вонючая, но содержащая благословенный спирт, жидкость.
— Сдавайся властям, — сказал Денис. — Может быть, выкрутишься. Журналисты подняли шумиху из-за этой куклы в катафалке. Некоторые считают, что Кирилл инсценировал свою смерть. Очередная выходка парня. Тело-то его до сих пор прессе никто не предъявил.
— Глупо как-то получается, — сказал я, судорожно запихивая в рот кусок хлеба — ну и мерзкое же пойло!
— А кто его знает, что на уме у этих зажравшихся уродов? — скривившись, пробормотал Денис. Помолчал немного.
— Извини, — буркнул он. — Я и забыл. Ты ж тоже из элиты…
— Да уж, — улыбнулся я. — С самих верхов. Вот только целый день в подвале провел, а одежда, что на мне — украдена у охранника.
— Откуда ты родом, Денис? — спросил я, проглатывая следующую порцию самогона.
— С Земли, — неохотно ответил он.
— Значит, почти соседи, — обрадовался я. — А жил на Земле где?
— В Питере, — ответил Денис, баюкая в руках кружку.
— Я там никогда не был, — признался я. — В космос летал с шестнадцати лет, а по стране поездить почти не пришлось.
— А ты откуда, Герман? — спросил Денис.
— Я в Южном жил. В Краснодаре. Только давно я там уже не был.
— А я впервые в космос вылетел два года назад, — сказал Денис. — Генке стукнуло три годика, и мы решили поискать счастья. От родителей подальше… Наташка хотела на Офелию лететь, а я все на Статику рвался. Дурак… все так внутри и играло, думал в гарнизон Стазиса наняться работать. Тайну разгадать, премию получить, прославиться…
— Что нового на Земле? — спросил я, уводя от опасной темы.
— Сейчас не знаю. А так… Все тот же закон о рождаемости, всеобщая паранойя по поводу конфликта с сектоидами, повальное увлечение сетью… я два года там не был, но не думаю, что хоть что-нибудь изменилось. Хреново там, Герман. Скучно. Грустно. Не думал, я что во всем Земном секторе есть место хуже, чем Земля.
— Здравствуйте.
Мы синхронно обернулись — в дверях стоял заспанный Гена в одних трусиках. Худенькой ручкой он прижимал к груди нелепого, явно ручной работы, мишку, один глаз-бусинка которого выкатился наружу и висел на одной нитке. Престрашенный вид был у медведя.
— Привет, — поздоровался я.
Мальчик серьезно сказал, обращаясь ко мне:
— Вы опоздали.
И нахмурился.
Я вопросительно посмотрел на Дениса. Тот молча допивал самогон.
— Вы опоздали, — повторил Гена.
— Куда? — спросил я.
— Душа мамы улетела на небо позавчера, — сказал малыш. — Вы опоздали. Я так надеялся, что Вы придете. Ведь Вы хотели спасти ее. Мы с мишкой смотрели, как она улетает через длинную черную трубу.
— Хватит, — ровно сказал Денис. Поднялся со стола, схватил мальчишку за руку и увел из кухни.
— Вы опоздали! — крикнул напоследок Гена.
Минут десять они возились в комнате. Денис что-то выговаривал сыну.
— Что он имел в виду? — спросил я, когда парень вернулся.
— У меня не было денег похоронить Наташу, — сказал Денис, присаживаясь. — Я соврал тебе…
И после минутной паузы:
— Я отвез ее в крематорий.
Мы молчали, похлебывая самогон, не замечая его вкуса, пили его будто это был сладчайший напиток, как минимум — божественная амброзия.
Я достал бумажник стражника. Пересчитал деньги. Пятьсот двенадцать евро. Денис наблюдал за мной с мрачной решимостью.
— Я же сказал тебе: не возьму ни… — начал он.
Я поднял с коленей «талон» и прицелился парню между глаз.
Денис замер, уставившись в зрачок пистолета.
— Здесь пятьсот двенадцать евро, — сказал я. — Плюс у тебя есть двадцатник. Завтра попроси расчет на работе — еще около полтинника дадут. Итого около шестисот евро. Через четыре дня отбывает межпланетарный грузовик. Капитан корабля, Джани Ницци. Объяснишь ему ситуацию, попросишься на корабль. Предложишь ему полтинник. Он пошлет тебя куда подальше и запросит двести. Торгуйся, но не давай ему больше сотни. Для верности держи за руку Генку. Пускай тот спросит, не видел ли капитан душу его мамы…
