Ознакомительная версия.
– Зачем? Врага мы и так учуем, ты разве не понял? Эта его… аура появляется задолго до запаха. Наверное, она и сбивает с толку, да так, что становится непонятно, кого чуешь на самом деле.
– Здравая мысль, – Виктор кивнул. – Вот почему я никак не мог определить, Вечный он или Хамелеон.
– Может, помесь? – Женя пожала плечами. – Пополам. Мама русская, папа… юрист.
Туманов даже остановился. Он удивленно уставился на Женю, пораженный легкостью, с которой девушка выдала на-гора гениальную в своей простоте догадку.
– Помесь?
– А что? – Женя замешкалась. – Глупость сморозила, да?
– Женя, ты гений!
– В смысле?
– Ты только что ответила на половину вопросов, которые перед нами поставил этот Враг. Его пришествие стало знаком свыше или сигналом из Вечности, если угодно. Провозгласило о наступающем равновесии между видами!
– Что-то я не врубаюсь, – Женя поморщилась, – Враг-то здесь каким боком?
– Как это, каким боком? Вполне возможно, теперь Вечные и Хамелеоны начнут приходить в соответствие единому стандарту – бессмертие и невидимость станут нормой для обеих рас!
– Витя, погоди. Я же не о том спросила. Стандарт, равные возможности – это я поняла. При чем тут Враг? Началось-то все не с его появления, а с твоего воскрешения! Это ты вдруг начал растворяться, как Хамелеон, хотя по всем признакам был Вечным, а потом вернулся с того света. Я, получается, проделала тот же фокус, но иначе. Враг, скотина, вмешался только в моем случае. Да и то – условно говоря. Дырка в твоей теории образовалась, дядечка. Сдувается она, как шарик.
– А-а… – Туманов растерялся. – Ну-у… да, что-то не стыкуется. Надо подумать. А ты соображаешь, одобряю.
– Я такая, – Женя снисходительно усмехнулась. – И если тебе интересно, насчет Врага у меня своя теория есть. Не наш он и не ваш. Даже не помесь. Слишком уж сильно смертью от него веет. Будто он вообще не из нашего мира. Будто он засланец какой-то.
– Кто?
– Ну, шпион заброшенный… из-за бугра. Из Вечности этой.
– Очень может быть, – Туманов кивнул. – Тогда становится понятно, почему он и наших, и ваших так люто ненавидит. Вечность его на усмирение к нам прислала, а он решил ситуацией воспользоваться и всех под корень извести, чтобы единственным и неповторимым в нашем мире быть, – вот что я думаю.
– Ой, Витя, ты так много думаешь, – Женя осуждающе покачала головой. – Будь попроще, не загружайся, а то вон уже лысину продумал.
– Что, так заметно? – Туманов ощупал макушку.
– Шучу, успокойся. Поселок какой-то впереди. Будем обходить или рискнем?
– Будем обходить. А с другой стороны, если Вечность прислала судью, зачем она тут же усложнила ему задачу? Где логика? Выходит, задачу усложнил кто-то другой. И кто?
– Дед Пихто, – Женя взяла новую тональность, примерно как во время беседы с селянами. – Туманов, я не собираюсь до самого города слушать твои нудные монологи с бесконечными вопросами, адресуемыми самому себе! Тебе больше подумать не о чем? Например, что мы будем есть – у меня уже спазмы в кишках начались! – или где заночуем? Спустись на землю, Вечный! В облаках и без тебя много чего витает. Вон видишь: птицы, комары, вертолеты даже.
– Вертолеты? – Виктор запрокинул голову. – Ах, чтоб тебя!
– Меня?! – возмутилась Женя. – А в глаз?!
– Не тебя, – Туманов указал на черную точку приближающегося вертолета, – его. Врага. Он в вертушке, я чую! Рысью обратно в лес!
– Ну, нет! Теперь я сверху!
Женя схватила Туманова за руку и потащила к ближайшему дому на окраине поселка.
До невзрачного, покосившегося домишки бежать было не так уж далеко, но вертолет стрекотал уже почти над головами, и Туманов снова взял инициативу в свои руки. Он толкнул Женю в спину и заставил упасть в высокий бурьян. Вертушка прошла над поселком и заложила вираж. Виктор помог девушке подняться, и они снова припустили, но теперь ко вросшему в землю сараю, стоящему чуть правее домика-развалюхи.
В сарае жутко воняло, было по колено навоза, в дальнем углу обнаружился ворох гнилой соломы и заплесневелого тряпья, но все эти неудобства компенсировала одна полезная находка – старые вилы. Туманов взвесил орудие крестьянского труда в руке. В качестве оружия ближнего боя оно годилось, вот только подпустит ли Враг на такую дистанцию? Впрочем, пока противник даже не думал высаживаться из винтокрылой машины. Вертушка прошла над поселком дважды, а затем ее стрекотание стихло вдали. Виктор поймал себя на том, что почти не дышит, словно опасаясь, что шумное дыхание выдаст его местонахождение Врагу.
– Пронесло? – шепнула Женя.
– А? – Туманов снова начал нормально дышать. – Да, вроде бы. Пойдем по кустам, вон там, за этой… как ее… околицей. Если я правильно ориентируюсь, дальше будут дачи, потом снова лес, а за ним кладбище. Дачи обойдем слева, проберемся вдоль шоссе.
– Не опасно?
– Теперь опасность там, наверху, – Виктор поднял взгляд к прогнившей крыше. – Слева от шоссе начинается территория Внукова. Там вертушкам летать нельзя. Пройдем Московский, свернем направо. К вечеру будем в Мосрентгене или даже до МКАД дотопаем.
– Поняла, – Женя кивнула. – Потопали.
Что ни говори, а пеший марш на пустой желудок и после целого дня неоднозначных приключений – тяжкое испытание даже для бессмертного. Умереть от усталости или истощения ему не грозит по определению, но вымотаться он может, как простой смертный. Даже больше. Ведь нормальный человек, вымотавшись до предела, просто рухнет без сил и будет лежать, пока не отдохнет, а бессмертный будет брести и до «предела» и после него. Он рад бы упасть, но силы оставляют и восстанавливаются практически одновременно. Восстанавливаются чуть медленнее и в меньшем объеме, чем расходуются, но упасть замертво не удастся, как ни старайся.
«Паршивая, надо признать, ситуация, – Туманов шагал позади Жени, то и дело поддерживая ее под локоть. – Ни богу свечка, ни черту кочерга. Иногда это выгодно, кто бы спорил, но изматывает хуже сериала – и надоел до колик, и досмотреть хочется. А особенно угнетает мысль, что это навсегда. Пусть завтра отдохнешь, восстановишься на все сто, но послезавтра или еще через день вдруг очнешься и поймешь, что пропустил пару ночей и теперь опять функционируешь исключительно на резервах бессмертия. Дрянное все-таки дело это бессмертие. Хотя, может, так с непривычки кажется. Может, лет через сто и приспособлюсь».
От мысли о целом столетии мучительного привыкания к новому ритму жизни Туманову стало совсем грустно. От расстройства он даже не успел в очередной раз поддержать спотыкающуюся Женю, запнулся сам и свалился на рухнувшую без сил подругу.
– Витя, – прохрипела придавленная Женя, – не сейчас.
Ознакомительная версия.
