12
Кажется, даже у капитана Особого отдела слегка приоткрылся рот от удивления, что уж тут говорить о провинциальном начальнике полиции, впервые в жизни живьем, даже еще в двух шагах от себя, в собственном кабинете увидевшем Нику. И пока оба правоохранителя приходили в себя, блондинка, изящно цокая каблучками — и как такое получается на затертом казенном линолеуме? — подошла поближе к столу, пропуская в глубину небольшого кабинета своих сопровождающих.
«А ведь при нас она такого себе не позволяет, — удивленно подумал Купер, отступая от входа в сторону окна. — Ведет себя просто, естественно, как с друзьями…» Брызжущая вокруг себя ослепительным фейерверком соблазнительнейшей эротичности блондинка легко превращала светлый весенний день в мрачные осенние сумерки, среди которых только она и выглядела единственным ярким пятном.
— Госпожа Ника!
После нескольких секунд паузы капитан Хольм следом за комиссаром Тароном поднялся с места, демонстрируя свое светское воспитание и отношение к женщинам в целом и посетившей их совещание красотке — в отдельности.
— Мы… э-э-э-э… очень рады вас видеть в нашем городе… — с трудом нашел хоть какие-то слова начальник полиции, в голове которого в этот момент чудовищным образом перемешались мальчишка наркоторговец, академик и лауреат Пильман, рыжая валькирия Милка, собственная племянница, столичный викинг, привезший к ним в провинциальный городок море проблем, и ослепительная даже в простеньком дорожном наряде Ника.
— Да ладно, рады они, — фыркнула блондинка, бесцеремонно усаживаясь верхом на стул и обнимая его спинку руками. — Понятно, вы, господин комиссар, нисколько не рады и думаете только об одном — откуда же свалилась эта… х-м-м… белобрысая проблема на вашу бедную голову…
Ника лучезарно улыбнулась окончательно растерявшемуся от её откровенного цинизма Тарону.
— А я — рада, серьезно, — пискнула от дверей не удержавшаяся на своем месте Эмилия.
— Спасибо, — совершенно серьезно, повернувшись на голос всем телом, поблагодарила блондинка секретаршу. — Иногда приятно почувствовать, что для кого-то ты не лишний… даже в таких обстоятельствах.
— Теперь немного о делах, господа, — привлек внимание к себе без приглашения занявший третий, последний из имеющихся в кабинете стульев Мишель. — Если кому это интересно, то я поверенный в делах, бухгалтер, нотариус и агент госпожи Ники. И у меня есть к вам ряд вопросов.
Только сейчас окончательно и бесповоротно поверивший в присутствие в кабинете провинциального начальника полиции столичной звезды, её поверенного и какого-то неизвестного третьего мужчины, капитан Особого отдела, скромно и ошалело молчавший до сих пор, попытался взять инициативу в свои руки и понять — для чего, собственно, все эти люди собрались здесь в такой не подходящий момент, и какое отношение они имеют к академику Пильману и заданию самого особиста?
— А вы не могли бы… — начал, было, контрразведчик, но Мишель не дал ему окончить фразу, продолжив свою так, будто никто ничего и не говорил.
— Первый вопрос: что вы успели узнать про Вилля и его бункер?
— А почему мы должны отчитываться неизвестно перед кем? — все-таки не сдержал столичный и департаментский гонор капитан Хольм, видимо, бессонная ночь, не совсем удачная акция и малоинформативный, но многочасовой допрос задержанного сказались — контрразведчик потерял выдержку и не смог сразу сообразить, что речь идет о каком-то новом персонаже этого дела.
— Как это неизвестно? — нарочито удивилась Ника, наивно улыбаясь почему-то не Хольму, а начальнику городской полиции. — Мишель вам уже представился; вон, у окна, Купер стоит, ну, а меня разве кто-то не знает?..
Попавший промеж двух огней комиссар, едва ли не впервые в своей сознательной жизни, совершенно растерялся. Какими полномочиями располагает имперская эротическая звезда и её непонятные помощники, Тарон не мог даже предположить, но судя по вопросу Мишеля, поданному, как первый, информацией о происходящем они владели едва ли не в большей степени, чем сам начальник полиции. В тоже время идти на открытую конфронтацию с Особым отделом Департамента Безопасности, признав право задавать такие вопросы за нежданными визитерами, в здравом уме не стал бы ни один государственный служащий, не заручившись предварительно поддержкой всего Имперского Совета, да и — много раз перед этим подумал бы. «Ох, и отмолчаться сейчас просто не получится, — с тоской подумал Тарон, горько пожалев, что служебное рвение вытолкнуло его из дома после ночной акции так рано, мог бы и до вечера в постели проваляться, никто слова бы не сказал. — Хоть бы капитан поактивнее вмешался, поспорил, да или просто поговорил с ними…»
Но вмешалась неожиданно Эмилия, видимо, тонко прочувствовав состояние дяди.
— А что там особенного знать-то про Вилля? — небрежно пожала плечами девчушка, старательно сдерживая внутреннюю гордость за добытые ею сведения, которыми заинтересовались такие гости. — До сих пор, небось, перепихивается в этой кочегарке с Милкой, если, конечно, за вином не пошли… ну, а может, уже и выбрались оттуда, кто ж их знает?
— Что за Вилля? Почему вы знаете, где скрывается Макоева, и ничего не сообщили мне? — вмешался столичный викинг, резко поворачиваясь к секретарше.
— Капитан, вопрос о незаконном применении биоморфных препаратов неизвестного происхождения в настоящий момент вышел за пределы вашей компетенции, — сухим, нотариальным голосом пояснил Мишель, одергивая особиста. — Если с вами еще не связывался курирующий заместитель Директора Департамента, то вы можете проявить инициативу и позвонить ему самостоятельно.
Рихард Хольм явственно передернул плечами — вот так нагло, но вместе с тем равнодушно и отстраненно с ним до сих пор никто не разговаривал, разве что — совсем уж в ранней юности. Но все же ссылка на заместителя Директора, одну из ключевых, несменяемых уже больше четверти века, фигур в Департаменте, свое действие возымела, при этом особист ни на мгновение не допустил мысли о блефе со стороны поверенного — шутить с Департаментом среди имперских граждан было делом немыслимым. Но при этом самолюбие контрразведчика было задето самым что ни на есть изощренным способом — отстранением от дела через третьих лиц, до поры, до времени в этом деле не участвующих и, как могло показаться, слетевшихся «на сладенькое».
— Мне выйти отсюда вон? — холодно и оскорблено поинтересовался капитан.
— Вот что мне всегда не нравится в мужчинах, — философски, будто размышляя вслух, сказала Ника, обращаясь к так и застрявшей в дверях Эмилии. — По любому поводу начинают меряться… ну, сама знаешь чем…
