— Почему он соглашается с вами? — я посмотрел на неё, пытаясь при этом не шарить по её телу взглядом.
— Будь здоров.
О, благословенная простуда. Моя честь спасена соплями.
Я повернулся, чтобы смотреть на что-нибудь другое, а не на неё.
— Сегодня обнаружилось и хорошее. Я уверена, Кеванс не вовлечена в это, — сказала она.
— Рад за вас.
Я не был в этом уверен. У её дочери были серьезные проблемы с головой, что отстраняло её от общества и его правил.
— Первое доказательство, никто не прячет её, как прячут это существо. И у неё есть алиби на обе ночи, когда происходил дурдом.
Кажется, она не радовалась сказанному.
Она говорила, что живёт раздельно от отца и дочери. Может её папа и был алиби Кеванс.
Очень может быть. Тогда сказанное ею не выдерживает критики.
Седлающая Ветер больше не хотела полагаться на отца. Она выкинула его из семейного особняка на Холме.
Барат Алгарда — который при любых ситуациях, в которых я его видел, оставался образцовым человеком, каких редко встретишь — внушил дочери мысль о её полной беззащитности, она думала, что единственный реальный смысл её жизни, быть чьей-то секс-игрушкой.
Это я подумал, когда она сказала:
— Я одна из десяти самых влиятельных колдунов в Танфере, — только маленькая девочка внутри её так не считала. — Я знаю что здесь.
Она стукнула по голове кулаком.
— Значит, вопрос в том, кто пугает Руперта сильнее, чем вы?
Это вызвало удивительно юношескую усмешку.
— Да. Но вы должны помнить, что Руперт по-прежнему останется хозяином самому себе. Даже если кто-то заставит его обмочить штаны. В этом он отчасти похож на вас.
Я испытывал сильное-сильное удовольствие.
Она продолжила говорить:
— Своим молчанием он дал мне понять, что надеется, я буду продолжать помешивать в горшке. Он намекнул, что есть люди на периферии, которые, возможно, не перестанут разнюхивать из-за того, что власть не хочет этого.
Это похоже на Руперта. Он будет следовать указаниям, но не заметит неповиновение. Закручивание гаек может вызвать ещё больше неподчинение.
Седлающая Ветер сказала:
— Мне надо ехать. Я не люблю досаждать.
Она освободила край моей кровати и направилась к окну, медленнее, чем могла бы. Я не испытывал затруднений с желанием остановить её, хотя она этого хотела. Думаю, она тоже не испытывала затруднений, чувствуя моё желание поступить именно так.
Этого не произошло. Было не время, даже если это было суждено.
Она выбралась в окно. Неловко и медленнее, чем могла, но стала божественно изящной, как только пошла по лунному свету.
Она сказала:
— Кстати о вас… Когда ваши отношения с рыжей женщиной развалятся, я приду к вам. Вы будете поражены. О нас будет говорить весь город. У нас будет свадьба года.
Я сглотнул и открыл рот, когда она уже порхала вдали, значение каждого её слова не вызывало сомнений. Люди с Холма выполняют даже самые декларативные заявления. Даже застенчивое, неумелое в общении население Холма.
Это оставило меня в очень смешанных чувствах.
Я лёг на спину, уверенный, что я не усну больше всю свою оставшуюся жизнь.
У меня есть способности и опыт. Когда моя голова переполняется множеством бессмысленных «что, если», то я обращаюсь к живущему у меня (если можно так сказать) логхиру, который вмешивается и отключает меня. Я проспал до полудня.
Палёная пришла будить меня. Я был в хорошем настроении.
— Если это случится, нас обоих сожгут на костре, я предла… — у меня отнялся язык и свело челюсть. Старые Кости никогда раньше не делал со мной такого.
Объяснить он не соизволил.
Крысюки физически не способны хмуриться. Но Палёная смогла посмотреть косо и спросить:
— Что? — своим максимально озадаченным тоном.
— Палёная, я собирался слишком плохо пошутить, это был бы перебор. Прости. Я очень давно здесь не был.
Палёная была догадлива, но тут ей можно было поставить двойку с минусом. И, слава Богу, или богам, или, возможно старому трупу внизу, который спас меня от вкуса прикушенного языка во рту.
На самом деле Палёная была уже взрослой крысючкой и больше не увлекалась юношескими фантазиями о нас, ставших любовниками. Она стала удивительно совершенной деловой частью моего бизнеса. Но в ней всё ещё оставались эмоции. Ей могло причинить глубокую боль то, что для меня звучало обычной шуткой.
«К тому времени, когда тебе стукнет двести лет, мы превратим тебя в зрелого, вдумчивого, чуткого взрослого человека, который думает прежде, чем говорит… О, чёрт!»
О, чёрт? Что этот двурушник имеет в виду?
Пока происходила ментальный болтовня, я встал с кровати. Мой чудесный деловой партнёр, чувства которой я так смело принял во внимание, с возбуждением принюхалась вокруг.
— У тебя была женщина здесь, вчера вечером! — в её голосе слышались нотки недовольства. Несколько раз активно нюхнув возле кровати, она, почему-то, расслабилась.
Может Покойник убедил её поторопиться, или она поняла своим носом-мутантом, что Гаррету удалось избежать соблазна.
«О, чёрт, потому что у нас скоро будут неожиданные гости. И ты должен быть здесь, чтобы помочь справиться с ними».
Образ сердитой группы Детей Света сформировался в моём сознании. Они создавали большое чёрное пятно на улице.
— Ну и что? Не надо обращать на них внимания.
«Это нежелательно. Большинство пришедших обещают беды или погром, эти старики могут причинить нам некоторые неудобства».
Как всегда, он ничего не объяснил.
С помощью Палёной, я привёл себя в порядок и был готов до того как по двери начали дубасить. В глазок было видно много чёрной одежды. Я позволил людям потомиться, пока Покойник не решит, что они готовы.
Моей первой мыслью было: «Вау! Нужно послать Палёную за Весёлым Роджером». Половина этих парней собиралась скончаться до захода солнца. Их средний возраст, наверное, составлял трёхзначную цифру. Самый молодой, похоже, начал тосковать по старым добрым временам, когда Покойник был ещё щенком.
Четверо забрались на моё крыльцо.
— Здорово, отцы. Чем могу помочь вам? — как они выжили при подъёме? — Если вы собираете подаяние для своей церкви, то должен сказать вам, что мы относимся к Ортодоксам.
По рождению. Я давно не бывал на службе.
— Вы удерживаете здесь Брата Переца Хото. Мы пришли, забрать его.
Покойник послал мысль: «Затаскивай одного урода внутрь и захлопывай дверь. Запрёшь, потом веди его сюда».
Отлично. У нас есть план. Всё, что мне надо сделать, это выбрать счастливчика.
