Ему очень важно было понять, кто это…
Страшно… Страшно… Страшно…
И в этот миг он отчетливо услышал чей-то тихий журчащий смех. Три клавиши затарахтели пулеметной очередью, выводя на экране имя:
«СЭМСЭМСЭМСЭМСЭМСЭМ!»
В это самое время в квартире Оттоми Браун включили телевизор.
Ула и Шейла устраивались на диванчике, готовясь смотреть вечерний комикс. На столе уже стоял пакет с «попкорном», как любила Оттоми, и дымящийся кофейник, полный ароматного кофе.
— Я, между прочим, сегодня пожертвовала монахам четыре миллиона долларов! — Донесся до них из кухни голос ясновидящей.
— Конечно, дорогая! — Хором крикнули подруги, переглядываясь.
Ула повертела пальцем у виска и подмигнула, как бы говоря: «Стукнуться башкой о дверь дело серьезное. Не у всех проходит бесследно».
И Шейла закивала головой, соглашаясь.
Карл постучал в дверь квартиры как раз в тот момент, когда Молли положила трубку на рычаг телефона. Она беспокоилась. Карл не пришел, как обещал, и само по себе было это странно, но он еще и не позвонил! А такого раньше не случалось вообще никогда. Молли заволновалась. Она десять раз звонила ему домой, в банк. Тщетно. Телефоны молчали. И тогда она поняла: что-то случилось. И не просто ЧТО-ТО, а что-то, выходящее за рамки разумного, иначе Карл нашел бы минуту позвонить.
Может быть, он попал в аварию? Или может быть, его…
Стук напугал ее. Он не был ровным и сильным, как обычно, когда стучал Карл. Нет. В этом стуке звучал испуг.
— Кто там? — Закричала она, подбегая к двери.
— Карл.
Молли рванула дверь. Господи, что это с ним? Галстук сбился набок, пиджак помят, под глазами синие круги, это у Карла-то, который всегда так следит за своей внешностью. Она застыла, пристально глядя на него. Он был даже не подавленным, а… каким-то напуганным, раздавленным.
— Привет — Вяло поздоровался Карл.
— Что случилось? — Поинтересовалась Молли. — Ты что не зашел? Мы же договорились пообедать, помнишь?
Ее голос был мягким, словно она говорила со смертельно больным человеком у его постели.
— Извини, по-моему, я схожу с ума. — Глухо, как сомнамбула, ответил он. — Но я забыл одну вещь.
«Да. У него неприятности в банке». — Подтвердил за ее спиной Сэм.
— Забыл? Но ты хоть позвонил бы, я же волновалась.
Карл, казалось, не слышал ее.
— Слушай, Молли, я хотел спросить у тебя…
«Он хотел узнать, не видела ли ты четыре миллиона долларов». — Весело сообщил Сэм.
— Когда эта су… гадалка говорила: Сэм здесь, он говорит со мной. Что ты чувствовала?
— Какая разница. — Безразлично пожала плечами Молли.
— Погоди, слушай. Я, наверное, похож на психа, но мне надо точно знать, что говорила гадалка?
— Да прекрати. — Отмахнулась девушка. — Это все чепуха, выдумка. Что, черт возьми, с тобой происходит сегодня? — Карл молчал, но вид у него был такой растерянный, что она все-таки сказала то, о чем не хотела говорить сначала: — Это как-то связано с ее присутствием в банке сегодня днем?
Лицо Карла перекосила такая гримаса, что ей показалось: он сейчас хлопнется об пол.
— В банке? — Яростный хрип донесся из легких. Карл даже не нашел в себе сил повысить голос. Неужели это…
— Ну да. Фергюссон сказал, что она закрыла счет. Ее настоящее имя Оттоми Браун, а счет был на другое имя… Кажется, Рита Миллер… или что-то вроде того.
Карл побледнел и ухватился за косяк, чтобы не упасть. В глазах у него потемнело
Так вот оно что! Эта грязная сука как-то пронюхала о Рите Миллер и получила деньги. И Фергюссон тоже хорош! Слепой старый осел с дырявой башкой. Не смог раскусить эту дрянь. Даже полный урод разглядел бы, что эта сука такая же миллионерша, как он — Папа римский.
Господи! Что же теперь делать? Спокойно. Надо найти эту потаскуху и выбить из нее деньги раньше, чем его достанут люди Бостера.
— Тебе плохо? — Тревожно спросила Молли, видя как изменилось его лицо.
— Живот схватило. — Простонал он. — Слушай, у тебя нет чего-нибудь? Таблетки какой?
«Цианистого калия, например». — Захохотал Сэм.
— Да, конечно. — Быстро сказала Молли. — Они наверху. Сейчас принесу. Присядь пока.
Она быстро поднялась по лестнице.
Карл вздохнул. Значит так, да? Эта тварь думает, что обвела меня вокруг пальца! Прикарманила деньги! Хрена лысого! Он спустит с нее черную шкуру, удавит собственными руками, пусть только попробует не вернуть чек, пусть только подумает об этом! Он ее в порошок сотрет! Раздавит, как…
БАЦ! — У него потемнело в глазах от резкого удара в живот. Кто-то ударил его! Страх снова подступил к горлу. Кто это? Кто здесь?
БАЦ! — Мощный удар в плечо откинул его к двери.
Сэм? Это Сэм? Карл ткнул кулаком в то место, откуда, как ему показалось, был нанесен удар. Кулак рассек воздух, но встретил лишь пустоту. Еще раз! Опять промах!
Сэм засмеялся. Теперь он был хозяином положения. Он видел Карла — тот его нет. Он мог ударить — противник нет. Игра в одни ворота. Они поменялись местами.
«Что? Облажался?» — С оттенком презрения засмеялся он. На мгновение ему даже стало жаль Карла, но всего лишь на мгновение.
БАЦ! — Карл ввалился в кухню. Он резко развернулся и включил плиту. Газ вспыхнул веселым голубым пламенем. Карл схватил какую-то бумагу и поднес к конфорке.
БАЦ! — Удар разбил ему губы и выбил передний зуб в нижней челюсти.
Поняв, что этот фокус не пройдет, Карл схватил нож для разделки мяса.
— Я сейчас все сожгу, — злобно прохрипел он. — А Молли глотку перережу! Ты понял? — Он уже перестал сомневаться в том, что Сэм жив. Он здесь, он слышит его.
— Карл? — Встревоженный голос Молли из комнаты.
Поняв, что у него остались секунды. Карл быстро заговорил:
— Слушай меня внимательно, Сэм! Мне нужны деньги! К одиннадцати вечера! Если эта гребаная, трахнутая гадалка не принесет их сюда, Молли — труп! Ты понял? — Он швырнул нож на стол.
— Карл. — Появилась в дверях Молли. — Ты с кем здесь разговариваешь?
— Да так. Сам с собой. — Карл старался, чтобы его голос звучал по возможности спокойно. — Молли, мне пора. Я потом все объясню, но есть одна проблема. Я бегу в банк! — Он говорил быстро, глотая слова, и вид при этом имел настолько дикий, что Молли стало страшно.
Она поняла, что в ее отсутствие здесь, внизу, что-то случилось. Что-то такое, что вывело Карла из себя. Нечто страшное. И неприятное.
— Карл, ты меня пугаешь. — Только и смогла сказать она.
— Я не хотел. Прости.
