Ознакомительная версия.
В гостиничном номере раздалась мелодичная трель.
— Да, слушаю, — он, с трудом вырвавшись из вязких объятий хмельного сна, поднёс мобильник к уху.
— Шеф, всё нормально, — торопливо зачастил взволнованный голос. — Они нашлись. Только что. Сигнал устойчивый.
— Где?
— В урочище Кангай.
— Фу-у-у…. Значит, Мисти не обманул с маршрутом. Уже легче. Словно тяжеленный камень свалился с Души.
— Наши дальнейшие действия?
— Продолжаем операцию. В полном соответствии с разработанным планом…
Глава одиннадцатая. Дороги, что однажды выбрали нас
Брезентовый полог палатки требовательно задёргался, и нежный женский голосок — снаружи — не громко объявил:
— Тревога. Рота, подъём. Оправляться, умываться, строиться.
— А? Что-то случилось? — Писарев, неловко спустив ноги, сел на раскладушке. — Айлу, это вы?
— Конечно, я, — подтвердил голосок. — И ничего экстраординарного, слава Богу, пока не произошло. Просто приближается рассвет. Скоро будем выходить на маршрут. Поэтому, господа питерские туристы, вставайте. Зажигайте керосинку. Умывайтесь. А после этого переодевайтесь — вашу походную одежду и обувь я сложила на камне рядом с палаткой. Там же найдёте и два брезентовых вещмешка для личных вещей — на ваше усмотрение. А через тридцать минут подходите к юрте зайсана. Только, пожалуйста, не опаздывайте…
За пределами палатки было серым серо и прохладно.
— Бр-р-р, — подойдя к деревянному столбу, на котором был закреплён старенький алюминиевый умывальник, зябко передёрнула узкими плечами Анна. — Не жарко сегодня. Туман стелется по земле. И холодной росы на траве хватает…. Ну, не тянет меня как-то умываться…. А?
— Надо, — пробурчал Сергей.
— Почему — надо? Потому, что эта обворожительная черноволосая красотка велела?
— Глупости говоришь. Ты у меня — гораздо симпатичней. Гораздо-гораздо-гораздо…. Просто, по моему мнению, никогда не стоит изменять своим бытовым привычкам. Особенно перед дальней дорогой. Примета, мол, плохая…. Ты же в Питере всегда по утрам умываешься? Вот, и сейчас умойся. Чтобы на дурную примету случайно не нарваться. Давай, супружница, действуй. Полотенце держу наготове…. Кстати, скоро непременно потеплеет. И вообще, день обещает быть жарким.
— С чего ты так решил?
— Туман откровенно хиленький, а роса, наоборот, очень обильная. Знать, «к вёдру». Примета такая, геологическая насквозь…
Супруги, умывшись, забрали с камня вещи, принесённые Айлу, и прошли в палатку.
— Штаны, штормовки, кирзовые сапоги, байховые портянки, толстые тельняшки с длинными рукавами, — задумчиво прокомментировал Писарев. — Всё старенькое и штопанное, но чистое и…м-м-м, и вроде бы знакомое. Знакомое-знакомое-знакомое…. Ничего не понимаю…. Как такое может быть?
— Это к нам прилетел ненавязчивый привет из далёкого советского Прошлого, — внимательно рассматривая светло-зелёную штормовку, пояснила Анна Петровна. — Видишь, на рукаве ромбик с приметной эмблемой?
— Ага. «Министерство геологии СССР». Ни хухры-мухры…. Да, именно такую одежду — до бездарной «горбачёвской» Перестройки — и носили во время полевых сезонов все советские геологи.
— А также и геодезисты с геодезистками.
— Это точно, — улыбнувшись, согласился Сергей Васильевич. — А в конце двадцатого века, после установления в нашей славной России махрового капитализма, многие изыскательские партии были закрыты и расформированы. Вот, как я понимаю, зайсану Костьке и достался брошенный кем-то геологический склад…. Ещё и горные ботинки имеются, подошвы которых густо усеяны острыми шипами. Новёхонькие ботинки, предназначенные для переходов через ледники…. А это — вещмешки. Удобные, надо признать: длинные, с широкими лямками, даже «налобный» ремешок предусмотрен. Их и за плечами можно носить, а можно и через спину лошади — рядом с седлом — перебросить…. Переодеваемся?
— Переодеваемся, — согласилась женщина, а стянув футболку, застеснялась: — Сережа, прекращай так плотоядно пялиться. Ты уже лет пять-шесть так заинтересованно на меня не смотрел…
— А теперь всегда буду, — заверил Писарев. — И не только смотреть, но и действовать — при каждом удобном случае. А что будет, когда я чёрных помидоров накушаюсь, даже и представить страшно.
— Ой, боюсь-боюсь…
— Может, поцелуемся?
— Ну, не знаю, право. Если только чуть-чуть…. Серёжа, остановись. Серёжа, мы же опоздаем…
И они, конечно, опоздали.
Летний алтайский рассвет уже разгорался вовсю: вся восточная часть небосклона была окрашена в нежные ало-розовые тона, хотя солнышко ещё пряталось где-то — за далёкой линией горизонта. Со всех сторон раздавался восторженный птичий гомон, слегка разбавленный ленивым петушиным кукареканьем. Из-за бойкого ручья доносилось нетерпеливое коровье мычание.
Возле шаманской юрты пылал небольшой уютный костёр, рядом с которым был установлен самодельный прямоугольный стол. На краюшке стола красовался заслуженный походный чайник: большой, железный, старинный, покрытый толстым слоем копоти. Рядом с чайником располагались разномастные эмалированные кружки, картонная коробочка с сахаром-рафинадом и несколько фаянсовых тарелок с нехитрыми бутербродами.
— О, гости питерские, однако, пожаловали, — обрадовался Ворон живородящий, облачённый, как и все другие участники предстоящего похода, в «доперестроечный» геологический прикид, только с приметным амулетом-тетраэдром на груди. — Румяные, с блестящим глазом. Улыбчивые, однако. Припозднившиеся…. Да вы, никак, смущаетесь? Бросьте. Дело-то, однако, житейское. Да и не старые вы ещё совсем…. Угощайтесь, угощайтесь, однако. Вещмешки с плеч снимайте. Чай, однако, заваренный на травах алтайских. Сахар. Бутерброды с варёной грудинкой марала. Маралятина, она очень сытная, однако. И плотской любви способствует…. Верно, племяшка внучатая?
— Откуда же мне, девице неженатой, знать? — ехидно усмехнулась Айлу. — Про полноценную плотскую любовь? Впрочем, ещё один бутерброд, пожалуй, съем. Чисто на всякий пожарный случай. И чайку алтайского выпью…
Через пятнадцать минут шаман объявил:
— Всё, однако, приём пищи завершён. Берём вещмешки. Мы с Айлу и по ружью прихватим. Следуем к лошадкам, однако. Возьмите с собой по куску чёрного хлеба. И солью, однако, сверху посыпьте. Вон — солонка…
Коновязь — длинное сосновое бревно, уложенное горизонтально на метровых столбиках, — была расположена за крайней войлочной юртой, недалеко от молодой берёзовой рощицы.
— Йо-о-о-о! — почувствовав приближение людей, заволновались — на все лады — низкорослые лохматые лошадки, привязанные к коновязи. — Йо-го-го! Йо-йо-йо…
Ознакомительная версия.
