Ознакомительная версия.
– Лучший товар, говорите? Мило. Уберите вашу белку, она летняя![18] Да и красный мне не к лицу, он больше брюнетке пойдет… Выдра у вас речная, не морская, носиться меньше будет. И не надо мне «чернобурку» эту в лицо совать – что я, шкуры лисопеса от лисы не отличу? У него же волос двухцветный! И, кстати говоря, ваш хваленый бобер на свет кроликом появился, а вот эта норка – сурком колючим, разношерстным… А песцовое полотнище и вовсе срам – кусочки мал мала меньше, через две зимы все на части расползется!
Торговец выпучил глаза. В толпе зевак, собравшихся поглазеть на будущий торг, послышались одобрительные смешки. Однако Нэрис, кажется, этого и вовсе не заметила. Хлопнула обеими ладошками по прилавку и потребовала:
– Настоящий товар давайте. И не бобров да лис, на них я уже нагляделась. Соболя покажите, куницу… и вон ту прелесть… то есть муфточку!
– Горностаевую?! – выдохнул купец. – Побойтесь бога, госпожа! При всем моем к вам уважении…
Ивар, стянув рукавицу, подцепил пальцем ближайшую к себе шкурку. В мехах он не понимал ничегошеньки, но дожидаться, пока торгаш отвернет супругу лорда от прилавка под предлогом того, что соболя-де ей не по чину, тоже не собирался.
– Ты еще зайца нам предложи, – с легким смешком проронил он. – Или овчину. Совсем глазами плох стал к старости? Что стоишь? Жена моя соболей просила. Так давай их сюда. А коли нет – так лавок тут без счета…
Гербовая печатка, блеснувшая на пальце королевского советника, купца отрезвила. Он умолк, вдумчиво оглядел покупателей и, крякнув в усы, сказал наконец:
– Не серчайте, сударь. И вы, госпожа, зла не держите – не признал сослепу, правда ваша. Соболей? Извольте, сей же секунд обеспечим… И куницу, как желали, самую лучшую, лесную желтодушку! А также позвольте предложить – песец голубой, драгоценный, с Руси возим, лучшего отбираем. Еще норка имеется – уж за ту-то простите, щас я ее приберу… Вот! Редчайшая, черная с синью – на солнце выньте, поглядите!
Нэрис взяла в руки шкурку.
– Вы издеваетесь, уважаемый? Она же крашеная!
– Где?!
– Да везде, от носа до хвоста!
– Госпожа, напраслину возводите! Такой роскошный мех…
– …и мездра[19] черная, ага! А у той лисы, что вы мне давеча предлагали, так вообще желтая. А этот песец…
– Понял, – сдался торговец, одним движением сгребая ворох шкурок с прилавка. – Снорри! Тащи из красного сундука соболей! И куницу неси оттуда же! Слышишь?
– Да слышу, слышу, – донеслось из недр лавки.
Купец печально взглянул на Нэрис:
– Теперь небось до вечера никто не подойдет. Экая ж вы голосистая, госпожа! Сказались бы сразу, что в мехах понимаете, дак я бы… Вы муфту хотели поглядеть? Вот эту?
– Да. Ох… Какая же прелесть, ну честное слово!
– Придраться не к чему, – поддакнул хозяин лавки. – Товар отменный.
– Вижу. Сколько?
Он назвал цену, и лорд Мак-Лайон поперхнулся победной улыбкой. Сумма была немыслимая. Вот за эту маленькую пушистую чепуховину – столько денег?! Да на них коня купить можно! «Совсем купечество обнаглело, не при моем тесте будь сказано. Ну, ничего. Спесь мы с него уже сбили, а торговаться Нэрис мастерица. Если уж она ирландского ювелира на триста монет выставила играючи, то здесь скостит вполовину, даже не напрягаясь».
– Ивар, – шепот супруги вернул советника с небес на землю, – у нас денег достанет на месте расплатиться или попросить, чтоб в дом конунга прислали? Я еще хотела куницу взять для опушки и соболей локтя два-три, накидку пошить…
– А вот норка еще, из личных запасов! – влез проклятый торгаш, вынимая из-под прилавка объемистый сверток. – Извольте поглядеть, госпожа, не пожалеете. А? Как для вас берегли – мех коричневый, подпушек бежевый, самый ваш цвет – провалиться мне на этом месте! А уж мех-то какой – радугой играет, искру пускает, королеве бы носить, а я вам отдаю!..
– Королеве? Да с такими расценками и государевой казны не хватит, – буркнул Ивар, с тоской взвесив в руке кошель. Он был полон, и на все хватило бы с лихвой, но… Шкуры! Просто шкуры! Это же натуральный грабеж! – Нэрис, милая, да зачем тебе столько? Неужто лэрд Вильям родную дочь мехами мало балует? Ладно еще муфта эта. Но все скопом? Ты б хоть поторговалась!
– Цена справедливая, – пожала плечами жена. – А от папы соболя да горностая не дождешься. У него каждая поставка до последнего хвоста расписана, что ты! А норка хороша-а-а… Но если это дорого, так ты скажи. Я тогда только муфточку… Она вправду тех денег стоит!
– Согласна, – раздался вдруг позади женский голос. – Мех первостатейный, и работа хорошая. Здравствуй, Хлёд.
– Госпожа Эллида?..
Ивар повернул голову и внутренне присвистнул: кажется, ушлый меховщик был в слободе купцом не из последних. Стоящая перед лавкой дама, высокая северянка, судя по волосам, покрытым голубой шелковой косынкой, – замужняя, явно принадлежала к бергенской знати. Дорогая одежда, обилие золотых украшений, тройка здоровенных бойцов за спиной… Но не это в ней было главным. Госпожа Эллида внушала уважение. Какое-то подспудное, не зависящее от ее происхождения и достатка. Царственная осанка, скучающее выражение гладкого лица, чуть тяжеловатый взгляд, неторопливость речи – от этой женщины веяло спокойствием и властью.
Купец, спохватившись, согнулся в поясном поклоне:
– Госпожа Эллида! Какая честь… не думал, не гадал… Снорри! Что ты там возишься? Тащи уже сюда этот проклятый сундук, чтоб тебя разорвало! Госпожа Эллида пожаловали, новых мехов желают!..
– Не шуми, – оборвала его женщина. – Недосуг мне сейчас. Вечером пришлешь, к Гюнтеру на двор. Там и погляжу.
– Доставим в лучшем виде! – закивал торговец. – Вам как обычно, песца русского?
– Да. Голубого. И еще… коль горностая не продашь, так тоже для меня придержи.
Нэрис вцепилась в муфту мертвой хваткой. Ивар хмыкнул. И, вежливо поклонившись даме, качнул головой:
– Сожалею, госпожа. На горностая вы опоздали. Любезный! Заверните покупку.
– Не надо! – просияла леди Мак-Лайон. – Я сразу надену! О-о… Ну какая же прелесть…
– Королевский подарок, – снова улыбнулась та, кого назвали Эллидой. – И правда жаль, ну да что уж теперь? Горностая, надеюсь, на мой век еще хватит! Хлёд, жду вечером.
– Не извольте сомневаться, – заверил купец. – Буду самолично! И с песцом!
Дама благосклонно кивнула. Потом сделала знак своим сопровождающим и не спеша направилась дальше, вверх по улице. Народ перед ней расступался. Ивар, проводив женщину задумчивым взглядом, поскреб подбородок. Интересно…
– Любезный… – Он облокотился на прилавок и понизил голос. – А позвольте узнать, с кем это вы сейчас разговаривали? Я так понимаю, важная птица?
Ознакомительная версия.
