Выйдя в коридор, Хар сделал знак Олвину и они зашагали к своим каютам. Всю дорогу они прошли молча. Вернее, молчал Хар, а Олвин, глядя на него, тоже не открывал рта.
5
Осмысленно думать Владимир начал только тогда, когда стена заросла и лифт привычно ухнул вниз, ненадолго замедляясь перед многочисленными стенами гигантской защитной капсулы. Он мотнул головой и несколько раз глубоко вздохнул. Пока он, спотыкаясь, бежал по темному коридору к лифту, его все время терзало дурацкое чувство, что сейчас из-за угла появится кто-нибудь из работников ген-центра. Потом его схватят, лишат возможности свободно передвигаться… А еще потом отправят на Землю.
Дурацкого плена Владимир не боялся, он боялся другого – что ему не дадут выполнить задуманное. Чувство облегчения было настолько велико, что он сполз на мягкий теплый пол и дальше летел, бессильно прислонившись к стене.
Лифт с легким свистом разогнался последний раз, а потом мягко затормозил и остановился. Передняя стенка растаяла, открыв выход в широкий светлый коридор: система опознания признала его своим и включила свет. Если бы в лифт проник чужой и смог заставить его стартовать, то свой путь он закончил бы в бункере для неудачных образцов. И закончил достаточно быстро, во всех смыслах. Так что этому вымышленному шпиону можно было не завидовать.
Владимир поднялся, постоял немного, приходя в себя, а потом медленно вышел в коридор. Он решил добраться до своей каюты и немного передохнуть. Свободных номеров было много: сейчас он был единственным человеком внутри могильника, так что можно было идти куда угодно. Но он привык к своей каюте и не хотел ее менять.
Он быстро дошел до жилого модуля и прошел к себе. Там сел на небольшой диван и взяв стакан с охлажденной водой, осторожно отпил. И замер, держа стакан в руке.
Он вспомнил последний, путаный разговор перед отлетом. Они с Саламбо знали друг друга чуть ли не с детства, так что секретов у них не было. Тогда Владимир просто поразился виду друга – его просто трясло. А выглядел он так, как будто стоял одной ногой в могиле.
– Нам конец! Ты просто не знаешь всего, Володья! – хрипло кричал он. – Они уже убили троих! Понимаешь, просто взяли и убили! И будут убивать еще! Это бандиты!!
– Успокойся, Сол, – Владимир попробовал немного утихомирить его. – Наверное, ты что-то неправильно понял. Все совсем не так страшно…
Но Саламбо ничего не слышал.
– Я больше не могу, Володья, я больше не могу, понимаешь? Я полечу на Землю, а там – будь что будет! Не знаю. Может, просто пойду и сдамся властям.
Владимир промолчал.
– Ты со мной? – спросил Саламбо через некоторое время.
– Нет, – подумав, ответил Владимир и коротко вздохнул. – Сол, что мне делать в метрополии? После смерти жены у меня там никого нет. На Земле я чужой. Ты забыл, я ведь уже больше десяти лет не был на Родине.
Они посмотрели друг другу в глаза. Саламбо первый отвел взгляд.
– Дело твое, Володья. Как знаешь. А я… я больше не могу, – тихо сказал он. – Да поможет тебе бог…
Больше они не виделись.
Наверное, Саламбо просто испугался, подумал он. Они же вместе были на той самой, первой встрече. Он вспомнил общий разговор, свои предложения. Нормальные инвесторы, вполне приличные люди. Может быть, что-то случилось позже? И вздрогнул, услышав свой собственный смех.
Не глупи, жестко сказал ему внутренний голос. И не ври самому себе. Ты не ребенок и все видел намного лучше своего друга. Ты с самого начала знал, что это – отъявленные мерзавцы. Но ты хотел сделать задуманную работу и больше тебя ничего не интересовало. Потому ты и заключил сделку с Дьяволом. Что же, Дьявол выполнил свое обещание. Выполняй и ты свое.
Вдруг, без всякой связи, Владимир вспомнил глаза того молодого парня, который недавно смотрел на него, что-то прикидывая про себя. Владимир вздрогнул. Он вдруг понял, что его так проняло. На него смотрел не юноша, а человек совсем другого возраста.
Плохо смотрел. Такие люди, если принимают решение, убивают мгновенно. И без сожаления.
Он тряхнул головой. Да, Саламбо вовремя улетел отсюда. Раз пришли такие, скоро здесь никому не поздоровится… А вот его этот парень отпустил. Хотя и колебался с минуту. Отпустил. Он коротко вздохнул.
Все это необходимо обдумать и не один раз. Тщательно обдумать, ошибаться ему нельзя. Ничего, времени теперь хватит. На все.
Он поставил стакан, прилег и закрыл глаза. Нужно немного отдохнуть, совсем немного. Потом он встанет, пройдет в лабораторию, сядет в свое любимое рабочее кресло, наденет шлем и для начала просто забудет обо всем. Если сможет.
А потом начнет работать. И постарается сделать все, что обещал.
1
Эвелин закончила одеваться для карнавала: она выбрала одежду морячки и теперь в матроске, с лихо заломленным беретом, стояла у выходного люка. Она не успела нажать на выходную панель, как вдруг совершенно неожиданно завыла корабельная сирена.
Звук был настолько резким и неприятным, что она схватилась за переборку. Казалось, кричит смертельно раненый зверь. Сирена смолкла, а потом завыла второй раз. И третий. По странной ассоциации Эвелин показалось, что она опять, как в далеком детстве, стоит в центре угольного мешка, на полупрозрачной плите.
Что-то случилось, подумала Эвелин. Сирена – это аварийный сигнал. И в этот момент корабль сильно тряхнуло. Дрожь прошла по всему лайнеру, от кромки отражателей, до носовой палубы. Комм, где ее комм?
Послышались далекие крики и звуки выстрелов. Но это были не пиратские ружья – так могли шипеть только очереди из лучеметов. А потом корабль тряхнуло еще раз, да так, что ее руки скользнули по переборке, и она упала, сильно ударившись головой об угол.
Когда она пришла в себя, то поняла, что лежит недалеко от стены. Кружилась и болела голова, сильно затекла шея. Эвелин с трудом мотнула головой, сдерживая невольный стон. Ей что, привиделось? И тут она поняла, что заставило ее придти в себя. Из наручного комма доносился тихий, надломленный голос матери, в котором сквозили горечь и отчаяние.
– Эви, где ты? Почему не отвечаешь? Отзовись, отзовись скорей! Отцу очень плохо, он в больничном отсеке. Эви, отзовись!!
2
– Вы позволите?
Хар недовольно поднял голову и увидел за прозрачной стеной Зденека Рушевского. Тот смотрел на него в упор хмурым, недобрым взглядом.
– Я занят, – сухо бросил Хар. – Что случилось?
– Я ненадолго. В ваших интересах впустить меня внутрь, лишние свидетели нам ни к чему.
– В моих интересах поскорее закончить работу. Кстати, как и в интересах всех остальных, включая и вас. Даю вам две минуты.
