— Когда снова придет мистер Мун?
— Понятия не имею.
— Когда он придет, я...
— Да, сэр? Что вы сделаете тогда? — Лишь едва заметный намек на сарказм, едва уловимый.
— Я все ему расскажу.
Реакция на последние слова оказалась совсем неожиданной. После долгой, задумчивой паузы Варавва услышал тщательно взвешенный ответ.
— Я бы не советовал вам так поступать.
Узник зашипел:
— Мне не нужен твой совет. Не тебе судить о моих поступках.
Оусли ответил совершенно спокойно, но подчеркивая каждое слово:
— Вы об этом пожалеете.
— Ты мое создание. Не забывай.
Ученик ничего не ответил, зато до слуха заключенного донеслись тихие шаги. Оусли крадучись удалялся по коридору, тайно покинув добровольный пост.
— Мейрик! — закричал Варавва. Тщетно. Шаги стихли вдалеке.
— Мейрик! — завопил он, впав в отчаяние, вызванное внезапным, необъяснимым бегством.— Вернись!
Ответом ему послужило слабое звяканье ключей, сменившееся безразличным стуком железной двери. Оусли покинул недра тюрьмы, направляясь во внешний мир.
— Мейрик! — Варавва затряс решетку, потом рухнул на каменный пол, готовый вот-вот разрыдаться.
Из соседней камеры послышалась возня. Стон, неровные шаги, а вслед за ними знакомые слова сто тридцатого псалма: «Из глубины взываю к тебе...»
Заведение миссис Мопсли после двенадцати напряженных трудовых часов наконец закрылось. Цирк с его уродцами отбыл восвояси. В последний раз его видели где-то возле Дарлингтона, причем местные встретили труппу с некоторым подозрением. А потому, к вящему удовольствию мадам, в ее заведение вернулся успех. Мина, неизменная звезда салона, пользовалась самым большим спросом. Обслужив последнего за ночь клиента, она с облегчением спустилась в гостиную, надеясь просто посидеть с остальными девушками, посплетничать, поболтать и выпить стаканчик-другой вина. Внизу она с изумлением обнаружила полное отсутствие девушек. Наличествовала одна миссис Мопсли, втиснутая в любимое кресло, а ее обширные желеобразные окорока, по обыкновению, свисали на обе стороны. Рядом с ней стоял бледный аккуратный джентльмен чопорного вида. Мопсли слабо улыбнулась.
— Мина, дорогуша.— Она закашлялась, и туша мадам заходила ходуном. Толстуха запыхтела как паровоз, пригодный лишь для последнего рейса на свалку металлолома.— Я отослала остальных девушек.
— Отослали?
Миссис Мопсли неуютно заерзала.
— Ради их же блага.
— Куда?
Ответа не последовало. Мина посмотрела на бледного мужчину.
— Я видела вас прежде,— произнесла она без тени страха. — Вы ведь друг мистера Грея?
— О да, мы старые приятели,— ответил он и улыбнулся так, как Брут улыбался Цезарю. Ну, в тот самый день.
Мина рассеянно запустила пальцы в бороду. Ей так до конца и не удалось избавиться от детской привычки перебирать растительность на лице.
— Что происходит?
Миссис Мопсли повернулась к ней.
— Пожалуйста,— ласково попросила она.— Ступай.
— Да скажите же, что случилось? — потребовала Мина, кляня себя за излишне жалобный тон.
— Боюсь, дурные новости,— мягко произнес бледный джентльмен.— Вы перестали быть полезны.
Мопсли испустила странный, нехарактерный для нее всхлипывающий звук.
— Я решил прикрыть ваше заведение. Страшно жаль. Но необходимость...
Мина посмотрела на хозяйку, надеясь услышать от нее, будто все совсем не так, получить хоть какую-то надежду, поддержку, но мадам даже не решалась встретиться с ней взглядом.
— Вы нам очень помогли. Миссис Мопсли сказала, что вы были ее любимицей. Сведения, поставляемые вами, были бесценны.— Бледный джентльмен умолк, поправляя пенсне, забавно сидевшее на самом кончике его носа.— Без преувеличения скажу, что в высших эшелонах власти есть люди, которые весьма благодарны вам за оказанные услуги. — Он елейно улыбнулся обеим дамам.— Мужайтесь. Даже падшие вроде вас могут по-своему служить стране и короне.
— Выйди, Мина,— произнесла миссис Мопсли хриплым голосом. Почти шепотом. Она даже не пыталась скрыть отчаяния и подступающей истерики.
— Я предлагаю вам последовать совету вашей хозяйки. Через несколько минут этот дом загорится. Директорат назначил его к уничтожению.
Мадам не шевельнулась.
— Моя репутация как поджигателя безупречна. Можно сказать, я специалист по катастрофам.— Джентльмен снова хмыкнул, однако мадам, по-прежнему безмолвная, даже не пошевелилась. Мина в ужасе наблюдала за ними обоими.
— Знаете,-— небрежно произнес бледный коротышка,— я уже вроде как чувствую запах дыма.
Мина повернулась и побежала к дверям. Она выскочила на улицу, чуть ли не пополам согнувшись от рыданий. Слезы бежали по ее щекам и бороде.
Мина проскочила Гудж-стрит и уже направлялась к Тоттенхэм-Корт-роуд, когда заметила клубы дыма. Девушка остановилась, не зная, как быть — бежать дальше или вернуться. Ее чувства едва не одолели инстинкт самосохранения, но тут из ближайшего паба вывалилась подвыпившая компания. Пьяницы хохотали и тыкали в нее пальцами. Сделав глубокий вдох, Мина поспешила мимо них, не обращая внимания на насмешки. Следовало отыскать какое-либо убежище в городе. По мере удаления от пылающего борделя она ощутила холодную, непоколебимую уверенность: в данный момент бледнокожий джентльмен возвращается домой, а миссис Мопсли так и не сдвинулась с места. Пламя лижет ноги мадам, жадно обнимает со всех сторон, а ее туша дрожит и изнемогает от жара в ожидании неизбежного конца.
Мистер Мун проснулся спустя три часа. Едва он с превеликим трудом поднялся на ноги, как его обильно вывернуло в рукомойник. Пока Эдвард смывал исторгнутое желудком, в журчании воды, желтой спиралью вращавшейся вокруг сливного отверстия, ему мерещилось негромкое злорадное хихиканье. Усевшись на постель, он отдался страданиям. Изнутри черепа били тараны, руки и ноги таяли, как мороженое, а во рту стояла пустынная сушь.
Когда он снова открыл глаза, физическая боль отступила, но буря в голове разыгралась пуще прежнего. События последних месяцев вновь нахлынули на иллюзиониста. Гримасничая, издеваясь, они заполонили все его сознание. Мистер Мун тупо обвел взглядом безупречную, бездушную роскошь своей спальни и под влиянием переполнявших его чувств вполне осознанно, с медицинской точностью принялся крушить все вокруг.
Мистер Скимпол прибыл через час, потный, злой и немного пахнущий дымом. Внизу его встретили управляющий отеля и человек, поставленный присматривать за бывшим владельцем театра. Их короткий отчет никак не способствовал улучшению его настроения.
